Финлей поднялся, взял с полки кувшин, налил вина в кружку и протянул Дженн. Девушка выпила вино и стала рассказывать дальше. Теперь ее глаза прояснились; казалось, она видит перед собой то, о чем говорит, так же отчетливо, как стену пещеры.

– Это, конечно, звучит глупо, но я могла бы поклясться, что эти люди вокруг наседали на меня, совсем как члены совета в ту первую ночь, когда я появилась в Анклаве. Я не могла ни пошевелиться, ни заговорить. Я просто находилась там – не сидела, не лежала, не стояла… Я просто присутствовала. Но чем дольше я там была, тем больше я чувствовала и понимала. Уверена, вскоре я поняла бы, что означает песнопение. Я хочу сказать – поняла бы та я, какой я была во сне. А потом…

– Что потом?

Дженн бросила взгляд на Финлея и тут же опустила глаза.

– Я помню, что один из тех людей начал задыхаться. Лицо его побагровело, но остальные ничего не предприняли. Впрочем, наверное, они и не могли… Человек упал передо мной на колени, протянул руки, словно хотел меня коснуться, и умер. Знаешь, Финлей… – Дженн нахмурилась, лицо ее побледнело. – Мне кажется, я убила того человека.

Дженн была так захвачена воспоминанием, так уязвлена приснившейся реальностью, что на ее глазах появились слезы, а рука задрожала и вино расплескалось. Финлей забрал у Дженн кружку, опустился на колени перед постелью и взял девушку за руку.

– Это всего лишь сон, Дженн. Ты на самом деле никого не убила.

– Но тогда казалось, что я это сделала. И тут же все переменилось: люди перестали петь, а кто-то подошел и поднял меня. Я только тогда поняла, какая я маленькая. Но, глаза Дженн вспыхнули, я чувствовала себя такой могущественной! И еще я знала окруживших меня людей, каждого из них. Они, пока пели, сообщили мне многое, и теперь я знала все, что было известно им: не только каждому в отдельности, но всем пятнадцати, а до них еще и сотням других – даже тому, который умер. – Дженн неожиданно умолкла, затаив дыхание.

Финлей ждал. Наконец Дженн взглянула на их сплетенные руки, потом подняла глаза на Финлея.

Когда она заговорила вновь, голос ее звучал тверже, а на лицо вернулись краски.

– Есть еще одна вещь, которую я только что вспомнила. Финлей, не думаю, что это был просто сон.

– Почему?

– Под конец, когда меня выносили из комнаты, я услышала голос, но этот голос не принадлежал той, привидевшейся мне реальности. Больше было похоже на то, что это говорил кто-то за дверью.

– И что же этот голос сказал?

Таково было наше начало. Мы показали тебе свое рождение. Скоро ты покажешь нам нашу смерть.

Дженн смотрела на Финлея широко раскрытыми глазами, и впервые с тех пор, как они повстречались, девушка показалась ему совершенно беззащитной.

– Финлей, это ко мне обратился Ключ.

Веселое потрескивание огня, танец теней на стене разогнали призраков, рожденных рассказом Дженн, но все же Финлея, казалось, преследовало нечто, чему он не мог найти имени. К ним с Дженн присоединились Патрик и Арли; они все еще задавали девушке вопросы. Фиона тоже должна была бы прийти, но после сцены в библиотеке Финлею не хватило мужества обратиться к ней снова. Через некоторое время Патрик и Арли, оставив в покое Дженн, оглянулись на Финлея, ожидая от него ответа на свой безмолвный вопрос.

Его отклик был однозначным:

– Похоже на то, что между тобой, Дженн, и Ключом уже существует связь. Могу только порадоваться, что Роберта здесь нет.

– Ох, Финлей, – застонал Арли, – должен же ты понимать, как важно то, что случилось? Дженн никогда не вставала в Круг, и все же Ключ навевает ей сны, как если бы она была джабиром. Более того: мы впервые услышали рассказ очевидца о том, как был создан Ключ. До сих пор существовали лишь легенды, передаваемые из поколения в поколение, да и то неполные. Например, я никогда не слышал, будто во время процедуры кто-то умер, а из того, что говорит Дженн, следует, что Ключ несет ответственность за эту смерть.

