— Дверь была открыта, — пожав плечами, объяснил он. — Я услышал… э-э шум борьбы и решил узнать, все ли у вас в порядке.

— Отнюдь! И нечего стоять здесь и глупо ухмыляться! Идите и помогите мне.

Последние слова прозвучали как жалобная мольба, так как Илис боялась, что не выдержит такого напряжения.

Максим в мгновение ока оказался рядом с ней, вспрыгнул на стул и выхватил у нее конец карниза. Он без всяких усилий держал его одной рукой, а другой вставлял на место крюк. От его близости у Илис едва не подогнулись ноги, однако она из последних сил придерживала гобелен, стараясь помочь Максиму. Он был так близко, что казался частью ее, и Илис стоило огромного труда оставаться спокойной и невозмутимой, когда их тела соприкасались.

Максим вбил ладонью деревянный колышек, крепивший крюк. Когда его грудь прижалась к плечу Илис, девушку окатила волна жара. Исходивший от него запах свежести подобно тысяче крохотных стрел пронзил ее и вызвал сладостный трепет во всем теле. Она впервые в жизни испытывала подобные ощущения, они казались ей одновременно и пугающими, и восхитительными. Максим замер, и когда спустя мгновение Илис обернулась, она увидела, что его глаза прикованы к ее плечам. Проследив за направлением его взгляда, девушка обнаружила, что корсаж платья съехал, обнажив верхнюю часть полной груди.

Илис сразу же опустила руки. Ее движение было настолько стремительным, что она не рассчитала и заехала локтем Максиму под ребра. Потом, словно сказочный эльф, отскочила от него и шлепнулась на пол. Если бы подобная участь постигла гобелен, Максима, карниз и стул, она восприняла бы это как акт высшей справедливости по отношению к себе.

— Ах ты, неуклюжий болван! Грязный развратник! — набросилась она на Максима. — Теперь я все время буду начеку! Я не могу доверять тебе!

Максим закрепил карниз и проверил, выдержит ли крюк вес гобелена, потом с улыбкой повернулся к Илис и легко спрыгнул на пол. Поставив стул к камину, он подошел к девушке.

— Моя дорогая Илис, дело не в доверии. Я не оказывал вам никаких знаков внимания, но не буду скрывать, меня охватывает страстное желание смотреть на то, что вы выставляете напоказ. Так же поступил бы любой мужчина, будь у него шанс восхититься такой красивой девушкой, обладающей столь привлекательными формами.

— Вы преследуете меня, словно я течная сука! — закричала Илис.

Однако она не могла удержаться, чтобы не взглянуть на видневшуюся в распахнутом вырезе рубашки мускулистую грудь, покрытую золотистыми волосами. Его вид волновал ее, задевая самые потаенные струны души. Илис нахмурилась, чтобы скрыть от Максима обуревавшие ее чувства. До боли сжав кулаки, она продолжила свою атаку:

— Вам действительно нужна жена, чтобы удовлетворить вашу похоть.

Губы Максима расползлись в веселой улыбке, и он насмешливо произнес:

— Значит, прекрасная дама предлагает мне вступить с ней в брак?

Илис едва не задохнулась от ярости, ее сапфировые глаза засверкали.

— Естественно, нет!

Максим рассмеялся, пожал плечами и направился к двери, на ходу махнув ей через плечо.

— Стоит вам сказать лишь слово, и ваше желание будет удовлетворено.

— Я не предлагала вам жениться на мне! — злобно прошипела она.

Максим оглянулся.

— Я имел в виду дела, которым мы посвятили сегодняшний день. Но если вы настаиваете, я согласен обдумать возможность жениться на вас, учитывая, что опорочил вашу репутацию, похитив вас.

— Уверяю вас, сэр, вы будете последним, за кого я соглашусь выйти! — отрезала Илис. — Вы… вы отвратительны!

— Возможно. — Он провел пальцем по ручке двери. — Но я бы знал, как обращаться со своей женой.

Это заявление заставило Илис ухмыльнуться:

— И как же? Силой бы загнали ее в свою спальню и не выпускали бы? Она превратилась бы в такую же пленницу, как я или как Арабелла, ведь именно такая участь была ей уготована!

— Я чрезвычайно внимательный супруг, — мягко заверил ее Максим. — А вам, прекрасная дама, не пришлось бы искать себе общество, чтобы скоротать долгие зимние ночи.

