Она тронулась с места, сделала шаг вперёд. Здесь ощущался какой-то поток воздуха, какой-то лёгкий ветерок, который она проклинала, потому что каждый едва ощутимый порыв обжигал её задубевшую кожу. Шагнула ещё и ещё — да, похоже проход действительно есть. Несколькими секундами позже нащупала угол стены — корявый, шершавый, необработанный… Местами рука натыкалась на кусочки примёрзшего льда. И в самом деле, будто огромная морозильная камера. Девочка Инна пошла на обед девочку Инну сожрал людоед. Только людоед — это не какая-нибудь жирная тварь, заросшая волосами. Нет, людоед — это всё подземелье, всё целиком, вместе с его безумными обитателями, вместе с дверями и ключами… А ещё, вроде, были какие-то пропасти. Что за пропасти? И почему вообще крокодилы?
Инна поняла, что падает. Чёрт, и правда, совсем никаких сил нет! Ужасно, ужасно… Она опустилась на четвереньки. Оглянулась назад: теперь там был такой же непроглядный мрак, как и спереди. Но это не имело значения: она ведь не собирается возвращаться! Уже не шла — скорее, ползла вперёд, таща за собой ставший неимоверно тяжёлым «дипломат». Суставы не слушались, не хотели сгибаться и разгибаться — сами уже заледенели окончательно; левая рука не ощущалась вовсе. Ещё чуть-чуть, подумала, и я превращусь всего лишь в деталь местного интерьера… Усмехнулась горько: не захотела стать резиновой куклой — вот тебе наказание: будешь ледяной. Но я же должна! — почти закричала тут же. Ведь если я прошла уже столько, то теперь я должна, я просто обязана… Потому что безвыходных положений не бывает, потому что выход должен быть — он есть, он всегда есть, ведь правда? Правда?
Инна поднесла пальцы ко рту, подула на них. Воздух во рту, хотя бы он должен быть тёплым! — но нет, и в нём почти не сохранилось тепла, дыхание тоже стало ледяным. Она вся обледенела, вся, снаружи и внутри. Эх ты, сказала себе, снежная королева — хотя нет, наверное, пока ещё только ледяная принцесса… Не могла уже ни смеяться, ни плакать — все звуки застревали в горле, а глаза будто промёрзли насквозь — будет странно, если они потом ещё смогут что-то видеть. Снова зацепилась непослушными пальцами за ручку чемоданчика, толкнула вперёд, пододвинула ногу с ободранной до крови коленкой. Нет, я смогу, я должна!
Неожиданно вспыхнувший свет испугал её. Инна моргнула несколько раз, зажмурилась. Чуть разжала веки, оставив только узкие щёлочки: перед ней было что-то чёрное, что-то очень знакомое… Подняла взгляд: конечно же, это дверь. Привычная уже, не один раз виденная чёрная дверь, а на ней, естественно, номер… она посмотрела ещё выше и наткнулась на четыре желтоватых, чуть обтёршихся цифры: «0000». Над ними большими красными буквами горело: «EXIT».
У Инны даже не было сил радоваться. Подумала спокойно, равнодушно: ну вот и он, я же знала, что он всё-таки есть, а вы все говорили… Потом, опираясь на стену, заставила себя подняться на ноги. Глаза не отрывались от четырёх нулей. Эх вы, нолики, да вы без палочки… А и в самом деле: где же палочка, единичка, она ведь должна быть! Тогда всё было бы правильно: десять тысяч в дипломате и десять тысяч на двери, всё сошлось бы один к одному — а так выходит, будто чего-то не хватает.
Инна не утруждала себя решением загадки, которую сама же и придумала. Толкнула дверь от себя — и та распахнулась сразу, будто ждала этого уже давно. В глаза ударил ещё более яркий свет. О боже! — это был не искусственный, нет — настоящий дневной свет, она уже почти успела забыть, как он выглядит, но вот же он! И настоящее голубое небо… И настоящие белые облака… Солнца отсюда не видно — но, конечно, оно тоже где-то там, она уже чувствует, как её согревают его невидимые пока лучи… Она стояла заворожённая, не шевелилась и плакала, хотя ни единой слезинки не выкатилось из глаз. Наконец решилась подойти ближе. Комнатка была небольшой, всего метра три: две голых чёрных стены и проём впереди, открывавший вид на небеса. Инна встала на самый край, с опаской глянула вниз. Земли не было, или же она находилась где-то очень-очень далеко — только искрящаяся голубизна и горы снежных облаков. Это же надо такое придумать: спускаться в самую что ни на есть твердь земли — и оказаться на небесах! Инна улыбнулась: её догадка оказалась верной. Если бы она поменьше слушала всяких ненормальных типов — возможно, добралась бы сюда гораздо раньше. Но как это всё-таки прекрасно!
