— Конечно-конечно.

Она, шурша бумагой, развернула сверток Достала его содержимое.

— Так это… — протянула она и замолчала, зажав вещицу в руке.

По лицу ее было видно, что ей не хватает слов, чтобы закончить фразу. Она выглядела беспомощной и счастливой одновременно.

Мне были понятны чувства этой женщины.

Я познакомилась с Акирой — приятелем приятеля — еще в бытность его студентом. При знакомстве я посмотрела ему в глаза и сразу поняла,

c кем имею дело, — от него так и веяло духовностью и религиозностью. Невысокий рост, блеск в глазах, манера поведения — все выдавало в нем этот своеобразный тип верующих людей. На меня как будто пахнуло с детства знакомым воздухом родительского дома. Я возненавидела Акиру. Но чем больше была ненависть, тем сильнее становилась моя любовь.

В общине, еще ребенком, я прочла пару книжек по психологии и в результате уяснила для себя, что, даже если я сбегу из деревни, когда-нибудь, неизвестно в каком обличий — но я-то сразу пойму, в чем дело, — мое прошлое бумерангом вернется ко мне. Это естественный и необратимый процесс, подобный замыканию круга. Поэтому единственное, что мне останется сделать, когда прошлое нанесет свой удар, — это принять вещи такими, как они есть. Но ведь слово «УДАР», на удивление похоже на слово «ДАР». Значит, все будет замечательно.

По большому счету я не ошиблась. «Ударом прошлого» оказался человек, мужчина. И хотя мне было с ним непросто, лучшего я не могла себе представить. По крайней мере, мне было понятно, как противостоять трудностям, знакомым по прошлой жизни. Уж лучше так, чем, ничего не подозревая, жить обычной жизнью, удачно выйти замуж за коллегу по работе, а потом вдруг, в нервном припадке, ни с того ни с сего попытаться задушить собственных детей — об этом случае даже в газетах писали.

Физически ощущая тяжесть своего прошлого, я примерно представляла себе, что меня ждет, и была готова к этому. Чувство готовности было похоже на неизбежную тяжесть собственной крови, тяжесть ее движения по сосудам. Фатальное чувство, которое испытывают больные раком или малокровием. Оно также свойственно людям из семей с наследственными болезнями, чувство обреченности: «Ничего не поделаешь. Я — это я. Мне уже не родиться у других родителей».

Бизнес Акиры начался с амулета, который он изготовил для меня, — мы тогда только начали жить вместе, и я вся была на нервах. Своего рода этюд. Набросок.

Я искренне желаю, чтобы и у вас когда-нибудь появился такой амулет!

Его главная особенность заключалась в том, что он — единственная в этом мире вещь, существовавшая только для меня. Но (как выяснилось в дальнейшем) Акира придал ему форму «вещи-которую-хотят-иметь-все». Этот амулет вызвал во мне редкое чувство, сродни тому, которое, должно быть, испытывает молодая мать, когда младенец впервые берет ее грудь. Мягкий толчок, всецело оправдывающий твое существование. Исчерпывающий ответ на вопрос «Зачем я живу?». Вот какая сила была сокрыта в «вещицах» Акиры.

— Держи, — сказал он.

Я протянула ладонь и ощутила знакомую сладкую тяжесть (внутри все оборвалось, где-то в сердце хлынули горячие слезы), давнее воспоминание из детства, словно я держу в затекшей руке птенца.

Я заплакала;

— Зачем ты мне это дал? Зачем делать чудо материальным? Ведь осязаемые вещи рано или поздно ломаются.

— Не волнуйся. Если ты его потеряешь или сломаешь — я тебе сделаю другой. Я таких могу сколько угодно сделать.

Именно в этот момент я как будто пробудилась после долгого-долгого сна. Пришло осознание того, что всю свою жизнь я ждала этих слов. Даже если я заблуждаюсь, все равно! Для меня, бездомной, безродной, одинокой — хоть и не замечавшей своего одиночества. Для меня, запуганной и не ждущей от ежесекундно меняющейся жизни ничего хорошего. Для меня, которая не в силах больше сдерживать бешеное биение сердца, эти слова были волшебным заклинанием. Я подумала, что, наверное, много лет назад отец услышал от основателя общины не меньшие по своей значимости слова. Впервые в жизни мне показалось, что я начала понимать своего отца.

Слова, которые для чужих ушей прозвучат несвоевременно и банально, были сказаны только для меня и только сейчас. И каким бы равнодушным дураком ни выглядел тот, кто их произнес, в глубине души он прекрасно осознавал истинную силу своих слов. Как будто он отыскал эти единственно верные выражения в далеком и прекрасном будущем, чтобы преподнести их своему собеседнику.

— Какое-то странное чувство, — наконец произнесла молодая женщина.

— Вы так считаете?

— Знаете, я услышала об этих амулетах от подруги. — Она в упор посмотрела на меня своими огромными глазами.

— От подруги? — вежливо переспросила я.

Вообще-то я по возможности стараюсь не вникать в детали, но эта женщина показалась мне очень приятной, и, кроме того, она выглядела как человек, который не станет распространяться о себе больше, чем того требуют правила хорошего тона Интуитивно я почувствовала, что ей можно доверять, и в порядке исключения решила не прерывать разговор.

— Мне не очень удобно упоминать об этом, но в молодости я сделала несколько абортов, а после того как вышла замуж, никак не могу забеременеть. Я прошла проверку в больнице и выяснила, что проблема не во мне. Мой муж очень хороший человек, но я не решилась поговорить с ним…

— И тогда ваша подруга?..

— Да-да. Она рассказала мне про амулет и про то, что далеко не каждый может его приобрести. Поэтому я немного волновалась. — Она улыбнулась.

— Все в порядке, — успокоила я ее.

Хотя у Акиры было до смешного мало заказов, тем не менее иногда — чрезвычайно редко — он отказывал клиенту. Но насколько мне было известно, с этой женщиной у Акиры не возникло никаких проблем. Акира вообще судил людей не по их поступкам в прошлом, а по их общему отношению к жизни. Он в основном полагался на интуицию.

Выслушивать подробности частной жизни клиентов Акире не нравилось еще больше, чем мне. Он говорил, что чем больше знаешь, тем больше об этом размышляешь, а значит, не сможешь выполнить заказ. Однажды произошел следующий случай. К нам пришел заказчик и рассказал, что его мать больна раком. По его словам, старая женщина, лежавшая в больнице, откуда-то узнала про Акиру и его амулеты и очень захотела, чтобы и у нее был такой амулет. «Поэтому, — закончил заказчик, — я бы очень хотел, чтобы вы приняли у меня заказ». Но сколько он ни просил, Акира отвечал ему одно и тоже: «Я не могу выполнить ваш заказ». А почему не может, не говорил. Тогда молодой человек принялся очень подробно рассказывать о своей матери, о ее характере и прочих частностях. Он жалобно умолял Акиру согласиться, так что в конечном счете мягкосердечный Акира расплакался и сказал, что, по его мнению, амулет его работы никак не подойдет матери молодого человека Заказчик ушел не солоно хлебавши. После его ухода я довольно долго не могла успокоить Акиру и еще дольше не понимала, почему он отказался выполнить заказ.