Литмир - Электронная Библиотека

Иванов-Разумник Р. В

Что такое интеллигенция?

Статья была впервые опубликована в двухтомном труде «История русской общественной мысли» в 1907 г.

«Интеллигенция есть орган сознания общественного организма» — так в добрые, старые времена определяла значение интеллигенции так называемая органическая теория общества [1], в настоящее время окончательно опровергнутая; тем не менее мы всецело принимаем такое определение, обращая однако внимание не на его неудачную внешнюю форму, а на его глубокий внутренний смысл. История русской интеллигенции есть история русского сознания именно потому, что первая является носительницей второго. Глубоко прав по существу дела был И.Аксаков, определявший интеллигенцию как «самосознающий народ» и указывавший, что интеллигенция «не есть ни сословие, ни цех (мы бы прибавили теперь: ни класс), ни корпорация, ни кружок… Это даже не собрание, а совокупность живых сил, выделяемых из себя народом»…

Интеллигенция есть орган народного сознания, интеллигенция есть совокупность живых сил народа… Мы принимаем эти определения, но в то же самое время не можем не отметить их неопределенность; эти верные, но расплывчатые формулы нуждаются в более резком отграничении и ограничении. В чем выражается народное сознание? чем сказываются живые силы народа? вот вопросы, на которые прежде всего нужно ответить; необходимо ограничить термин «интеллигенция» вполне определенными рамками, отграничить его от соседних понятий ясно проведенной линией. Иначе говоря, надо прежде всего найти основные признаки определяемого нами понятия.

Первым и главным из этих признаков является следующий: интеллигенция есть прежде всего определенная общественная группа; этот признак дает возможность установить исходный пункт предлагаемой работы и в связи с последующими признаками определить время зарождения русской интеллигенции, точку начала ее истории. Этот признак указывает на существенное различие между отдельными «интеллигентами» и интеллигенцией, как группой. Отдельные «интеллигенты» существовали всегда, интеллигенция появилась только при органическом соединении отдельных интеллигентов в цельную, единую группу. Люди, характеризуемые определенной суммой выработанных трудом знаний или определенным отношением к основным этико-социологическим вопросам, всегда существовали и всегда будут существовать, но они еще не образуют собою интеллигенции, как группы. Так, например, отдельными русскими «интеллигентами» были в XVI веке князь Курбский, Иван Грозный, Феодосий Косой, этот типичный русский анархист; в XVII веке — Матвеев, Котошихин, Хворостинин; в начале XVIII — Петр I, Татищев, Ломоносов и т. п.; однако ни в шестнадцатом, ни в семнадцатом, ни в восемнадцатом веке в России не было интеллигенции. Точно так же и в настоящее время могут быть отдельные «интеллигенты», обладающие высокой суммой выработанных трудом знаний, но не входящие в группу интеллигенции; мы увидим ниже, что ученейший академик и профессор может не принадлежать к интеллигенции в принимаемом нами смысле этого слова; по верному замечанию Лаврова, термин «интеллигенция» отнюдь не связан с понятиями о каких бы то ни было профессиях. К группе интеллигенции может принадлежать полуграмотный крестьянин, и никакой университетский диплом не дает еще права его обладателю причислять себя к интеллигенции. Ниже мы еще остановимся на этом вопросе, а теперь проследим дальше, каковы следующие основные признаки исследуемого нами понятия.

Итак, интеллигенция есть определенная общественная группа; это условие необходимое, но еще не достаточное для характеристики понятия «интеллигенция». Подобно тому, как всегда существовали отдельные «интеллигенты», так же точно всегда существовали и тесно сплоченные группы наиболее образованных людей своего времени, объединенные или солидарностью программ, или солидарностью действий. Так, например, в России в XV веке были группы «интеллигентов» своего времени, объединенные, с одной стороны вокруг, Нила Сорского, с другой — вокруг Иосифа Волоцкого [2]; все религиозные разноречия последующих веков русской жизни всегда концентрировались в тех или иных группах, объединенных той или иной идеей. Таким же образом и политические разногласия дифференцировали русских людей на отдельные группы; так, например, уже с XVI века начинается ясно выраженное западническое течение в определенной группе «интеллигентов»; так, мы имеем партию приверженцев Максима Грека [3]; в начале XVII века видим так называемую польскую партию среди бояр [4] (Салтыковы), далее, имеем киевскую школу [5], наконец, в начале XVIII века видим группу шляхетства и кружок Татищева [6]. Но однако, несмотря на все это, мы не можем начать историю русской интеллигенции, как группы, ни с Нила Сорского, ни с Ломоносова, ни с Татищева, ни с Петра Могилы: все эти отдельные, разрозненные группы не связаны друг с другом тесной преемственностью — ни логической, ни хронологической; это отдельные эпизоды, крайне важные для истории русской культуры, но не имеющие отношения к истории русской интеллигенции.

