Прожил Вася на свете уже целых два года. И за этих целых два года Вася многому научился. Не всё ещё у него хорошо получалось, но Вася старался. И чем больше Вася старался, тем лучше у него всё получалось.

Умел Вася ходить, говорить, есть. Но больше всего Вася любил капризничать. Это у него здорово получалось.

Не знал Вася, что капризничать — дело совсем плохое. Ему казалось, что капризничать — дело очень интересное.

Сидит Вася за столом, ест. Ест, ест, больше уже не может. Наелся.

Тогда Вася как — стук ложкой по тарелке!

Тарелка раскололась.

Мама как — стук Васю по затылку!

Папа ногой как — топ-топ-топ!

Вася — реветь.

— Марш в угол, негодный ребёнок! — приказывает мама.

В углу Васе хорошо, только неинтересно и обидно. Стоит Вася в углу, ноет, хнычет, пищит, повизгивает.

А Васю заставляют просить прощения. А просить прощения — тоже очень неинтересно и тоже обидно.

И Вася не просит прощения, пока чаю попить не захочет. Захочет Вася чаю попить, тогда и прощения попросит.

Простят Васю, чаю ему нальют.

Пьёт Вася чай, пьет, пьет, больше уже не может. Напился.

— Вот какой хороший мальчик, — говорит мама.

— Пора спать, — говорит папа. — Вася, бай-бай.

Укладывают Васю в кровать.

Лежит Вася в кровати, но спать и не собирается. Хорошо в кровати, только неинтересно и обидно. Как в углу. Одна разница: в углу стоишь, а в кровати лежишь.

Вот если бы наоборот: в углу лежать, а в кровати стоять.

Сказано — сделано! Встаёт Вася и радостно кричит, громко кричит.

— Спать, спать, спать, — говорит мама и укладывает Васю обратно в кровать.

Вася кричит лёжа, но уже не радостно, а обиженно.

— Не обращай на него внимания, — говорит папа, — покапризничает и уснёт.

Как бы не так!

Так бы не как!

Отшлёпают Васю.

Плачет Вася.

Ещё отшлёпают Васю.

Плачет Вася.

Никто не обращает на Васю внимания.

Устанет Вася реветь и уснёт с горя.

— Ребёнок стал совсем капризным, — грозно скажет папа.

— Хорошо, что хоть в детских яслях не капризничает, — грустно скажет мама.

Но вот Вася стал капризничать и в детских яслях.

Никто не знает, кто учит детей капризничать. Кто?

Говорят, что бабушки и дедушки, папы и мамы.

Но это неверно: не все бабушки и дедушки, не все папы и мамы учат детей капризничать.

Да кто же их учит капризничать?

Дети учатся капризничать сами. Им очень нравится капризничать. Капризничать им интересно. Захотел — заревел. Уговаривайте меня, успокаивайте меня, конфет обещайте!

Но в детских яслях тёти-воспитательницы не уговаривают, не успокаивают, конфет не обещают, а говорят родителям:

— Ваш ребёнок ведёт себя плохо. Примите меры.

И Васиному папе сказали:

— Ваш ребенок ведёт себя плохо. Кашу ел руками. Компот вылил на стол и хлопал по нему ладошками. Вымазался, как поросёнок. Грыз карандаш. Примите меры.

Папа вывел Васю на улицу и сказал:

— Не стыдно тебе? Ведёшь себя, как поросёнок.

— Хрю-хрю, — весело ответил Вася. — Хрю-хрю.

Прохожие смеются. Папа сердится: неприятно ему, что его сына за поросёнка принимают.

А Вася знай себе хрюкает. А папа его за руку тянет, чтобы быстрее Васю домой привести.

А Вася вырвался, на землю упал, прямо в грязь.

Упал и лежит.

— Вставай, безобразник! — приказывает папа.

А Вася лежит.

— Ну и лежи, — говорит папа, — поросята грязь любят.

Но Васе лежать уже неинтересно. Вставать — тоже неинтересно.

Шла мимо старушка, наклонилась к Васе, спросила:

— Что с тобой, миленький?

— Хрю-хрю, — жалобно ответил Вася.

— Капризничает, — объяснил папа. — Решил, что он поросёнок. Кашу руками ел. Карандаш грыз. Компот пролил.

