Задыхаясь, она схватила его за плечи.

– Вы очаровательны, Кэтриона, – тихо сказал он. – Ваши вены танцуют, как маленькие рыбки.

Ее стоны перешли во всхлипывания, после того как большие пальцы возобновили движение. Это были необычайной остроты и насыщенности ощущения. Они усиливались, нарастая, излучая все более мощную энергию, разбрасывая огненные осколки в живот и набухшую ноющую часть лона.

Расстегнув ее брюки, Доминик опустился на колени и принялся вращать языком вокруг ее разгоряченной плоти, потягивая ее губами, покусывая за кончики, резвясь и снова отпуская на волю. Потом внезапно он набросился на правый сосок и забрал его в рот целиком. Пока губы с силой втягивали его в себя, пальцы теребили и раскатывали другой. Пульсация и тепло между ног приближались к точке кипения. Огонь, казалось, проникал так глубоко, что внутри что-то стало плавиться – наверное, сама душа. Внезапно в центре ее чрева словно прогремел взрыв, и волны от него прокатились через все тело конвульсиями непередаваемого наслаждения. Кэтриона, всхлипывая, упала на руки Доминику. Он подхватил ее, словно сухую соломинку, и перенес на кровать. Быстро скинув ботинки, брюки, белье, он повернулся к ней. Теперь мужская плоть выступала вперед так твердо, что два ореха подтянулись к телу совсем близко и выглядели как нечто единое, круглое и весомое. Прекрасный, как бог, он опустился на кровать рядом с Кэтрионой и принялся снимать с нее остатки одежды.

Она лихорадочно помогала ему, поднимая бедра, пока он стаскивал ее брюки и нижнее белье. Наконец, обнаженная, обжигаемая стыдом, она дотянулась рукой до выпуклой оконечности его копья, взяла ее в ладонь и стала гладить нежную поверхность.

Челюсти Доминика сжались, на щеках заходили желваки. Он откинул голову и прикрыл глаза.

– Вам нравится? – преодолевая смущение, спросила она.

– О да!

Наклонившись, он снова продолжил разжигать в ней чувственный огонь, доводя ее до грани безумия, низвергая затем в головокружительное свободное падение восторга.

Когда она почувствовала против своей плоти скользящую округлую поверхность, страх растворился, уступив место радостному приветствию. Еще только один раз она узнает, что значит быть женщиной и не отказывать себе в желании. У нее в учителях был распутник, с которым она скоро расстанется и которого больше никогда не увидит.

Она сосредоточилась на своих ощущениях, пока он продвигался глубже и глубже. Все это было настоящим чудом. Он начал ритмично двигаться, так же мягко, как вначале, добиваясь, чтобы их бедра соприкасались. Она ответила на призыв и приноровилась к его ритму. Вскоре они достигли полного совпадения. Медленные размеренные движения приводили ее в упоение.

Подняв ее на руках, он перекатился спиной вниз, не расторгая их объятий. Теперь ее тело балансировало сверху. Она сдавленно засмеялась, ожидая, что последует дальше. Держа ее обеими руками за бедра, он раскачивал ее взад и вперед, так что ее разгоряченное лоно ходило вверх-вниз по его плоти. Мучительное щекотание, ощущаемое глубоко внутри, заставляло ее сладко замирать. Она знала, что он нарочно держит ее у края, не давая продвинуться дальше.

Протестуя, Кэтриона дерзко зашевелилась и возобновила броски. Доминик засмеялся, поднимая темные, как у демона, глаза.

– Ну что, – сказал он, задыхаясь, – продолжим? Хотите испробовать еще что-нибудь?

– Хочу все! – Она пристально посмотрела на него, дрожа и слабея от наслаждения.

Кэтриона начала было снова двигаться, но он придержал ее обеими руками, насаживая плотнее на себя.

– Вот так. Теперь вращайтесь.

