— Звучит прекрасно.

— И было все прекрасно. До прошлого года. Теперь, когда мы занимаемся любовью, это уже не мы. И мы не такие, какими хотим быть. Мы просто совершаем движения.

— Вам мешают мысли о ребенке.

Аманда решительно ответила:

— В этом месяце нет. Я не меряю температуру, не принимаю лекарств, не хожу в клинику. — Она беспомощно вздохнула. — Но, похоже, это не имеет значения. Мы не можем сдвинуться с мертвой точки. Мы как будто разучились радовать друг друга. Как будто никак не можем выполнить этого…

— Обязательства?

Это было верное слово.

— Да.

— Обязательства перед будущим?

— Да. — Аманда улыбнулась. — Спасибо, что поняла.

— Я старалась. Мне трудно себе представить, каково тебе. У меня дети появлялись, когда я этого хотела.

Около дома Гретхен произошло какое-то движение. Полицейские вышли и направились к машине. Джорджия понизила голос:

— Ведь ты в самом деле не думаешь, что у Грэма роман с Гретхен?

— Из-за того, что она сегодня пришла к нему? Мне так показалось. Но на ее месте я поступила бы так же. Грэм незаменим в подобных ситуациях. Он всегда сохраняет спокойствие и способность трезво мыслить.

— Ты не ответила на мой вопрос.

— Нет, я не думаю, что он отец ребенка.

Несмотря на осадок от вчерашнего, утро вторника порадовало Гретхен солнечным светом и теплом. Она встала на рассвете, срезала охапку тюльпанов и поставила их в вазы около дома. Она ничего не поставила в гостиной. Она не входила туда с тех пор, как вчера вечером ушли мужчины. Вместо этого она включила сигнализацию, пошла в спальню и как следует там убралась. Она выстирала все, что можно было выстирать, а остальное собрала для чистки.

Теперь Гретхен сидела в кресле-качалке на крыльце. Было только половина восьмого. Из леса доносилось пение птиц, из открытых окон слышались звуки готовки. У О’Лири, по обыкновению, было тихо. Грэм говорил, что они стремятся обзавестись ребенком, и Гретхен желала им успеха. Если у них будет ребенок примерно того же возраста, что и у нее, это может стать началом дружбы.

Не успела Гретхен подумать об Аманде, как увидела ее. Изящная, привлекательная, в блузке и брюках цвета сельдерея, она открыла дверцу автомобиля и положила туда кейс. Но не села в машину, а направилась по дорожке в сторону дома Гретхен.

Сердце Гретхен гулко забилось. Вчера Аманда была к ней добра, но сейчас у нее не было никакой причины для визита.

— Привет! — сказала Аманда. — Как ты себя чувствуешь, получше?

— Пожалуй.

— Спала?

— Немного. Я поставила дом на сигнализацию. — Гретхен помолчала, ожидая, что Аманда сейчас уйдет. Но та не уходила. Поэтому Гретхен спросила: — Хочешь кофе или чего-нибудь еще?

Аманда улыбнулась:

— Нет, спасибо. Мне нужно в школу.

— Тогда, может быть, тюльпаны? Давай я срежу, чтобы ты могла взять в школу.

— Да нет, не стоит.

— Ведь у вас нет тюльпанов. — Не желая обидеть Аманду, она быстро добавила: — Грэм посадил другие цветы, ничуть не хуже. Мне нравится ваш двор.

— Спасибо. Мне твой тоже. — Аманда бросила взгляд на живот Гретхен: — Как ты себя чувствуешь?

— Толстой, — ответила Гретхен.

— Толстой — это замечательно при беременности. — Аманда поднялась на две ступеньки и прислонилась спиной к перилам. — Ты не догадываешься, кто мог попортить картины?

Гретхен отрицательно покачала головой. Ей не хотелось об этом думать, и она посмотрела на двор Аманды.

— У вас растет горный лавр. Мне нравится это дерево. Там, где я выросла, их было много.

— В штате Мэн?

— Да.

— А где именно в Мэне?

— В городке без названия. — Увидев удивленный взгляд Аманды, она пояснила: — Вспоминать не хочется.

— Прости.

Гретхен молча смотрела вдаль. И вдруг она услышала голос Бена, говоривший, что женщины-соседки полюбят ее, когда узнают получше. Сегодня Аманда сделала первый шаг.

