Ему тоже было не по себе.

Впервые, пожалуй, за всю богатую потрясениями жизнь барон фон Бюрхаузен так остро ощутил действие пресловутого закона подлости.

«Нет ничего проще!»

Тони Джулиану действительно было совсем не сложно устроить, чтобы Эрнста пустили в гараж безо всякой квитанции. Строгий секьюрити возле лифта встретил барона ослепительной улыбкой: «В любое время, сэр, когда вам будет удобно!»

Сам не ведая того, парень угодил в болевую точку — «любое время» и время, которое подходило барону, никак не совпадали.

Как назло!

В любое время, как выяснилось, в гараже находилось довольно много народа — механики, сотрудники охраны, еще какие-то люди, род занятий которых барон не сумел определить, и даже пассажиры — владельцы автомобилей.

Присутствие последних вообще не поддавалось объяснению. Никто не задерживался надолго, но на смену ушедшим немедленно подтягивались вновь прибывшие.

И разумеется, Эрнст никак не мог быть уверен, что среди них не окажется вдруг владелец — или владелица — маленькой черной машины.

К тому же ее еще предстояло найти.

Четырежды он спускался на нижнюю палубу, но всякий раз только мельком заглядывал в гараж, делая вид, будто разыскивает кого-то.

Но не может отыскать.

Единственным положительным итогом этих манипуляций стало полное безразличие секьюрити — теперь они не обращали на барона ни малейшего внимания.

А время шло.

Волнение барона возрастало. Еще немного — и его охватила бы откровенная паника. Но провидение наконец сменило гнев на милость.

Спустившись вниз в очередной, пятый раз, Эрнст вздохнул с нескрываемым облегчением — большое полутемное пространство гаража казалось совершенно безлюдным.

Даже суровый стражник, стерегущий вход, куда-то исчез.

Он отлучился ненадолго и к тому же по делу — пришла пора включить сигнализацию и привести в действие механизм автоматических ворот.

На ночь гараж закрывали.

Ничего этого барон фон Бюрхаузен, разумеется, не знал.

Машины — одна роскошнее и диковиннее другой — выстроились в две шеренги и теперь, казалось, уже дремали, убаюканные слабой качкой и мерным гулом, долетавшим из машинного отделения. На верхних палубах его совсем не было слышно.

Маленькая черная машина нашлась довольно быстро, но барон на всякий случай рысцой пробежался вдоль всей шеренги.

Пережив столько треволнений, обидно было бы проколоться на пустяке.

Эрнст хотел знать наверняка, что других таких или просто похожих авто в гараже нет.

Так и оказалось.

«Lotus» был опознан безоговорочно.

Осталось только осмотреть машину как следует — год выпуска, цвет кожи в салоне, часы на панели, показатели спидометра.

«Давно у вас эта лошадка?»

«Не слишком. Но намотала уже…»

«Коробка, конечно, механическая?»

«Никак не иначе. Не понимаю езды с автоматом. Ни малейшего удовольствия».

Самые незначительные подробности оказываются, как правило, наиболее убедительными.

Эрнст пока не очень представлял себе, что будет говорить в Нью-Йорке, когда пассажиры покинут борт «Титаника» и кто-то умчится с пристани на его машине.

Но был уверен, что какой-то выход найдется.

Это была задача следующего, второго этапа.

«И последнего, — подумал барон, ощущая радостное волнение. — Никогда не обману ее больше. Ни единого слова лжи не будет между нами. До конца жизни».

Он был уверен, что сдержит слово.

И не ошибся.

«Lotus» был низким — разглядеть убранство салона можно было, только наклонившись вперед.

Эрнст слишком увлекся. К тому же — этот гул. Низкий и ровный, он совсем не действовал на нервы — ухо скоро привыкало и переставало его различать.

Но посторонние звуки растворялись в нем бесследно.

Что уж говорить о легких шагах, едва слышно прошелестевших за спиной барона! Поглощенный исследованиями, он не обратил на них ни малейшего внимания.