— Вы хотите сказать, что я буду чувствовать себя одинокой, если выйду за Николаса? — недоверчиво произнесла Илис.

— Николас был бы для вас прекрасным мужем… когда сходил бы на берег, — небрежно ответил Максим..

Илис вскинула голову и с подозрением взглянула на него.

— А вы можете гарантировать, что всегда были бы рядом со мной?

— Я не могу обещать, прекрасная дама, ведь судьба может распорядиться иначе. Но в тех случаях, когда долг не требовал бы моего отсутствия, я всем сердцем стремился бы оказаться в вашем обществе.

Напустив на себя недовольный вид, Илис отвернулась. Однако она была до крайности смущена и его словами, и блеском его глаз, и нежностью, прозвучавшей в его голосе. Разве она может надеяться, что он будет ей хорошим мужем, если они оба знают, как сильно он любит Арабеллу? Хотя мужчине нет необходимости любить женщину, чтобы использовать ее для собственного удовольствия. Именно этого он и хочет, не больше.

Илис повернулась, чтобы дать ему должный отпор, и была страшно удивлена, обнаружив, что он ушел. Он покинул ее комнату совершенно бесшумно. Девушке показалось, что царившая в спальне тишина придавила ее. Ей до безумия захотелось вернуть его. Гораздо приятнее спорить с ним, чем беседовать с холодными стенами.

«Что он подразумевал под всем этим? — размышляла она. — Неужели он просто издевался надо мной? — Она с осуждением посмотрела в сторону двери. — Нет сомнений, что ухаживания лишь позабавят его и, как только я сдамся, он тут же использует меня, а потом, когда у него изменится настроение, оттолкнет. — Она в задумчивости стала дергать себя за мочку уха. — Я не буду играть роль пассивной дурочки в его комедии. Нет, правильно говорят, что игра гораздо интереснее, когда в нее играют двое».

И все же Илис испытывала тревогу. Его прикосновения обожгли ее, словно раскаленное железо. Как могла Арабелла забыть радость общения с этим человеком и так скоро после его предполагаемой смерти обратить свое внимание на этого грубияна Ре-ланда Хаксфорда? Разве можно назвать Арабеллу истинной женщиной, если она оплакивала гибель Максима не дольше двух недель?

До конца дня Илис оставалась в своей комнате, отказавшись спуститься к ужину. Она боялась, что под натиском убедительных доводов Максима, произнесенных таким ласкающим голосом, плотина рухнет и ее мысли выплеснутся наружу беспорядочным потоком. Вполне возможно, что она, словно какая-то слабоумная, помешанная на самоубийстве, уступит ему.

Придуманная Илис совершенно неубедительная отговорка, переданная через Спенса, повлекла за собой стук в дверь.

— Спенс сказал, что вы больны, — заговорил Максим из коридора. — Может, послать за доктором?

— Боже сохрани! Лучше я тихо скончаюсь, чем соглашусь, чтобы в меня тыкал своими иголками какой-нибудь шарлатан, который, ко всему прочему, ни слова не понимает по-английски!

Максим сложил на груди руки и улыбнулся. Девушка не так слаба, чтобы отказаться от своей обычной язвительности.

— Я пришлю вам герра Дитриха с ужином, — сказал он и, наклонившись к двери, спросил: — Миледи, не стоит ли мне попросить его раздобыть зубы дракона или корень какого-нибудь ядовитого растения, чтобы вы приготовили себе колдовское варево?

Максим прекрасно представлял, как при этих словах Илис, широко расставив ноги и уперев руки в бока, с гневно сверкающими глазами, замерла у противоположной стороны двери.

— Да! Принесите мне это и еще кое-что! Глаз тритона! Язык летучей мыши! Сердце рыдающей голубки! Пощупайте свои уши, милорд! Как, разве они не удлинились? Дотроньтесь до носа! Он вытягивается и покрывается шерстью? А ваши руки и ноги превращаются в копыта? Разве у вас еще не вырос ослиный хвост? Как же, ведьма! Будь я одной из них, все бы уже давно увидели, что вы превратились в осла! Убирайтесь отсюда, господин Осел, иначе я обязательно поставлю свой ведьмовский котелок на огонь и начну колдовать.