Орм ее очень любил. Так, как он понимал. Как умел. То, что ненависть Руни достаточно быстро сменилась брезгливою жалостью и отвращением, ранило Орма. Не зная, зачем она так поступает с ним, он ее то проклинал, то молил о прощении. Не в силах вынести боль, он стремился унизить жену, оскорбить, обвинив в неудаче их брака. Привыкнув к восторгам любовниц, он просто не мог примириться с таким обращением.

– Кукла! Не Рысь, а лягушка в стоячем болоте! Холодная, скользкая… Лучше спасибо сказала бы, что я хоть как-то пытаюсь тебя разогреть. Да кому ты такая нужна! С тобой рядом любой станет психом!

Спустя время ругань сменялась мольбой дать ему шанс загладить вину и мощнейшею вспышкою похоти… Этот кошмар повторялся вполне регулярно.

– Ты просто не можешь любить! Ты не можешь смириться с тем, что не похожа на нас, на нормальных людей, и ты мстишь! Тебе нравится мучить, терзать, унижать! Это ты виновата во всем, что случилось! Одна только ты! Ты способна разбить жизнь любому!– не раз повторяла ее сестра, Свельд.

Постепенно она стала верить, что так и есть. Она одна виновата в том, что пробуждает в душе Орма низкие чувства. И в том, что не может родить. В том, что добрая, честная Свельд начала ненавидеть ее. В смерти Эрла… Не будь ее, Орм вряд ли бы приказал убить сводного брата.

– Любая крестьянка порядочней, лучше, чем ты! Выйдя замуж по воле родных, она честно стремится помочь мужу, сделать его жизнь приятной. Она помогает ему в поле, варит обед, убирает их дом. И рожает ему сыновей. А ты только и знаешь, что роешься в книгах, поеденных червем и крысами. Как настоящая ведьма! Ты больше не помнишь, что есть долг жены, долг сестры, долг хозяйки. Тебя ничего не волнует, тебе не нужен никто!

Как ни странно, тогда речи Свельд не заботили Руни.

– За все в жизни надо платить! А ты, Руни, привыкла брать даром, при помощи чар. Тебе все поднесли на серебряном блюде: любовь, семью, замок. Ты можешь носить драгоценности, платья из бархата, есть необычные блюда, не думать о завтрашнем дне… А взамен от тебя ждут ничтожную малость: улыбку, приветливый взгляд, мимолетную ласку!

За все в жизни надо платить… За те блага, которые так восхищали сестру, муж хотел получать ее ласку, и Руни платила… Платила за то, чтобы быть в чужом замке, не думать о завтрашнем дне, не метаться, не жить.

– Меня нет. Мне не нужно уже ничего. А вам нужно? Пожалуйста! Только отстаньте, – могла бы сказать она всем окружающим.

Эрл, возвратившись в Гальдор, снова дал ей надежду, заставил опять начать жить.

Лесной дом… Руни вдруг показалось, что время вернулось назад, и она стала прежней. Пугало одно: вновь остаться одной в этом мире, опять потерять человека, которого любит. Однако инстинкт говорил, что навязчивость может спугнуть, и она прикрывала свой страх одиночества грустной улыбкой и слабостью.

То, что Эрл хочет ее, поначалу смутило и даже слегка испугало. (По счастью, в то время он просто не мог прочитать ее мысли.) Но рядом с ним было тепло и спокойно. Эрл не был напорист, его ласки были нежны, и он сам иногда был смущен тем, что с ними творится. Им было легко вместе. Даже защитный барьер, укрывающий чувства, не мог разделить их. Улыбки, слова, взгляды, прикосновения рук… И однажды она отдалась. Точно так же, как раньше другому, «уйдя» в никуда.

Он не понял, не смог уловить это бегство души. А она, возвратившись, увидела, как он ей рад, ощутила его благодарность и в первый раз вдруг поняла, что объятия – слишком ничтожная плата за радость быть вместе.

Она не могла отвечать страстью, но могла дать свою нежность, заботу, тепло. Потом Руни вообще не стремилась «уйти». Близость с Эрлом не пробуждала в ней горечи и отвращения. Она казалась похожей на некий простой ритуал, исполняемый ради другого. Ей было приятно дать то, что могло принести радость и не доставляло ей боли.

