— Я не ищу власти сверх… — начал я.

— Тихо! — загремела Левиафана. — Человек должен понять ошибочность своего поведения. Кимбол!

— Да, Левиафана?

— В качестве штрафа — твоя жизнь. Но я предоставлю отсрочку, если ты откажешься от человеческой религии и возвратишься ко мне.

Всю свою жизнь я читал о мученичестве в священных писаниях и в истории Церкви. Но в наше время это стало простым вопросом на засыпку, задаваемым самому себе, настолько ли Вы крепки в своей вере, чтобы отдать жизнь во славу Христа. Реальных убийств на религиозной почве больше не должно случаться. И я обнаружил трещину в собственной вере, поскольку подумал, что вера нейтро Кимбола слаба, что оно отринет её и будет жить, а не пойдёт на заклание.

— Придётся мне стать Абинади, в конце концов, председатель Мэйлан, — произнёс нейтро Кимбол. — Я выбрал жизнь мормона и умру мормоном, если на то воля Бога.

— Это моя воля, — сказала Левиафана, — и я единственный бог, который распоряжается твоей судьбой.

Жгуты белой плазмы потянулись к нейтро Кимболу.

— Я величайшая из всех, — продолжила Левиафана. — Засвидетельствуйте мой суд.

Я ударил по кнопке блокировки звука и воскликнул:

— Я остановлю её. Это моя ошибка.

В глазах Джуаниты блеснули слёзы.

— Я просила тебя не вмешиваться. Теперь поздно что-то делать.

— Нет, — ответил я. — Если ты решишься ввести эту штуку в жгуты Левиафаны, у Кимбола будет шанс спастись.

Она уставилась на меня.

— Шаттл может выдержать скользящий удар. Прямое столкновение — это смерть для нас.

Жгуты сомкнулись вокруг нейтро Кимбола.

— Я знаю, потому и спрашиваю. Я не вправе вынуждать тебя рисковать своей жизнью ради спасения чужой.

Я надеялся, что не ошибся в вопросе, насколько она печётся о плазмоидах — и нейтро Кимболе в частности.

Взглянув в сторону нейтро Кимбола, затем снова на меня, она приказала:

— Компьютер, ручной режим навигации.

Она перехватила управление и направила нас к белым узам, соединяющим Левиафану с нейтро Кимболом.

Я отключил блокировку звука.

— Левиафана, Вы утверждаете, что являетесь самой великой. Только по размерам, вероятно.

Белизна затмевала вид впереди.

— Но не в любви, — продолжил я торопливо, поскольку не знал, сколько времени у меня осталось. — Иисус сказал: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих». Он согласился умереть за последнего из нас, в то время как Вы хотите убить…

Вспышка яркого света и обжигающий жар оборвали меня. Я почувствовал резкий рывок. Затем наступила тьма.

И тошнота. Спустя несколько мгновений я понял, что тошнота означает, что я, скорее всего, жив.

— Джуанита?

— Я здесь, — ответила она.

Тьма была полной. А я невесом. Возможно, я был мёртв — хотя загробную жизнь я изобразил бы не так.

— Что случилось? — спросил я.

— Я могу сказать, чего не случилось: энергетический щит выдержал. Абляционная оболочка осталась целой. Мы не погибли.

— Так что всё-таки произошло?

Джуанита тяжело и протяжно вздохнула.

— Лучшее из предположений: электромагнитный импульс вымел всю нашу электронику, двигатель сдох, искусственная гравитация исчезла, система жизнеобеспечения отказала, система коммуникации не работает, ничего не работает.

— Какие-нибудь шансы…

— Нет, — ответила она.

— Ты не дослушала меня…

— Никаких шансов, ни на что. Системы шаттла не ремонтопригодны и даже если были, я понятия не имею, как исправить любую из систем, даже если здесь не было так темно. А ты?

— Нет.

— И помощи от Сол-Центральной ждать не надо, потому что они не только не знают, что мы в беде, но также и то, что мы находимся в другой звезде, которая может находиться на другом конце вселенной. Когда воздух здесь закончится, мы умрём. Проще — некуда.

— Ох. — Я понял, что она права. — Как ты думаешь, мы смогли освободить нейтро Кимбола?

— Возможно. Но не похоже, что Кимбол пытался сделать всё возможное для спасения.