— У меня была не очень хорошая семья, — выпалила она, — и в городке всякое случалось. Когда уезжала, я никому не сказала куда. Иногда я боюсь, что они меня как-нибудь вычислят.

Аманда нахмурилась:

— Разве родные не были на вашей свадьбе?

— Нет, — ответила Гретхен. — Мы и поженились в Париже. Я знаю, вы все думали, что Бен женился на мне, поддавшись порыву. Но мы планировали свадьбу. Мы знали, что его сыновья не придут, даже если мы их позовем, а я вообще не хотела приглашать свою семью.

Аманда сделала следующий шаг:

— Как ты думаешь, кто-нибудь из сыновей Бена мог порезать картину?

— Не знаю. Но мне несколько раз звонили и молчали в трубку.

Встревоженная Аманда спросила:

— У тебя есть определитель номера?

— Нет. Бен не любил такие приспособления.

— Его легко подключить. Ты можешь купить прямо сегодня.

— Привет, Аманда! — подбегая, окликнула ее Джули Коттер. — Мне купили новый велосипед.

— Правда? — переспросила Аманда, беря девочку под руку.

— Папа поставит на него маленькие колесики. — Девочка с обожанием посмотрела на Аманду. — Может быть, ты зайдешь попозже, и мы вместе покатаемся.

— Послушай, — обратилась Аманда к Джули. — Если у папы будут сложности, мы с Грэмом поможем. Поняла?

— Да.

— А теперь беги. Скоро будет автобус.

Джули убежала, а Аманда повернулась к Гретхен:

— Я, пожалуй, тоже пойду. Ты позвонишь, если возникнут какие-нибудь проблемы?

Гретхен не могла предположить, что помощь ей понадобится очень скоро — после обеда. Следующая проблема возникла именно тогда.

Раздался звонок в дверь, и Гретхен увидела две незнакомые машины, припаркованные перед ее домом, — у членов ее семьи не могло быть машин таких моделей.

На крыльце стояли мужчина и женщина. Гретхен открыла дверь.

— Миссис Танненвалд? — обратилась к ней женщина. — Мы из компании, которая страховала картину вашего мужа.

— Мою картину, — тихо поправила Гретхен. — Я вам не звонила.

— Нам позвонил Дэвид Танненвалд. Он хотел, чтобы мы оценили ущерб. — Дэвид, младший сын Бена, был на десять лет старше Гретхен.

— Как он об этом узнал?

— Не знаю. Нам также позвонил его адвокат, Оливер Дидс. Он тоже считает, что следует произвести оценку ущерба.

В разговор вступил мужчина:

— Мы хотим сделать несколько снимков, задать вам кое-какие вопросы.

— У вас есть удостоверения?

Женщина казалась раздраженной.

— Разумеется. — Бормоча что-то под нос, она полезла в сумочку, ее партнер извлек из кармана свое удостоверение.

Ограничиваясь скупыми репликами, Гретхен показала им картину в холле и две в гостиной. Они стояли, разглядывая «La Voisine».

Женщина сказала:

— Странно. Эта наименее ценная из трех.

— Да, но для меня она самая дорогая.

— Мы не возмещаем моральный ущерб.

— Я не просила вас что-либо мне возмещать.

Мужчина навел фотоаппарат.

— Кто еще видел картины? — Затвор щелкнул.

— Полиция. Мои соседи. Любой, кто был в доме за последние два года.

— Вы можете составить список?

— Нет. На похоронах были десятки людей. Я их не знаю. — Гретхен встревожилась: — Я не понимаю. Эта картина застрахована. Сейчас она повреждена. Разве важно, кто это сделал?

— Очень важно, — сообщила ей женщина. — Если вы сделали это сами, мы ничего вам не должны.

— Если я что?..

— Если вы сделали это сами…

Гретхен была потрясена.

— Я думаю, вам лучше уйти.

— Это обязательная процедура, необходимая для предъявления иска.

— Я думаю, вам лучше уйти, — повторила она.

У двери раздалось покашливание.

Гретхен обернулась и увидела нескладную фигуру Оливера Дидса. Он был партнером в юридической фирме, услугами которой пользовались Танненвалды, и душеприказчиком Бена. Дидс был одет в темный костюм, на шее — невыразительный галстук. Оливер был бледен и выглядел переутомленным.

— Какие-то недоразумения? — спросил Дидс негромко.