– Я очень люблю тебя, Эрл. Я люблю, как вообще никогда не любила… Мне так хорошо с тобой рядом… Когда ты меня обнимаешь, я счастлива…

Она ему не лгала. Ей действительно нравилось чувствовать рядом с собой его тело, ласкать его черные волосы, просто вдыхать запах кожи… К тому же примерно на пятую ночь она вдруг ощутила присутствие некой души, снизошедшей к ним. Она ждала воплощения, чтобы прийти в мир. И Руни ее приняла с благодарностью. Этот ребенок, Галар, для нее стал особенным знаком того, что их жизнь с Эрлом будет счастливой.

Решив ехать с ним в Агенор, Руни верила: прошлого нет. Но она ошибалась, оно очень скоро напомнило, что пережитое не исчезает бесследно. Уже в первый вечер, когда Горад снял блок Защит, подавляющих Силу, Эрл сразу почуял неладное.

– Что-то не так? – спросил он, обнимая ее. – Ты как будто бы здесь и не здесь.

– Я с тобой, – почти сразу ответила Руни.

– Но словно чего-то боишься. Когда я тебя обнимаю, ты вдруг замираешь, сжимаешься… Я тебя чем-то обидел?

– Нет, нет. Я люблю тебя, Эрл.

Но она ощутила, что он не поверил словам. Понимая, что Эрл легко чувствует ложь умолчания, Руни достаточно скупо ему рассказала о первом замужестве. Она не знала, чего ожидала в ответ на признание, но тишина, наступившая после рассказа, ее испугала.

– Я даже представить не мог, что такое возможно… Ведь все эти годы я думал, что ты добровольно осталась с ним, что вы по-своему счастливы… Я бы простил Орму многое, даже попытку убить меня. Но не тебя… – наконец сказал Эрл, глядя мимо нее. (В нем как будто бы что-то потухло, он вдруг постарел лет на десять-пятнадцать.)

– Не будем опять ворошить пепел старых обид, – прервала его Руни, уже сожалея об этом признании. – Мы вместе, я жду ребенка… Не верю, что прошлое может разрушить то, что началось.

Разговор растревожил, но он же и сблизил их. Нежность, забота, тепло, понимание, ласка… Муж словно хотел возместить пережитое ею с другим, а она отвечала ему тем же. Только однажды она испытала прилив настоящего страха.

Когда Орм пришел к Ливтрасиру просить о поддержке в борьбе с Черным Духом, пришедшим в Гальдор, он не знал, что загадочный маг – его брат. Беда не примирила их полностью, но притушила обиду и ненависть, вынудив вместе искать выход. Эрл решил ехать в Гальдор, позабыв о вражде с Ормом, чтобы загнать Черный Дух назад, в Магму.

После Совета, оставшись вдвоем с Руни, Эрл долго с ней говорил о делах Агенора. Как ей заниматься с детьми. Как при помощи Ионна поднять Купол, если нагрянет беда. (Горад должен был ехать в Гальдор вместе с Эрлом.) Он вел себя так, как всегда: был спокоен, внимателен, нежен. Пытался шутить. Но она ощущала в нем что-то чужое, еще незнакомое ей.

– Все дела и дела… Словно кроме них нет ничего, – вдруг сказал Эрл, обняв ее. – Я не хочу уезжать, не хочу расставаться с тобой. Ты нужна мне. Всегда. Знаешь, Руни, я очень люблю тебя. И я хочу, чтобы мы были счастливы… Я хочу дать тебе радость… Хочу, чтобы ты поняла, как я сильно люблю тебя…

Ее смутили не столько слова, сколько тон, каким Эрл это все говорил. А еще его руки и губы. То, как он ее прижимал к себе. Раньше его ласки были нежны, осторожны и трепетны. Руки, касаясь ее тела, словно хотели сказать, как они восхищаются им, как хотят пробудить в нем ответное чувство. Тепло… Благодарность… Забота… Поток чувств шел легкою светлой волной, заставляя забыть обо всем, унося за собой. А сейчас Руни вдруг ощутила пульсацию чисто физической страсти, прорвавшейся сквозь покров бережной нежности.

Руни легко поняла, что с ним. Эта поездка в Гальдор была очень опасна. Эрл шел, потому что не мог не идти. Понимая, что только огонь Силы Рысей способен изгнать Черный Дух, он готов был принять этот бой. Но бесстрашный герой, Ливтрасир, «воин Ливггарда», был только мифом, рожденным молвой, а Эрл был человеком из плоти. Он знал, чем рискует, столкнувшись с живым воплощением мрака. Отвага – не безрассудная смелость, а преодоление страха, который живет в душе каждого, но подчиняется воле. Опасность всегда пробуждает желание жить. Жить так, как не смел раньше…