Здесь должен быть парашют, подумала Инна. Конечно же, должен быть парашют. Сейчас я его надену, прихвачу чемоданчик и спрыгну вниз. Правда, я никогда в жизни не прыгала с парашютом — но за последнее время мне уже столько пришлось сделать такого, чего я не делала никогда в жизни, что это кажется такой мелочью… Она огляделась вокруг, но ничего не увидела. Совершенно пустые стены, и даже ни намёка, что здесь может быть какой-то парашют. Так где же он, чёрт возьми? Ага, решила Инна, наверное, он с той стороны. Конечно же — она ясно представила, как сумка с парашютом тихонько себе висела в уголке возле двери, а она её даже и не заметила. Затем она уже дёргала дверь… вот только та и не думала открываться. Ну давай же, проклятая! — закричала мысленно, давай, откройся, мне же нужен этот чёртов парашют!
Некоторое время Инна продолжала сотрясать дверь. Вдруг замерла, повернулась, посмотрела на мир округлившимися глазами. И поняла с ужасающе безоговорочной, окончательной ясностью: нет там никакого парашюта. На там, ни здесь. Нет, и никогда не было. Да, пожалуй, и не могло быть в принципе.
Она захохотала. Сначала тихо, несмело; замёрзшее горло медленно, но постепенно приходило в себя и восстанавливало свою способность порождать звуки. Смех становился громче и громче — скоро Инна уже заливалась во весь голос. Ха-ха-ха-ха-ха, замечательно! Я прошла весь этот путь, я чего только не испытала, чтобы найти этот проклятый дурацкий выход. Я, чёрт возьми, залезла в самую охрененную дерьмовую глубь, в эту ненавистную гадостную морозилку — и я нашла его, смотрите, я нашла его! И вот я стою в конце пути — пути к выходу и пути в никуда, стою перед вратами в небеса, перед облаками, о которых так мечтала — и у меня нет парашюта. Ха-ха-ха-ха-ха! У ноликов нет палочки — а у Инночки нет парашюта…
Она валялась на полу, перекатываясь с боку на бок; захлёбывалась от хохота, едва успевая дышать. Уже мышцы живота ныли от боли, а она никак не могла остановиться. Теперь она смеялась почти беззвучно, чуть слышно — и всё же не переставала. Остановилась лишь на миг, будто перевела дух — но почти тут же разразилась в новом приступе. Рухнула на пол, принялась скрести ногтями по корявой поверхности. Скоро сломала ещё два ногтя, но даже не почувствовала боли. Ха-ха-ха-ха-ха!..
Наконец усталость взяла своё; смех стих сам собой, Инна уселась на пол. Подтянула к себе «дипломат», взгромоздила его на колени, дёрнула крышку… ну да, щас, разогналась! Коснулась пальцами замка — и на всякий случай попробовала повернуть. В следующий миг вздрогнула потому что тот поддался. Снова хихикнула нервно и прокрутила механизм, отсчитав один оборот — никаких проблем. То же самое со вторым замком… Да, но ещё остаётся код! Инна оскалилась так, будто собралась прямо сейчас кого-то прикончить; аккуратно выставила на панельке «0000». Потом резким движением рванула крышку — чемоданчик распахнулся, явив ей спешно уложенные собственными руками пачки. Она глядела на них две секунды, потом стремительно захлопнула, спутала цифры. Попробовала открыть ещё раз: нет, не поддаётся! Подумала: всё, конечно, должно быть просто. До безобразия просто. Колечки стояли неровно: одно расположилось точно между четвёркой и пятёркой. Инна, уже догадываясь, установила на нём «5», подровняла все остальные, снова потянула крышку… есть! Её опять душил смех. Как для дураков: любая комбинация, лишь бы цифры стояли точно посредине. И не надо никакого ключа… Да уж, проще не бывает!
Она вытащила туго перетянутую пачку, взяла в ладонь… Нет, деньги во всяком случае настоящие, в этом нет сомнения. Вы во всём виноваты, только вы, всё зло в мире из-за денег! Инна сорвала резинку, швырнула в небесный простор. Затем туда же отправились и сами банкноты. Они тут же разлетелись, перестав быть единым целым; некоторые бумажки быстро исчезли внизу, другие, казалось, зависли на месте. Она недолго смотрела на эту феерическую картину — схватила следующую пачку и повторила с ней ту же операцию. Замечательно! — крикнула про себя. Потом громко повторила вслух:
