Колвелл рассмеялся, развалившись удобно в кресле.
— Восемь беременностей, и никогда я раньше не видел, чтобы женщины были настолько изумлены. Одна из них, Молли Саломон, посчитала, что у нее ремиссия болезни, и бежала из Дома до рождения ребенка. Моего ребенка. Предполагаю, имею право сказать это. На самом деле, я считаю, она имела к нему очень маленькое отношение. Последовала серия неудач, и я потерял из виду ее и восьмого ребенка, — он с сожалением покачал головой. — Это пробило неприятную брешь в замысле, но все же у меня оставались мои семь… И вдруг, семнадцать лет спустя, в Столице, на Земле, я забрел в офис и там — вы! Я знал, что меня ведет судьба!
Джин облизнула губы:
— Если Молли не моя настоящая мать, тогда кто же?
Колвелл сделал грубый жест:
— Не имеет значения. То, что непосредственный донор забыт, к лучшему!
Джин сказала как бы мимоходом:
— Чего вы добиваетесь? Вы доказали, что это может быть сделано; зачем прятать бедных девушек в глуши Кодирона?
Колвелл проказливо подмигнул:
— Эксперимент еще не окончен, моя дорогая.
— Не окончен?
— Нет. Первая фаза блестяще завершена, теперь мы повторим процесс. И в этот раз я запущу в дело свое собственное семя. Я хочу восемь больших сыновей. Восемь больших мальчиков Колвеллов.
Джин тихо сказала:
— Это глупо.
Колвелл заморгал, замигал:
— Ни в коем случае. Желание иметь потомство — это одно из самых сильных человеческих побуждений.
— Люди обычно делают это по-другому… Ваш метод больше не сработает.
— Не сработает? О, Земля, почему?
— Вы не имеете больше доступа к женщинам, которые будут вынашивать плод. Здесь нет… — она осеклась, почти что закусив язык.
— Очевидно, мне не надо искать очень далеко. Восемь здоровых юных девушек в расцвете сил.
— А мать?
— Одна из моей восьмерки. Доротея, Джейд, Берника, Фелисия, Санни, Черри, Марта — и Джин. Любая из вас.
Джин беспокойно заворочалась:
— Мне не очень хочется быть беременной. Ни естественным путем, ни искусственным.
Колвелл снисходительно покачал головой:
— Несомненно, в этом есть некоторые трудности.
— Ладно, — сказала Джин. — Что бы вы там ни планировали, не включайте меня. Потому что я не собираюсь делать это, что бы вы там ни говорили. Мне плевать.
Колвелл наклонил голову, и щеки его слегка порозовели.
— Моя дорогая юная женщина…
— Давайте без «дорогих юных женщин»…
Прозвучал звонок телевызова. Колвелл вздохнул и тронул кнопку. На экране появилось лицо Джин, испуганное и отчаявшееся. За ним казенная комната и два внимательных человека в форме. «Несомненно, Черри», — подумала Джин. При виде Колвелла Черри пронзительно закричала:
— Вы втянули меня в это дело, доктор Колвелл, вы и вытащите.
Колвелл заморгал с глупым видом. Узкое живое лицо Черри налилось злостью и раздражением.
— Сделайте что-нибудь! Скажите что-нибудь!
— Но… что случилось? — потребовал Колвелл.
— Меня арестовали. Говорят, я убила человека!
— Ах, — сказала Джин со слабой улыбкой.
Колвелл дернулся вперед:
— Что все это значит?
— Это безумие! — закричала Черри. — Я не делала этого! Я даже не знаю его, но они не позволяют мне уйти!
Один из полисменов сказал хрипловатым голосом:
— Вы растрачиваете и ваше время и наше, сестра. Мы взяли вас с такими уликами, что вы отсюда никогда не выйдете.
— Доктор Колвелл! Они говорят, что накажут меня, убьют меня за то, чего я не делала!
Колвелл ответил раздраженным голосом:
— Они не могут доказать, вы это или не вы.
— Тогда почему они не позволяют мне уйти?
Колвелл потеребил подбородок.
— Когда случилось убийство?
— Думаю, этим утром.
— Это все чепуха, — сказал Колвелл с облегчением. — Утром вы были здесь. Я готов засвидетельствовать это.
Один из полицейских хрипло рассмеялся. Черри закричала:
— Но они говорят, что на нем мои отпечатки пальцев! Шериф говорит, что в этом сомневаться невозможно.
— Смехотворно! — взорвался Колвелл, чуть не визжа.