Она смело повернулась вокруг солидной оси, погруженной в ее пылающее тело, и он обеими руками гладил ее по ягодицам и обводил пальцем теплое кольцо, где соединялись их тела. Затем он провел рукой по ее животу и спустился ниже, трогая влажный треугольник. Волны удовольствия побежали быстрее, распространяясь вглубь, увлекая ее в водоворот ощущений, однако он вдруг поднял ее в воздух и опустил на постель, поставив на согнутые локти и колени. Расположившись сзади, он соединился с ней и стал вдвигаться продолжительными, растянутыми толчками, одновременно растирая руками ей спину, сминая ягодицы. Изнывающая от страсти, она уронила голову на простыни, согнувшись под ним как тростинка. Она была полностью беззащитна и обессилена, с обнаженной, открытой перед ним самой сокровенной частью своего тела. Чувственные волны пронеслись сквозь нее, когда он рывком погрузился еще глубже. Она застонала от удовольствия и услышала, как он тяжело задышал в такт своим движениям. Теперь он был так же беспомощен, как она, так же уязвим, захвачен тем же желанием!

Она отдавалась ему душой и телом, отбросив все ограничения. Двигаясь вместе с ним, она чувствовала, как от соприкосновения в их самых интимных местах накапливается мощный заряд. Взрыв мог последовать в любой момент, как грозовая молния над горами. И эта молния вспыхнула, когда набрала достаточно энергии. Тело ее содрогнулось в конвульсиях, и Доминик тотчас оказался снаружи. Лишенный возможности насладиться до конца, он со стоном выдохнул воздух. Влажное тепло выплеснулось, словно подогретый мед, и омыло ей бедро. Он наклонился поцеловать ее в затылок и складкой простыни убрал влагу.

Просто восхитительно, подумала Кэтриона. Ей ужасно хотелось смеяться.

Она уютно свернулась калачиком в его руках.

– Я получила что хотела, и мне понравилось то, чем мы занимались. А вам?

Он засмеялся, тычась носом ей в шею.

– О Боже! Конечно, понравилось.

– И все-таки, – сонно продолжала она, поворачиваясь в его руках, – скажите, что вы делали с Генриеттой?

– Ничего общего с нашим бешеным танцем. Но я бы ни за что его не исполнил, не будь ответа с вашей стороны. Вы чудо, Кэтриона, другой такой женщины нет в целом мире!

Она пристроилась поудобнее к его руке, согнутой в локте, и продолжала лежать, окутанная его объятиями. Ее мало беспокоила истинность его слов.

– А теперь вы уйдете, – напомнила она, бесстрашно изгоняя протест, поднимающийся в ее душе. – Иначе слово будет нарушено.

Он поцеловал ее в макушку.

– Ладно, я повинуюсь – но не забудьте, что вы сами сказали эти слова.

Это был слабый звук, похожий на тихое урчание. Кэтриона зашевелилась под покрывалом и выпростала руку. Звук стал отчетливее, как будто где-то блаженно мурлыкала кошка.

Она лениво провела рукой по перине. Удовлетворенное тело ее еще дышало теплом, сосуды, переполненные кровью, превратились в солнечные реки. Она открыла глаза и посмотрела на потолок; воспоминания вспыхивали в ее мозгу подобно фейерверку.

Она привстала и повернула голову. Сквозь открытое окно струился солнечный свет. На подоконнике сидела большая полосатая кошка и смотрела на нее круглыми зелеными глазами.

– Здравствуй, киска, – сказала Кэтриона, когда та спрыгнула на пол. – А где он?

Вместо ответа кошка вскочила к ней на кровать и, потершись о ее ноги, замурлыкала.

Где-то в глубине дома раздался глухой щелчок, затем жужжание, похожее на шум зубчатой передачи, и, наконец, тишина прорвалась звоном. Старинные часы начали отбивать удары. Один... два... три... четыре. О Боже! Четыре часа! Неужели она проспала весь день?

Кэтриона поспешно вылезла из кровати. Ее одежда, аккуратно сложенная, лежала на стуле. На столике стоял кувшин с водой и тазик, рядом – небольшая сумка. Она заглянула в нее и увидела деньги. Он оставил ей монеты и сложенный листок бумаги. Прощальное послание? Что он там написал? Выполняет обещание, данное во время первой встречи в Лондоне?

Кэтриона без труда вспомнила сказанные тогда слова: «Каждый день вас будет осаждать мужчина, который гораздо опытнее вас. Я буду неустанно соблазнять вас. Вы влюбитесь, и вам захочется сдаться. Ваше сердце будет разбито, я вам гарантирую. Что вы скажете на это?»

Неужто она и впрямь влюбилась?

«Ах, какая же ты в таком случае неразумная слабая женщина!» – сказала себе Кэтриона и взяла бумагу.