Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Вовсе нет, – мама покачала головой. – Просто вы оба не такие, как все. Есть в вас что-то необычное. Что – то, что сидит глубоко внутри. И в Маю тоже это было, но обычного в ней все-таки было больше, и если бы она полюбила кого-то другого, то, наверное, была бы сейчас жива. Жить с Рюичиро значило для нее выпустить на свободу то, что она прятала в себе. И она перенапряглась, не смогла справиться с этим. Ты только не подумай, что я обвиняю Рюичиро или ненавижу его или что-то такое. Просто рассказываю тебе, что я думаю. Мне кажется, что он больше подходит тебе. Потому что тебе по большому счету наплевать: обычная, необычная. Ты просто живешь, и все.

– Кажется, я понимаю, о чем ты, – сказала я.

– А Ёшио прежде всего нужна сила. Сила и любовь.

– Любовь?

На днях Джюнко тоже что-то говорила про любовь.

– Ты слишком рассудительная. Ты всегда все анализируешь, пытаешься жить головой, а не сердцем. Поэтому часто топчешься на месте, теряешь время, упускаешь возможности. Почему бы тебе не расслабиться хоть не надолго? Дай себе отдохнуть, расцвести. Поделись с миром своим светом. Когда я говорю, что Ёшио нужна любовь, я имею в виду не идеальную любовь и не слащавое сюсюканье. Я говорю об искреннем чувстве, которое невозможно сымитировать. Оно либо есть, либо его нет.

– Значит, быть независимой – это, по-твоему, плохо? Смотри не попадись в руки феминисткам – они таких вещей не прощают.

Мама никогда не умела объяснять. Она с трудом находила нужные слова. Я слушала ее и в очередной раз удивлялась ее непоследовательности. Мамины мысли были такими же путанными, как ее речь.

– Да нет же! – мама рассердилась. – Ты меня совсем не слушаешь!! Я говорю о том, что люди могут сделать для себя и для других. Именно это я называю любовью. Понимаешь? Предел веры. Но добиться чего-то гораздо труднее, чем просто сидеть и чесать языки. Ты даже не представляешь, сколько усилий нужно для этого потратить!

– Подожди. То есть ты хочешь сказать, что любовь – это только символ какого-то определенного состояния? – спросила я.

– Умница моя. Такие слова знаешь красивые, – мама засмеялась. И в первый раз за все время разговора я почувствовала, что мы с ней начали понимать друг друга. Или, вернее, я начала понимать, что она имеет в виду. Мама продолжала:

– Когда я смотрю на своих детей, то есть на вас, мне кажется, что вы не понимаете главного, не умеете сконцентрироваться. Поэтому вы оба оказываетесь в тупике. Останавливаетесь. А жизнь не терпит остановок. Жить надо безостановочно.

– Может, тебе стоит поговорить об этом с Ёшио?

– Боюсь, что он отмахнется от моих дурацких советов. Тоже мне тайна мирозданья…

– Да ты что, мам?! Ему же очень важно знать, что ты о нем заботишься. Знать, что у него есть мама, которой не наплевать на то, что с ним происходит.

– Да-да. У вас с Ёшио есть мама, хотя кажется, вы иногда не очень-то в это верите, – сказала она и гордо засмеялась, словно говоря: «А вы-то, наверное, думали, что я забочусь только о себе».

Мама не стала откладывать дело в долгий ящик.

Мы как раз сели ужинать, когда хлопнула входная дверь и Ёшио с порога закричал:

– Я дома!

За столом нас было трое: мама, я и Джюнко. Брат вошел в кухню, волоча за собой ранец. В своих шортиках и с этим ранцем он выглядел самым обычным мальчишкой. Веселым и немного голодным. У него был такой счастливый вид, что это поразило меня до глубины души. Как будто и мне перепал кусочек его детского счастья.

Ёшио бросил ранец в угол, взял тарелку с жареными креветками и пошел к телевизору. Даже и не скажешь, что совсем недавно с ним происходили невероятные вещи. Кажется, он научился чему-то за это время. Научился отфильтровывать ненужное. Только он устроился на тахте поудобнее, как мама начала задавать ему вопросы:

– Как тебе креветки, Ёшио? Вкусные? Ты чувствуешь их вкус?

Брат поглотил пару креветок одну за другой и сказал:

– Отличные креветки! Это тетя Джюнко приготовила?

– А. вот и нет, – сказала я. – Мы с мамой купили их сегодня в кулинарии.