Один из полицейских склонился вперед:
— Дело совершенно ясное, Колвелл. Иначе ваша девушка не разговаривала бы с вами так свободно. Что до меня, я никогда не видел более простого дела, и я ставлю сотню долларов на то, каким будет приговор.
— Они убьют меня! — закричала Черри. — Они только и говорят об этом!
— Варварство! — разбушевался Колвелл. — Проклятые дикари! И они хвастают цивилизованностью здесь на Кодироне!
— Мы достаточно цивилизованны, чтобы вылавливать ваших убийц, — заметил уравновешенно шериф, — и поступать с ними так, чтобы они убивали только один раз.
— Вы слышали когда-нибудь о коррекции личности? — спросил Колвелл язвительно.
Шериф пожал плечами:
— Эти песни не помогут, Колвелл. Здесь пока еще честная страна. Когда мы ловим убийцу, мы помещаем его туда, где он больше никого не побеспокоит. Никаких там этих пустячков и дурацких госпиталей, мы простые люди.
Колвелл сказал осторожно:
— Почему вы стараетесь возложить вину на эту девушку?
— Есть свидетели, — сказал шериф самодовольно. — Двое заметили, как она входила туда, где был убит этот самый Гем Моралес. Дюжина других видела ее в Райской Аллее примерно в то время. Абсолютная идентификация, никаких вопросов. Она завтракала в кафе «Нью-Йорк». И решающий довод напоследок — в помещении, где произошло убийство, повсюду отпечатки ее пальцев… Колвелл, я говорю вам — бесспорное дело!
Черри отчаянно закричала:
— Доктор Колвелл, что мне делать? Они не могут убить меня! Я не могу заставить их поверить…
Лицо Колвелла превратилось в белую маску. Он сказал натянуто.
— Я вам перезвоню через некоторое время.
И разорвал контакт. Искаженное лицо исчезло, экран погас.
Джин дрожала. Наблюдать сцену со стороны было более страшно, чем если бы она сама попалась, все равно, что смотреть в ужасе на саму себя и не быть в состоянии пошевелиться, чтобы себе помочь. Кошмар отдавался в ногах
— они отказывались двигаться. Колвелл раздумывал, наблюдая за ней. Джин показалось вдруг, что на нее смотрят отвратительные глаза рептилии. Он, слегка шипя, сказал:
— Вы убили этого человека. Вы дьявол.
Пластичный рот Джин расплылся в улыбке.
— Ну и что, если я?
— Вы разрушили мои планы.
Джин пожала плечами:
— Вы сами меня сюда привели. Вы послали ее в Ангел Сити, чтобы она села в пакетбот и отправилась за моими деньгами. Предполагалось, что она станет мной. Вы хотели этого. Прекрасно. Восхитительно, — она засмеялась, словно зазвенели серебряные колокольчики. — Это на самом деле забавно, Колвелл.
Новая мысль стукнула в голову Колвеллу. Он плюхнулся обратно в кресло.
— Это не забавно… Это страшно. Это разрушает октет. Если эти варвары признают ее виновной и убьют, круг будет разорван, на этот раз бесповоротно.
— О, — сказала Джин бодро, — вы беспокоитесь, будет ли жить Черри, только потому, что она нарушает симметрию вашего маленького круга?
— Вы не поняли, — сказал желчно Колвелл. — Это стало моей целью очень давно. У меня была цель, затем «бжик», — он резанул рукой и в отчаянии поднял брови, — и цели нет.
— Это совершенно не мое дело, — начала размышлять Джин вслух, — разве что она в очень большой степени это я. Мне как-то странно видеть ее испуг и чувствовать, что это я пугаюсь. Я не оставлю вам ни цента.
Колвелл опасно нахмурился. Джин продолжала:
— Но… освободить ее будет очень легко.
— Только поменяв на вас, — помрачнел Колвелл, — а это привлечет ко всем нам внимание. Мы не сможем вынести всеобщего внимания. Я не в состоянии буду продолжить…
Джин взглянула на него, словно увидела в первый раз:
— Вы серьезно? На самом деле серьезно?
— Серьезно? Конечно, серьезно, — он вспыхнул от злобы. — Я не понимаю, чего вы добиваетесь.
— Если бы я на самом деле была бессердечной, — сказала Джин, — я бы сидела здесь и громко смеялась. Ведь все это страшно забавно. И жестоко… Мне кажется, я не настолько подла и преступна, как считала раньше. Или может быть это потому, что она — это я, — девушка почувствовала на себе свирепый взгляд Колвелла. — Не поймите меня неверно. Я не собираюсь бежать в город, рвать рубашку на груди и кричать «Я сделала это». Но вытащить ее можно очень просто.