– Ну, следует отметить, что рассказ Дженн дает ответы на некоторые важные вопросы, – сказал Патрик. – Например, каким образом Ключ оказался связан с Каликсом. Можете назвать меня глупцом, но держу пари: человек, которого Ключ убил, сообщил ему, где спрятан Калике.

– Но почему он должен был умереть? – пробормотала Дженн.

– Чтобы секрет никто не мог выдать. Подумайте хорошенько. Из слов Дженн следует, что Ключ был создан совместными усилиями тех людей, что они вложили в него все свои мысли и воспоминания. Этот процесс должен был не только наделить Ключ огромной силой, но и предоставить в его распоряжение множество деталей, которые до того никогда не собирались воедино. Так Ключ получил знание о местонахождении Каликса. Что я хотел бы знать это что еще было тогда сообщено Ключу.

– Ты имеешь в виду пророчество? – прошептал Арли.

– Именно. Из той части пророчества, которая нам известна, следует, что Роберта и Дженн связывают Узы, – но там ничего не говорится о том, что это значит. Благодаря пророчеству открылось, что они могут мысленно разговаривать друг с другом факт, который они от нас скрывали. – Патрик виновато взглянул на Дженн, прежде чем продолжил: – Пророчество назвало Дженн Союзницей, Роберта Врагом, а кого-то еще Ангелом Тьмы. Каждому из них, похоже, отведена роль в том предначертании, осуществления которого, по словам Ключа, Роберт всю жизнь старается не допустить. После сна, который видела Дженн, я склонен думать, что пророчество Ключу сообщили его создатели.

– Но было ли оно передано Ключу по частям или как единое целое? – спросил Арли. – Тут есть большая разница. За столетия мы слышали множество разных пророчеств, но никогда ничего похожего на это. Я был в пещере, когда Ключ заговорил. Его слова не показались мне похожими на пророчество. К тому же ни в одной книге его нет, может быть, дело в этом…

Дженн потянулась к Арли и коснулась его руки.

– Ты хочешь сказать, что Ключ самостоятельно выдумал это пророчество?

Арли пожал плечами:

– Не знаю. Такова просто одна из возможностей.

– А другая возможность, – тихо сказал Финлей, – что Ключу сообщил целиком пророчество тот человек, которого он убил. Может быть, пророчество хранилось в тайне из-за того… из-за того…

– Из-за чего же? – сухо спросил Патрик.

– Проклятие, откуда мне знать? Существует ведь множество пророчеств и почти во всех говорится о каком-то порождении зла.

Дженн кивнула:

– Помните пророчество, которое разнеслось год назад? Которое сделал отшельник из Шан-Мосса? Он предрек, что явится Ангел Тьмы и разорвет церковь надвое.

Финлей пристально взглянул на девушку. Она, казалось, совершенно не понимала значения того, что только что произнесла. Дженн спокойно повернулась к огню и принялась греть руки.

– Ангел Тьмы и в самом деле явился в Люсару и разорвал церковь надвое.

– Ох, кто же это?

– Мой брат. – Дженн замерла, потом медленно повернулась к Финлею. Он продолжал, зная, что теперь уже все смотрят на него: – Все совпадает. Мы знаем, что Ключ сообщил Роберту что-то очень опасное. Что, если он сказал ему: он и есть Ангел Тьмы? В конце концов, как только Селар услышал о возвращении Роберта, он бросил МакКоули в темницу и тем вызвал раскол церкви. А если задуматься… может быть, здесь кроется истинная причина того, что Роберт никогда не соглашался встать в Круг. Если Ключ и в самом деле сказал ему что-то подобное, Роберт никогда не стал бы претендовать на положение, дающее ему так много власти. Это даже могло бы объяснить и его отказ выступить против Селара.

– Ты забываешь только об одном, – сказала Дженн. – Ключ назвал трех человек: Ангела Тьмы, меня Союзницу и Роберта Врага. Теперь я готова признать, что Роберт и в самом деле может оказаться врагом Анклава, но гарантии этого мы не имеем. В любом случае Роберт не может быть и Врагом, и Ангелом Тьмы одновременно, по крайней мере, на основании одного и того же пророчества.

Финлей попробовал спорить, но Патрик вскочил на ноги и встал между ним и Дженн.