Традиционный костюм бойца в славяно-горицкой борьбе – славянская мужская расшитая рубаха.
Сакральная символика вышивки, а также технология изготовления полотна и раскрой рубахи держится Национальным Клубом в секрете.
Справа – легализованная символика славяно-горицкой борьбы.
Чисто выполняемая свиля создает иллюзию фатальной неуязвимости, ирреальности присутствия воина на площадке.
Нельзя сказать, что славяно-горицкая борьба создавалась на потребу дня, как сейчас почему-то принято считать. Дескать, на Востоке есть, а мы что, хуже? Эта идея заедала многих, познавших каратэ в той или иной степени. Иные быстро перековались в «русский стиль», при этом так и не покинув пределов своих городских квартир и экзотических, восточных стоек. Перековались больше по убеждению, чем по технике, конечно. Убеждение вообще-то сильная вещь. Есть здесь уже и свои отработанные штампы вроде утверждения «дед учил»! Если попросите аудиенции у деда, непременно скажет, что, дескать, помер уже. И концы в воду. Если бы дед знал, что «учил» почти классическому каратэ, перекрестился бы, наверно. Однако многие верят. Не все деды, впрочем, отошли в иной мир. Сейчас, почувствовав вкус к русской идее, возникает, словно тень, некий матерый «старичок» сталинской закваски. Правда, его никто не видел, говорит он устами своих молодых учеников, которые всех очень пугают фантастическим мастерством учителя. Страшно. Учитель, конечно, прошел школу спецотрядов НКВД. Если верить на слово, то, по общим подсчетам, сейчас орудует несколько матерых старичков, причем независимо друг от друга. Впрочем, я вовсе не хочу ставить под сомнение чьи-то подлинные боевые заслуги и степень подготовленности. Единственное, что мне не понятно, почему ощепковские или спиридоновские оборонительные системы (оборонительные если исходить из их названия), построенные на модифицировании дзюдо и джиу-джитсу, перекочевали в «русский стиль», что в них, собственно говоря, русского?
Таким образом, у нас создался некий общий фон, оттеняющий славяно-горицкую борьбу. Пусть я кого-то уже и разочаровал своим признанием в непричастности к «национальному заказу», но давайте разберемся, разве можно создать борьбу по заказу? Борьба всегда является олицетворением технической и идеологической практики народа. Практики, сверяемой со временем, а не с сиюминутными социальными прихотями. Можно создать стиль, вычленив его из уже сложившейся традиции. Но для этого нужно, как минимум, представлять себе эту традицию и не просто представлять, но быть специалистом, а главное – вообще обосновать целесообразность какого-либо видоизменения ее. Значит, в любом случае нужно начинать с изучения. На период разложения отечественного каратэ на собственно каратэ и «русский стиль», на мой искушенный взгляд, в Советском Союзе было только два серьезных специалиста по теории и практике русского состязательного боя: Михаил Николаевич Лукашев и Борис Владимирович Горбунов. Несмотря на свои знания, ни один из них не создал ни свой собственный стиль, ни тем паче, борьбу.
Почему же на тогда еще пустом горизонте возникла славяно-горицкая борьба? По двум причинам. Во-первых, потому, что собранный за три года материал требовал постоянной практической реализации, практического воплощения, а во-вторых, осознавая объективную невозможность повторения какой-то одной, отдельно взятой школы, удалось выработать принципы соединения этого разнородного материала. Причем без ущерба изначальному облику. А это уже – стратегическая идея. Она позволяет сохранить весь экспедиционный материал, систему сделать более гибкой и жизнеспособной. Жизнеспособность зависит от развиваемости борьбы, то есть не только от постоянного пополнения ее новыми элементами, что само по себе уже невозможно при ортодоксальности, но и от изменения, при необходимости, стратеги ческой схемы. Так возник контур некоего всеобщего соединения без условной дробности на отдельные регионы и исторические периоды. И все же это было только началом процесса. Но какого! Объединенный русский стиль – лицо всей национальной культуры. При необходимости на его основе можно моделировать наиболее спортотизированный сплав, можно – сугубо боевой, можно – ритуальный.