— Вот он какой весёленький! — обрадовалась старушка. — Поросёнок так поросёнок. Ничего страшного. Вставай, миленький, вставай, хорошенький. Как тебя звать?

— Хрю-хрю, — ответил Вася.

— Вот и хорошо, — сказала старушка, — вот и умница.

И опять папа потянул Васю за руку, чтобы его скорее домой привести. И опять Вася захрюкал на всю улицу.

Пальто у него было в грязи, лицо в грязи — весь он был грязный.

Пришли папа с Васей домой, увидела мама Васю, руками всплеснула, спросила:

— Что это с ним?

— Это с ним грязь, — ответил папа. — Лежал около лужи. Решил, что он поросёнок.

— Неужели? — испугалась мама.

— Хрю-хрю, — ответил Вася и встал на четвереньки.

Поросёнком быть очень интересно. Интересней, чем ребёнком.

Ползал Вася по полу, ползал, хрюкал Вася, хрюкал и лбом о ножку стола стукнулся. Заревел Вася.

— Нет, ты не реви, — сказал папа, — а хрюкай.

Но как плачут поросята, Вася не знал и ревел по-человечески.

Отшлёпали его, поставили в угол. Требовали, чтобы Вася просил прощения.

Стоял Вася в углу и хрюкал. Жалобно хрюкал. Надоело Васе хрюкать. Начал Вася рыдать. Надоело Васе рыдать. Пошёл Вася просить прощения. Простили Васю, позвали чай пить. Пили все чай, пили, больше уже не могли. Напились.

— Пойдём, Вася, спать, — сказала мама. — Бай-бай, Вася.

Повели Васю укладывать в кровать. Уложили Васю в кровать. А лежать в кровати неинтересно. А спать тоже неинтересно. Глаза у Васи закрываются, а он их открывает. Хотел Вася хрюкнуть, но зевнул. Зевнул Вася и уснул, крепко-накрепко уснул.

На другой день в детских яслях был скандал. Вася научил всех ребят хрюкать.

Сначала захрюкала младшая группа. Потом захрюкала средняя группа. Потом захрюкала старшая группа.

Все захрюкали.

Все ребята стали поросятами.

Всем попало.

Всем родителям сказали:

— Ваш ребёнок вёл себя безобразно. Примите меры.

А Васиному папе сказали так:

— Самый главный поросёнок — ваш сын. Такой ребёнок нам не нужен. Примите меры, иначе мы Васю больше к нам не пустим.

Ведут ребят домой, а ребята хрюкают. А ребята в грязь лезут. А ребят родители шлёпают. Все ребята плачут. Все родители сердятся.

Идёт папа, тянет Васю за руку и думает. И ничего папа придумать не может.

И мама ничего придумать не могла.

А Вася сидел на полу и знай себе хрюкал.

Хрюкать — очень интересно.

Папа молчал.

Мама молчала.

Устал Вася хрюкать. Надоело ему быть поросёнком. Захотелось Васе быть Васей.

Пошёл Вася к папе и попросил прощения.

Подошёл Вася к маме и попросил прощения.

Папа с мамой сразу повеселели.

— Идёмте тогда в гости, — сказал папа. — Раз Вася снова стал Васей, можно идти в гости.

— Там большая-большая собака, — сказала мама. — Зовут её Атос.

— Но он не кусается, — сказал папа. — Он добрый и послушный. Он никогда не капризничает, потому что он большой. А капризничают только маленькие.

— Не вздумай хрюкать, — сказала мама. — Атос не любит поросят.

Вася так испугался, что всю дорогу в трамвае молчал и лишь изредка тихо говорил:

— Атос… Атос… Атос…

Но боялся Вася зря. Всё оказалось так, как рассказывали папа с мамой.

Атос был большой-большой пёс, белый-белый, с чёрными и рыжими пятнами.

Уши у него были длинные и рыжие и не торчали вверх, а висели.

Больше всего Васе понравился у Атоса хвост. Замечательный хвост! Он всё время двигался, будто Атос им разговаривал.

Атос сам подошёл к Васе, приветливо помахал своим замечательным хвостом, обнюхал Васю и протянул ему лапу — дескать, давай дружить.