(Это описание особо ценно, ибо указывает на метод подготовки к состязанию. Безусловно, речь идет о традициях русского Севера. Так былина помогла расширить географию русской борцовской подготовки.)

(Столь скупое, поверхностное описание самого боя вызвано, вероятно, тем обстоятельством, о котором, я писал выше.)

Таким образом, у нас складывается еще один исторический фон славяно-горицкой борьбы. На этот раз – ее почва.

На вторых Виноградовских чтениях в Академии педагогических наук в 1989 году я делал доклад по результатам своих экспедиций. В перерыве заседания мы разговорились с известным специалистом в области народных игр Григорьевым.

– Вероятно, нет ничего удивительного в том, – говорил мой собеседник, – что в образе народной игры воплотились черты ратного состязания. Взять, к примеру, «бабки». Свинцовая бита в прошлом – метательное оружие, известное с незапамятных времен. Примерно то же самое, что у древнегреческих пехотинцев диск. Уж будьте уверены, за точностью броска здесь скрывается нечто большое, чем просто забава.

В народной игре тогда я искал ответ на вопрос, тяготивший меня после нескольких экспедиций. Все отчетливее проявлялась идея отсутствия в отечественных традициях системности подготовки бойцов. Почему при почти поголовном вовлечении мужского населения (разумеется, низших социальных слоев) дореволюционной России в ту или иную форму народного состязания полностью отсутствует такое звено, как специальное обучение, то есть школа? Вероятно, особую, тренировочную роль в подготовке будущих борцов и мастеров кулачного схода играла детская забава – народная игра. Чтобы уклониться от летящего в вас «чингалища булатного», нужно все свое детство побегать от закатанных товарищами снежков, да покачаться, стоя ногами на качелях, учась распределять движение от пяток до плеч, да поездить, не падая, с горы на ногах по ледяной дорожке, да побегать в валенках по льду, когда разъезжаются ноги, да набегаться в «салки-пятнашки», уклоняясь от пытающегося тебя достать товарища, да… Впрочем, разве все перечислишь? Дворовая игра и спорт, по сути, одно и то же. Технике же самого боя научиться – дело несложное. Особенно если состязания мастеров проходят с детства у тебя на глазах. А уж все остальное – практика.

Навык, приобретенный в детских играх и забавах, принесет неоцинимую пользу будущим борцам и мастерам кулачного схода.

Будем считать, что вступительное слово к славяно-горицкой борьбе сказано. И все-таки, неразрешенные вопросы остаются всегда. Может, и не нужно стремиться сразу расставить все точки над «и», особенно если учесть, что развитие интеллекта связано с поиском ответа, а вовсе не с самим ответом. Однако, прежде чем перевести разговор уже на основы славяно-горицкой борьбы, постараюсь не обойти вниманием наиболее типичные суждения, связанные с появлением русского стиля.

Запомнилось мне одно письмо, пришедшее в адрес журнала «Спортивная жизнь России». В нем отразилась гневная реакция читателя на попытку развеять ореол непогрешимости восточных единоборств. Любое мнение следует уважать. Это из области культуры дискуссий. Тем более полезно поговорить о суждении, встречающемся довольно часто. Помниться, автор писал: где же было это мнимое русское рукопашное мастерство, если так легко залегла Русь на два столетия под Золотую Орду, да и потом складывала свои знамена перед японцами при Порт-Артуре и Цусиме? Что ж, видно, не всегда сражения можно выиграть лишь с помощью рукопашного боя. Да и с японцами как-то не очень гладко получается, иначе чего ж они бежали с Халхин-Гола? А куда девалось их самурайство со всевозможными каратэ-до, кю– до, кобу-до, кен-до и прочим при сдаче в плен миллионной Квантунской армии? Как видите, это не способ выяснения достоверности искусства индивидуального боя. Насчет ордынского ига автор тоже поспешил высказаться, тут он, что называется, наступил на горло собственной песне. Известно, что в 1395 году после разгрома Тохтамыша Великим Тимуром последний ворвался на территорию Руси, но подошедшим к Коломне русским полкам открытого боя не дал и очень быстро ретировался восвояси, спокойно взяв Китай и Индию. Жаль, что Китаю не помогли «боевые искусства Шаолиня», надолго не помогли.

Часто задают вопрос: «В чем принципиальные различия славяно-горицкой борьбы и восточных единоборств?» Прежде всего, конечно, в том, что каждое их этих явлений отражает традиционную культуру. Впрочем, односложного ответа здесь быть не может. Разница отразилась уже в самой идее, дальше этому посвящена целая глава. Можно бы считать, что восточна модель оптимальная для всех. Однако это все-таки суждение дилетанта. Даже если он чемпион. Суждение характеризует уровень разви тия, а точнее – замкнутости сознания. Сознание, как известно, связано с бытием, видать, бытие замкнулось на восточной модели.

Славяно-горицкая борьба скроена, что называется, по европейцу, по себе. Профессионал, конечно, должен быть универсалом, то есть иметь запас двигательных возможностей в любой модели движения. И вместе с тем именно профессионала характеризует дотошный и скрупулезный подбор всех деталей боя для создания оптимального решения. Начиная с инструментария, тактической схемы и заканчивая особенностями одежды. Вспомните, как, например, подбирают себе ракетку профессионалы Большого тенниса. А дилетант на корт выйдет хоть со сковородкой, ему все равно непонятно, чем отличается «Шлезингер» от «Пионера».

Хочу обратить ваше внимание на то, что Восток благодаря своей неоднородности оставляет право каждому своему народу иметь собственный эквивалент рукопашного поединка. Порой они почти неразличимы, и все-таки корейцы предпочитают таекван-до, вьетнамцы – вьетводао, японцы – каратэ… и только европейцу все равно. Не странно ли?

Принято считать, что единоборства соединяются с процессом духовного воспитания человека. Это теоретически. Сказать по правде, за двадцать лет тесного знакомства с восточными единоборствами, мне ни разу не встретился воспитанный ими соотечественник. Псевдобуддийское монашество души первых лет освоения техники боя я в расчет не беру. Зато восточные единоборства создали у нас целую армию рэкетиров, налетчиков и бойцов мафиозных кланов. И это факт. Действительно, трудно представить, чтобы постоянная практика поединка в режиме концентрации, развитие навыка уничтожать – а навык всегда стремится к реализации – являлись способом воспитания недеяния. На мой взгляд, говоря о воспитательном факторе восточных единоборств, мы в большей степени выдаем желаемое за действительное.

В боевую систему человек должен приходить уже воспитанным. Перекраивать его бывает поздно. И здесь действуют не законы единоборств, а законы психологии. Более того, часто именно занятия единоборствами вытаскивают из человека его худшие качества: жестокость, эгоцентризм, беспощадность к окружающим в большом и малом, высокомерие. Все потуги морали бесполезны, ибо для большинства занимающихся главным фактором является техника боя, а идеология – всего лишь экзотический довесок вроде шелкового кимоно с драконами. Так в чем же выход? С Востоком все ясно – там боевые единоборства являются неким воплощением религиозной идеи. Как сказал один мой знакомый: «Бразилец играет в футбол не потому, что ему нравится эта игра, а потому, что он бразилец». Примерно то же самое и с Востоком. А что же мы? Но ведь и в России кулачный сход был испокон веку самым массовым народным увлечением. И уж будьте уверены, не безыдейным побоищем, разлагающим народные массы. Значит, он был одухотворен идеей. Настолько веской, что существовал, невзирая на запреты (например, царский Указ 1648 года).