Творческие задатки человека часто мешают ему спокойно жить. Ну, казалось бы, знай себе повторяй за кем-то, следуй по проторенной дороге. Так нет же! Это я не про славяно-горицкую. Взять хотя бы каратэ. Стиль Кумикан каратэ-до. Интересный стиль, неординарный. Но не ищите его в Японии, там о таком не знают. Придумал Кумикан один мой хороший приятель. Стиль оказался, конечно же, «тайным», особым, иначе как объяснишь, что его на родине каратэ не практикуют? Да и таинства имеют свою притягательную силу, особенно среди молодежи. Она, как известно, отличается от всего остального человечества не только по признаку возраста, но и по отсутствию житейского опыта. Однако дело не пошло, забуксовало. Показательным здесь, на мой взгляд, является не авантюризм, а невостребованный творческий потенциал человека, воплотивший в восточный образ некоторые свои, совершенно не востребованные никем невосточные идеи. Творческий потенциал, модифицирующий чужеродную доктрину. Сколько ж еще таких новых «восточных» школ рождено на нашей творческой почве?! И разве это не форма истребления генофонда? Часто приходят в борцовский зал люди, давлеемые идеей не то исторической памяти, не то инстинктом действия. В нем – образ приема. Неученного, незнаемого, просто ощутимого, въевшегося. А посмотришь – старорусский «плечевой залом» или еще что-нибудь известное. Сколько же эти «заломов», «накатов», «подсадов» ушли к неким «черным драконам» и сколько уйдет еще?
Однако все эти рассуждения остаются для многих не более чем пустым звуком при условии невообразимости появления самого материала. Борьба из ничего? Но так ли уж из ничего? Может быть, все-таки информационная пустота принимается за отсутствие явления? По принципу: «Раз я об этом не слышал, значит, этого нет!» Подобное мнение выражает не более чем обыденное невежество. Представление об отечественном поборческом укладе можно составить, даже не прибегая к этнографическим экспедициям. Так сказать, не покидая пределов городских. Главное – приложить старание. Конечно, этого мало для практического воплощения. Но почву создать можно, а природу явления следует постигать во всех аспектах, в том числе и в литературных свидетельствах современников. Потому мы не станем отказываться от любой достоверной информации. Итак, посмотрим, что отразилось в печатных источниках.
VI век. Иордан: «Славяне превосходят германцев как телом, так и духом, сражаясь со звериной лютостью». Прокопий Кесарийский: «Они научились вести войну лучше, чем римляне, стали богаты, имеют золото и серебро, табуны коней и много оружия. Панцирей же они никогда не надевают, иные не носят ни хитонов, ни плащей, а одни только штаны, подтянутые широким поясом на бедрах, и в таком виде идут в сражение с врагом». Маврикий Стратег: «Они многочисленны, выносливы, легко переносят жар, холод, дождь, наготу, недостаток в пище. Сражаться со своими врагами они любят… внезапными атаками, хитростями, и днем и ночью изобретая много разнообразных способов. Они не признают военного строя, не способны сражаться в правильной битве…»
Весьма любопытно, не правда ли? Особенно сочетание сложившегося образа с последней фразой. Что ж это за бой, о котором идет речь, если не рукопашный? Ведь упоминание о нетрадиционности куда как красноречиво. Однако пойдем дальше.
X век. Радзивилловская летопись: «Есть у меня сын младший дома, если он выходил и с четырьмя драться, то с детства не было того, кто мог его хотя бы ударить. И попросил испытать его, узнав, есть ли большой и сильный бык. И нашелся бык, и раздразнили его раскаленным железом, и пустили быка на него, и уклонился он, схватив быка рукою за бок и оторвав мяса вместе со шкурою сколько рука могла взять».