Итак, вот второй основной признак интеллигенции — преемственность; интеллигенция есть группа преемственная, или, говоря математически, она есть функция непрерывная. Такая группа русской интеллигенции существует с середины XVIII века; с тех пор, со времен Новикова, Фонвизина и Радищева, русская интеллигенция живет уже полтораста лет; она растет, развивается, она иногда делится на подгруппы, но ее развитие — непрерывно, она как группа — преемственна. Одна общая идея (какая — мы увидим ниже) связывает эту группу в непрерывное целое; кроме того, независимо от этой общей идеи русскую интеллигенцию с середины XVIII века связывает общее действие — борьба за освобождение. Эта вековая, эпическая борьба спаяла русскую интеллигенцию в одну массу с невероятной силой сопротивления; эта борьба закалила русскую интеллигенцию, как огонь закаливает сталь; эта борьба выковала из русской интеллигенции такое оружие, какого нет и не может быть в иных странах, у других народов.

Определив интеллигенцию как преемственную группу, мы этим самым поставили исторические пределы нашему исследованию: история русской интеллигенции ведет свое начало от группы, впервые поставившей своим девизом борьбу за народное освобождение; вторая половина XVIII века послужила только предисловием к этой истории, которую лишь XIX век развернул во всей ее широте. Изучению этой истории посвящена настоящая книга, но и не приступив к подобному изучению, мы заранее можем указать еще на два характерных признака русской интеллигенции: это ее внесословность и внеклассовость.

Эти два признака, между прочим, уже окончательно отделяют преемственную группу интеллигенции от существовавших ранее религиозных или политических общественных групп в России: все эти группы были или сословными, или классовыми.

Впервые интеллигенция XVIII века сумела отречься от классовых идеалов и тем самым, будучи сословной по составу, оказаться внесословной по намеченным целям. Группа общественных деятелей с Новиковым во главе и с Радищевым в виде эпилога, бывшая зерном русской интеллигенции, была по своему составу дворянско-землевладельческой, т. е. сословно-классовой; однако классовые, т. е. в данном случае землевладельческие, интересы приносились этой группой в жертву общему идеалу; сословные цели выбрасывались за борт мировоззрения. Будучи в это время сословной и классовой по составу, русская интеллигенция в то же время была глубоко внеклассовой и внесословной по намеченным задачам, по исповедуемым идеалам. В начале XIX века русская интеллигенция была еще более резко-сословной по составу, но в то же самое время она еще резче порывала всякие связи со своими сословными интересами; недаром 14-го декабря 1825 года родовые русские аристократы и крупные землевладельцы пытались произвести такой переворот, который прежде всего обрушился бы ударом на их же класс, на их же сословие. После 1825 года русская интеллигенция остается сословной по составу и внесословной по целям и задачам; однако с этих пор сословный состав интеллигенции становится правилом с исключениями, и притом с такими исключениями, как Полевой, Надеждин и Белинский. Правда, «ласточка одна не делает весны», но она предвещает ее; в шестидесятых годах огромной толпою «разночинец пришел», пришел и стал в первых рядах русской интеллигенции. С этих пор русская интеллигенция становится внесословной и внеклассовой не только по задачам, целям, идеалам, но и по своему составу; в это же время — и это, конечно, не случайное совпадение — возникает самый термин «интеллигенция» в современном смысле этого слова.

вернуться

1

Имеется в виду направление в социологии XIX–XX вв. (в России П.Ф.Лилиенфельд), пытавшееся объяснить социальную жизнь биологическими законами на том основании, что ее, как и жизнедеятельность всякого организма, характеризует целесообразность, специализация органов и т. д. В начале XX в. концепция органической школы утратила популярность.

вернуться

2

Истоки интеллигенции Иванов-Разумник усматривает в идейной борьбе двух церковных партий XV–XVI вв. нестяжателей и «осифлян», представленных Нилом Сорским и Иосифом Волоцким.

вернуться

3

Речь идет о кружке единомышленников Максима Грека, приглашенного в 1518 г. в Россию Василием III для исправления переводов церковных книг и поддержавшего партию нестяжателей в православии.

вернуться

4

Речь идет о штяхетско-польской ориентации группы русских феодалов начала XVII в., во главе которой стоял Салтыков Михаил Глебович, руководивший в 1601–1602 гг. русским посольством в Польше.

вернуться

5

Имеется в виду просветительская деятельность религиозно-национальной организации православного монашества («Братства»), созданной в Киеве ок. 1615 г. Киевское «Братство» открывало школы и типографии, вокруг которых собирались культурные силы общества, а позже (1631) на их основе митрополитом Петром Могилой была основана Киево-Могилянская коллегия, первое у нас высшее учебное заведение.

вернуться

6

Имеется в виду кружок образованных людей высшего сословия, собиравшийся по инициативе историка В.Н.Татищева, изложившего позднее свои взгляды на образование в «Разговоре о пользе наук и училищ».

1
{"b":"303851","o":1}