— Ну, — сказал я, — может быть, оно вспомнило, как мученичество Абинади подвигло одного из священников злого короля раскаяться и стать великим пророком. Возможно, нейтро Кимбол подумал, что нечто подобное случится с одним из больших плазмоидов, которые…

— Независимо от того, во что верил нейтро Кимбол, — произнесла она едким голосом, — это случилось, потому что ты и твоя церковь туманят сознание сказками про мучеников.

Я воздерживался от сердитого ответа. Отчасти я чувствовал её правоту. В конце концов, нейтро Кимбол выбрало роль мученика. Могло такое случиться, если бы не истории про святых в священных писаниях?

И у меня было достаточно духа, чтобы рисковать своей жизнью, но теперь, на пороге смерти, я обнаружил, что боюсь.

Джуанита, казалось, не нуждалась в моём ответе.

— И каков же итог для мучеников? Истинно могучий бог мог бы спасти своих почитателей, а не позволить им умирать. Где твой Бог теперь, когда ты действительно нуждаешься в нём? Какое благо во всём этом?

— Послушай, я сожалею, — пришлось мне признать. — Если бы не я, ты бы осталась в безопасности дома и нейтро Кимбол был бы жив. Натворил я дел.

— Да.

Прошли часы — плавая в темноте, трудно сказать сколько. Я провел их в самокопании и молитвах, анализируя все причины, которые привели меня сюда. Самой значительной из всех была гордость: мысль, что я, Гарри Мэйлан, благодаря недюжинной силе воли и хорошо подвешенному языку — изменю культуру, существующую в течение миллиардов лет. Я вспомнил, что мне говорили, когда я служил девятнадцатилетним миссионером на Марсе: ты не переделываешь людей; Дух Божий сотворяет это, и только если они желают быть преобразованными.

Джуанита произнесла:

— Ты старался сделать то, что считал правильным. И ты пытался защитить права младших плазмоидов. Так что я прощаю тебя.

— Спасибо, — поблагодарил я.

Шаттл затрясло.

— Что это было? — спросил я. Тело упало вниз в кресло.

— Похоже на…

Оглушительный визг с правой стороны шаттла заглушил остальную часть ответа. Я повертел головой и видел летящие от стены искры. Затем выпал кусок корпуса, и свет ворвался, временно ослепив меня.

— Они ещё живы, — произнёс какой-то человек. — Скажите Кимболу, что они ещё живы.

Мы узнали от медработников, что громадная плазмоида сбросила наш шаттл и нейтро Кимбола за пределами энергощита станции Сол-Центральная. Нейтро Кимбол вызвал станцию, и шаттл отбуксировали в док, где корпус вскрыли, чтобы спасти нас.

Мы смогли поговорить с нейтро Кимболом, только когда Джуанита и я находились в больничной палате, где автомедик сделал нам инъекции для лечения лучевых ожогов.

— Это Левиафана вернула нас сюда, — произнёс Кимбол.

Я был ошеломлён.

— Но почему? И почему она передумала убивать Вас?

— Когда она увидела, что Вы готовы умереть ради моего спасения, хотя я даже не принадлежу к вашему роду, ею овладело любопытство. Она спросила меня, почему Вы так поступаете, тогда я перевёл ей Библию и Книгу Мормона. После этого она перенесла нас сюда на случай, если вы были всё ещё живы.

— И Вы не пострадали от того, что она сделала? — спросил я.

— Я поправлюсь, — ответило нейтро Кимбол. — Прежде, чем удалиться, Левиафана объявила, что с этого времени и впредь плазмоиды-мормоны не должны принуждаться к сексуальным актам.

— Это потрясающая новость.

Я победил. Нет, поправился я — победа принадлежит не мне. Благодарю тебя, Боже, вознёс я безмолвную молитву.

— Левиафана также передала личное сообщение для Вас, председатель Мэйлан. Она велела напомнить Вам о том, что король Агриппа сказал Павлу.

Я кивнул.

— Я понимаю. Спасибо, что передал.

После окончания сеанса связи Джуанита спросила:

— О чём речь? Ещё одна история из Книги Мормона?

— Нет, это из Библии. Святой Павел проповедовал перед королём Агриппой, и ответ короля был: «Ты почти убедил меня стать христианином». Нет, Левиафана не стала мормонкой. Но Бог смягчил её сердце, поэтому она не убила нейтро Кимбола. Также как и нас, впрочем. Там, в челноке, ты была уверена, что мы умрём. Ты спросила, где Бог, когда он действительно нужен. Ну, так вот, Бог явил себя.