Просто не услышал.

Удар был не очень сильным — но тонкое лезвие ножа вонзилось в нужное место.

Он не почувствовал боли. Тьма сомкнулась стремительно. Мятежная душа Эрнста фон Бюрхаузена покинула этот мир.

Минутой позже створки огромных ворот лязгнули, поползли навстречу друг другу и сомкнулись до следующего утра.

Гараж погрузился во мрак.

— С вашего позволения, сэр, я бы предпочел остаться на мостике.

— Что-то не так, Майкл?

— Ничего такого, хвала Господу. Но айсберги, от них в это время никуда не деться. Можете не сомневаться, приборы работают исправно, и вахтенные офицеры вполне самостоятельные, опытные ребята. Но мне будет гораздо спокойнее там, нежели за столиком в ресторане.

— А по-моему, вы морочите нам голову, кэп. За столиком в ресторане вам никогда не бывает спокойно. Я прав?

— Правы, сэр. Всем известно, что капитан О'Нил плохой собеседник и скверный кавалер. Но это входит в мои обязанности, и я готов исполнять их дальше. Только не этой ночью, сэр.

— Мы уже близко?

— Два с половиной часа ходу. До Бостона — более тысячи миль и чуть больше четырехсот до Сент-Джона. И вот еще что. Температура воздуха понижается очень быстро. В 19 часов — было 43°, в 19.30 — уже 39° [59].

— Это ненормально?

— Я бы не сказал. Но мистер Адамсон…

— Слушай, Стив, я хочу, чтобы твои люди не подпускали Чарли к капитану О'Нилу на пушечный выстрел.

— Если это приказ, то — увы! — моих полномочий недостаточно, чтобы его исполнить.

— Это шутка. Ничьих недостаточно. Потому что он здесь главный. Таков мой ответ, Майкл. Вы — капитан. Вам и решать.

— Благодарю, сэр Энтони.

Дверь за капитаном О'Нилом закрылась. Лорд Джулиан обернулся к присутствующим.

— Два с половиной часа. Надеюсь, вы тоже помните об этом?

— И делаем все, что в наших силах.

— Хочется верить. Очень хочется.

— Лучше скажи, чем это вдруг провинился Чарли?

— Ничем особенно. Наш умник исправно снабжает капитана информацией, от которой у того портится настроение. Морские волки, как известно, суеверны.

— Стало быть, девяносто лет назад тоже было 43 — сначала, и 39 — потом?

— Не знаю, черт побери! И не хочу знать! Еще вопросы?

— Мы действительно собираемся лечь в дрейф?

— Да. Будет короткая поминальная служба.

— И немного грусти. В холодной воде. Почти по Саган [60].

— О чем это вы, Полина?

— Меня посвятили в подробности сценария. Венки на воде, свечи на венках.

— Что здесь плохого?

— Не уверена, что все наши гости думают так же.

— Прошу прощения, но я снова не понял, о чем вы толкуете?

— О том, не вздумает ли До-До устроить очередной стриптиз под «Songe d'Automne» [61]. Верно, Полли?

— Если бы только она!

— Все возможно.

— Вот-вот. И трагедия обернется фарсом.

— Если успеет.

Потапов был мрачен, как никогда. Джулиан мрачнел на глазах.

— Действительно, дожить бы до «Songe d'Automne». A До-До я уж как-нибудь успокою.

— Лучше бы пережить.

— С нами Бог! С удовольствием последовал бы примеру О'Нила, но если капитанский столик вообще не будет занят, присутствующим, боюсь, станет не по себе.

— Им и так не по себе. Большинство, кажется, переоценило крепость собственных нервов.

— Отдаю должное вашей наблюдательности, Серж, но на ужин идти придется.

— Я готов. Разве не видно?

Оба — лорд Джулиан и Сергей Потапов — уже облачились в смокинги. Им предстояла совсем не легкая задача — успокоить и развеселить тысячу взвинченных людей. А в случае чего — не допустить паники.