– Я не очень-то люблю жарить креветки, – сказала Джюнко. – Когда нужно бросать эти нежные создания в кипящее масло, мне каждый раз становится не по себе. И чистить их, откровенно говоря, мне тоже не нравится. Они такие беззащитные…

Для меня так и останется загадкой, почему Джюнко начала оправдываться по поводу креветок, но именно в этот момент я вдруг почувствовала, что мы сидим здесь, на кухне, не просто так. Что мы действительно одна семья. Это чувство было похоже на нежный запах оливок. Помню, как-то раз осенний ветер принес откуда-то издалека в наш двор этот легкий, почти неуловимый аромат. Как давно это было…

– Ну хорошо. Тогда следующий вопрос: тебе нравится вставать утром? Ты рад новому дню? Что ты чувствуешь вечером, перед тем как заснуть?

Брат немного помолчал, потом произнес:

– Ой… Я не знаю. Я всегда очень устаю за день.

Он так серьезно отвечал на мамины вопросы, будто проходил психологический тест.

– Ну хорошо. А вот представь: ты идешь по соседней улице и встречаешь друга. Ты рад? Или эта встреча не совсем кстати? Оглянись вокруг себя – тебе нравится пейзаж? Ты любишь природу? Она тебя удивляет? А музыка? Тебе нравится музыка? И еще, скажи, ты хотел бы поехать куда-нибудь за границу? Тебе приятно строить планы? Или все это лишнее в твоей жизни?

Мама неожиданно замолчала. В ушах остался отзвук мягкого мелодичного голоса, как на кассете для медитации. Голос профессиональной актрисы, отлично выучившей свою роль. Вот так мама! Кто бы мог подумать, что она способна на такое представление. Мне даже стало немного не по себе. Мамин голос был чистым и глубоким. Кажется, если бы я закрыла глаза, то сразу бы оказалась на той самой улице, о которой она говорила, а навстречу мне шел бы кто-нибудь из друзей…

Наступила тишина. Каждый из нас искал в своем сердце ответы на только что прозвучавшие вопросы.

Но тут мама снова заговорила:

– А что ты думаешь о завтрашнем дне? Ты ждешь его или тебе все равно? Каким ты видишь будущее? Радостным? Ужасным? Что ты чувствуешь прямо сейчас? С тобой все в порядке? Тебе нравится твое отражение в зеркале?

Брат посмотрел на маму и сказал:

– Мам, я в полном порядке!

Что касается меня, то я бы не смогла ответить так же уверенно. «Даже не знаю», – подумала я.

– Я даже не знаю, – эхом отозвалась Джюнко, словно прочитав мои мысли. – Юкико, откуда эти вопросы? Ты что, учебник по психоанализу прочитала?

– Эти вопросы, – с улыбкой сказала мама, не сводя глаз с брата, – маленький семейный секрет. Формула счастья. Этому меня научил мой дедушка, когда мне было столько лет, сколько сейчас Ёшио. Дедушка называл это проверкой жизни.

– Проверкой жизни? Твой дедушка прямо так и говорил?

– Ну не совсем так, но как-то похоже. Ты его помнишь, Саку? Помнишь прадедушку? В деревне он держал небольшой магазинчик японских сладостей. Работал каждый день. Его сладости славились на всю округу – около магазина всегда была очередь. Люди даже из других префектур приезжали. А один раз приехала целая делегация из северных провинций, просто чтобы купить конфет, представляешь? Дедушка работал, пока ему не исполнилось девяносто лет. Он никогда не жаловался на здоровье, любил жену, детей, внуков, всегда был веселым и приветливым. Соседи очень его любили. Умер дедушка в девяносто пять лет. Он был замечательным человеком! Так вот, как-то раз она собрал нас всех, своих детей и внуков, и задал нам эти вопросы. Я отлично помню его первый вопрос: «Вы чувствуете вкус еды?» И еще он нас предупредил.

– О чем?! – Брат слушал мамину историю с раскрытым ртом.

– Он велел нам заглянуть глубоко – глубоко в его глаза и запомнить то, что мы там увидим. А потом он велел нам посмотреть по сторонам и запомнить комнату, в которой мы сидим. Запомнить чувства, которые вызывает в нас эта комната. Он предупредил, что если мы когда-нибудь захотим рассказать кому-нибудь о «формуле счастья», то мы должны позаботиться о том, чтобы в наших глазах люди увидели то, что мы увидели в его глазах; чтобы в комнате была такая же атмосфера, как в той комнате, где мы впервые услышали от него все эти вопросы; чтобы голос был глубоким и чистым, иначе вообще не стоит открывать рта, потому что, когда ты задаешь эти вопросы, открывается не только рот, но и сердце. «Вы открываете свою душу, – сказал дедушка. – Поэтому сначала нужно создать необходимые условия и только потом рассказывать людям о «формуле счастья». Я помню, что долго – долго разглядывала комнату. Я хотела запомнить все, что вижу. Сделать так, как сказал дедушка. В тот момент вся наша семья собралась вокруг него. Мои мама и папа, братья и сестры – все мы были там. Комната была наполнена какой-то особенной энергией, теплой и светлой.

32
{"b":"30398","o":1}