Аккуратная незастекленная этажерочка, где выстроены в безукоризненном порядке штук тридцать фарфоровых фигурок – снова ничего раритетного, в основном «элфэзэшки», самые старые – ровесницы Смолина, хотя на непосвященного, конечно, впечатление производит…

Черная рамка, где на квадратном метре темно-вишневого бархата укреплено штук сорок медалей. Лабуда, если честно – конечно, сыщется среди них и начало двадцатого, и конец девятнадцатого, и даже середина означенного, но опять-таки ни тени уникального, все эти регалии вешались чуть ли не каждому второму в свое время, чеканились тиражами громадными, самой дорогой цена баксов двести, зато смотрятся…

Смолин хмыкнул: насколько все-таки одинаковым зигзагом путешествовали у них с Кащеем мысли насчет «кроличьего огородика» – а впрочем, удивляться нечему, чуть ли не всякий себе оформил бы такие вот «отвлекалочки»…

На консольке в углу – здоровенная коняшка из потемневшей от времени бронзы. Идиллически стоит себе у изгороди, спокойно пялится вдаль, насторожив уши. Хорошая коняшка, лет сто ей, не меньше – но ведь не Лансере, ох, не Лансере…

Смолин глянул на часы. Он уже четыре минуты находился здесь, а в дверь никто не ломился, не грохотал по лестнице берцами, не обкладывал – пожалуй, и обойдется, а? Взять, конечно, могут и на выходе, так оно надежнее, чтоб непременно с поличным – но телефон-то молчит. Правда, могли давно уже повязать и мужиков… стоп, стоп! Это уже нежное дыхание паранойи – ну какого лешего кто-то будет вязать людей только за то, что они сидят в машине у подъезда, ничего не нарушили, ни они не в розыске, ни машина…

Прикрикнув мысленно на себя, Смолин повернулся к книжной полке – их тут было четыре, но его интересовала только одна. Аккуратно вынул четыре темно-зеленых тома Диккенса – с девятого по двенадцатый. Открылась прямоугольная дверка, светло-коричневая, с черной каймой, на вид похоже на крохотный сейф, благо и замочная скважина имеется. В которую идеально входит третий, самый маленький ключ со связки.

Дверца исправно открылась – но там оказались не полочки, а, как обещалось, десять черных квадратных кнопок. Нажимаем, как наставляли – семь, три, семь, ноль…

Раздался звонкий металлический щелчок, ничего вроде бы не изменилось, но, легонечко потянув на себя полку (там с обеих сторон два удобных крючочка были прочно приделаны, якобы какие-нибудь маленькие картиночки вешать, а на самом деле – ручки), Смолин почувствовал, что она подается, накатывается на него.

Приналег. Вскоре весь стеллаж, шириной около метра и высотой вровень с остальными, неподвижными, отделился от соседних примерно на метр, а там встал прочно. Обойдя его, Смолин заглянул с изнанки. Ага, вот оно что – внизу и вверху по два толстых металлических штыря, судя по виду, стальные, выходят из пазов, выдвигая полку в комнату… Добротно сделано. Что ж, большую часть жизни Кащей был технарем, и неплохим, достаточно высоко поднялся к пенсии на «Шантармаше». Квартиру эту он купил году в восемьдесят восьмом – и сразу же, надо полагать, переоборудовал. Вполне возможно, в одиночку, собственными руками, он тогда был весьма даже крепок, помнится. И никто за двадцать почти лет не догадался, что квартира-то трехкомнатная…

Смолин вошел, нашарил выключатель именно там, где ожидал. Ну да, обычная комната, шторы задернуты, посреди – удобное кресло, и более никакой меблировки, разве что высокий шкафчик в дальнем углу. Зато по стенам, по стенам…

Глаза разбегались, не в силах задержаться на чем-то конкретном. Челюсть, должно быть, отвисла, и вернуть ее на место не было никакой возможности. Холодняка не так уж много, штук десять, в основном планшеты с наградами, сплошь покрывшие стены…

Снизу ударило в напряженные глаза ритмичное мерцание. Он выхватил двумя пальцами мобилу, но это было не сообщение – высветился номер Шварца.

– Дашка с тремя шнурками, на той «восьмерке», – послышалась придушенная скороговорка. – В подъезд поканали!

– Понял, – откликнулся Смолин и отключился.

