Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Молодой император тебя, кажется, никогда не любил.

– Хоть бы, по крайней мере, относился, как к полезному подданному, – но и того нет! – он никогда не мог забыть, что я пожал руку Лютеру, и проводил его за стены города. Друзья же упрекают меня, что я запретил войску своему грабить Рим. Одному Богу известно, как трудно действовать по совести!..

– Действительно. Потомство одно оценить, кто прав, кто виноват. Но честный человек обязан всегда поступать по совести, и Господь даст ему мирную кончину.

– Да, матушка; каждая сторона может руководиться собственными правилами; но тот, кто настолько слабохарактерен, что не может решиться взять чью-либо сторону, тот достоин пренебрежения, – он никуда не годный человек!

– Нет, Эббо, ты ошибаешься: иногда человек не примыкает к чьей-либо партии, не по слабости, а просто потому, что у него есть более возвышенная, более совершенная цель. Иногда, у самого по-видимому апатичного человека деятельность пробуждается еще с большей силой, чем у деятельного. Слова твои пробудили во мне воспоминание о твоем и брате твоего рождении; мне мнилось тогда, будто появились две искры, из коих одна поднялась на небо и засветилась, как звезда.

– И звезда эта руководила мной в продолжении всей жизни! – прибавил барон.

– Над другой исполнялись слова мудреца: она затерялась в траве. И мать твоя, Эббо, убедилась, что и в темноте искра эта не потеряла своего блеска, даже и тогда, когда путь ее был длинен и неизвестен.

– Каждая мать так думает, – возразил барон, – но лучше станем молить Бога, чтобы искра эта с каждым днем становилось все светлей и светлей, и чтобы блеск ее не отличался от блеска звезды.

Путешественник, вышедший из стен древнего города Ульма, знаменитого своими историческими воспоминаниями, и пожелавший посетить Швабские горы, будет вознагражден за свой труд, если дойдет до зеленой долины, где бурный поток впадает с вершины гор. Древний мост, мельница и веселая деревенька укрываются в этой долине: господская усадьба виднеется в прогалинах леса. Хорошенькая готическая церковь привлекает общее внимание, лишь только взор оторвется от руин феодального замка, что на горе. Говорят, что в церкви этой находятся замечательные памятники. Если путешественник спросит у почтенного старца, стерегущего церковь, – что это за замок? – то тот гордо ответит:

– Адлерштейнский.

– Разве древний род этих баронов существует и доныне?

– Да; но они выстроили вот этот дом, когда древний замок обрушился.

В церкви находятся великолепные скульптурный работы, но внимание путников в особенности привлечено гробницей, находящейся в боковой часовне. Это двойной памятник, на котором изображены два рыцаря, облеченные в воинские доспехи.

– Кто это? – спрашивает любознательный путешественник.

– Это бароны Эббо и Фридель.

– Верно отец с сыном, убитые в одном и том же сражении, – снова вопрошает турист, – так как белая мраморная фигура одного изображает совершенно молодого юношу, а фигура другого, с длинной бородой, носит отпечаток величественной старости. Воинские доспехи их одинаковы. Орел покоится на щите юноши, держащего в руках лютню; те же самые гербы повторены на щите другого рыцаря, с той только разницей, что на старике надет орден Золотого Руна и рука его опирается на библию.

– Нет, – отвечает проводник, – это близнецы рожденные в то время, когда отец их был в крестовом походе. Барон Фридель убит был турками у этого моста, а брат его воздвиг церковь в его память. Он же первый развел виноградники в этих горах и избавил крестьян от ленной повинности. Часто является он в горах, на заре или при закате солнца.

С недоверчивой улыбкой принимается турист разбирать надгробные надписи, в полной уверенности, что эти окна, портики и оружие далеко не времен крестовых походов. Разбирая древние готические буквы, вырезанные на карнизе гробницы, он читает следующее:

Grate pro anima Friedmundis Equitis Baronis
Adlersteini.
A. D. MCCCCXCIII.

А с другой стороны гробницы: 

Hiс jacet Eberardus Eques Baro Adlersteini
A. D. MDXLIII
Denique

Да, проводник был прав. Это действительно два брата, с почти целой жизнью, разделяющей числа их смерти!

Остальные памятники, большей частью все устроенные с безвкусием настоящего времени, не останавливают внимания туриста. Один только, находящийся вне памятника обоих братьев, может возбудить удивление: это изображение женщины со спокойным выражением лица.

На древнем немецком языке вычеканена следующая надпись: 

Здесь покоится тело Христины Сорель, жены Эбергарда, XX барона Адлерштейнского и матери баронов Эбергарда и Фридмунда.
Она уснула вечным сном за два дня до смерти своего сына в день святого Иоанна m. q. XIII.
Дети ее восстанут, чтобы благословить ее!
Памятник этот воздвигнут благочестием и любовью ее внука барона Фридмунда Максимилиана и его братьев и сестер. 
61
{"b":"30420","o":1}