Решение следовало принимать молниеносно. Знает или нет? Ну, даже если и знает, уйти отсюда он решительно не в состоянии. С Дашкой трое, но и с ним не меньше. То, что она притащилась в полночь, без родителей, уже само по себе свидетельствует: маловато легальности у такого визита. Нет уж, ни один антиквар на свете не ушел бы без драки отсюда …

Он действовал молниеносно, словно пресловутый ниндзя – метнулся наружу, погасил везде свет, потянул на себя полку (благо изнутри это сделать еще легче, на обратной стороне стеллажа присобачены высокие никелированные поручни…), ага, вот он, справа, рычаг, открывающий потайную дверь изнутри – ну в самом деле, изнутри хозяину не нужен шифр…

Вновь звонкий щелчок, дверь плотно вошла в гнездо – хорошим инженером был покойничек… Погасил свет. Еще раз напомнил себе, что успел захлопнуть дверцу и надежно ее заставить четырьмя томами Диккенса.

Стоя вплотную к тонкой перегородке, сработанной из листа нержавейки, он слышал как открылась дверь. Должно быть, зажгли свет, но сюда ни один лучик не проникает, на совесть постарался Никифор, чтоб ему земля была пухом…

Ладонь, сжимавшая бугристый чехол шокера из черного кожзаменителя, чуточку вспотела. Сердце колотилось. Он, разумеется, боялся не за себя – видывали виды и почище, знаете ли. Невыносимо было думать, что за эту пещеру Али-Бабы может завязаться драка с оглаской: герой давнего советского боевика, даром что обреченный историей белогвардеец, говорил по схожему поводу золотые слова: «Это для одного, а не для всех…»

Судя по звукам, вошедшие расхаживали по гостиной, то и дело оказываясь прямо напротив него – вряд ли их интересовала спальня, там, с первого взгляда ясно, поживиться абсолютно нечем…

– Ну, и где же сокровища? – послышался молодой незнакомый голос. – Я чего-то такого ждал, такого…

– Заткнись! – нервно огрызнулась Дашенька. – Я и не говорила, что тут сокровища грудами навалены, хотела просто осмотреться…

– Ну, осмотрелась?

– Подождите. Должен же быть какой-то тайник…

– Давайте рассуждать логично. (Ага, вот это уже определенно волосатик Миша.) Ценного у дедушки должно быть много. Верно? Если тайник здесь, и достаточно обширный, то устроен он наверняка так, чтобы найти его было нелегко. И вряд ли мы с ходу на него наткнемся… Убедительно?

– Убедительно. За что я тебя люблю, Майкл, так это за светлые мозги, хотя у Дашки наверняка другие мотивы…

– Иди ты! – фыркнула девушка.

– Леди и джентльмены, давайте посерьезнее. Ладно, это была разведка… Вношу предложение: нагрянем сюда завтра с утреца, возьмем музычку, врубим как следует, чтобы глушила неподобающие звуки, и начнем искать вдумчиво. Если примемся громыхать в первом часу ночи, аборигены непременно звякнут в ментовку, а оно нам надо? По-моему, разумная идея. Даш, не начнут же твои родаки уже завтра тут отираться, мебеля делить, из-за стульев цапаться… Дней несколько у нас есть. А? Майкл?

– По-моему, он дело говорит, – откликнулся Миша. – Завтра утром спокойно и приступим. Даша…

– Ну, в принципе… Только мы что же, так и уйдем? Вот это можно сразу прихватить, в сумку войдет вполне… Дэн, займись? Миша, а ты посмотри по ящикам…

– Ну вот, откуда все анекдоты про блондинок, если Дашутка – чистый тебе Эйнштейн…

– Хорош болтать, работайте давайте!

Послышалось звяканье – ясно, планшет с медалями потрошат, тинейджеры сраные, догадался Смолин. С медалями проще всего, их можно грузить навалом…

– А статуэтки? – послышалось с той стороны.

– Где уж сейчас с ними возиться, их же нужно упаковать как следует… Что они будут стоить коцаные… Вввв…

– Что такое?

– Палец, бля… Прямо в мякоть засадил… Булавка охеренная…

– Кровь выдави, вдруг она ржавая…

– Да ни хрена подобного, вон как блестит…

– Все равно выдави, мало ли…

– Тронут вашей заботой, Дарья…

– Тронутым ты всегда был… Ну что копаешься? Миш, что у тебя? Ага-а… Уже интереснее. Ничего больше? Ребята, пошли…