— Тут один человек вас спрашивал.

— Кто такой?

— Берти.

— Что ж, если лорд Берти Фандалль желает со мной поговорить, то я к его услугам.

— Он в курительной комнате.

Лорд Берти задумчиво сидел около камина.

— Ваша светлость изволили меня звать?

— Подойдите поближе, старый мошенник!

— Ваша светлость!

— Известно ли вам, что я мог бы засадить вас по обвинению в мошенничестве?

— Ваша светлость…

— Нечего разыгрывать невинность! Вы отлично понимаете, что я хочу сказать.

— Если бы ваша светлость соизволили мне объяснить, то я убежден, что…

— Объяснить! Черт побери, я вам объясню!.. Кто дал Руби наркотик и содрал с меня деньги, выдав его за другую собаку? Вам достаточно ясно?

— Я понимаю, милорд, но обвинение не доказано.

— Старый негодяй!

— Ваша светлость, — продолжал медовым голосом Кеггс, — как я и предсказывал, сами обманулись благодаря необычайному сходству… Собака Роберта будет…

— Неужели вы имеете наглость утверждать, что собака, которую вы мне показывали, это именно вчерашняя собака, когда я только что сам видел белого бульдога Роберта?

— У Роберта их два, ваша светлость.

— Гм!..

— И один — точное подобие другого.

— Гм…

— Близнецы, ваша светлость, — тихо настаивал метрдотель.

Лорд Берти опрокинул стул.

— Ваша светлость были слишком опрометчивы в своих суждениях. Если ваша светлость припомнит, то еще в вашем детстве, благодаря поспешно высказанному утверждению, будто вы сами видели меня пьющим ликеры вашего отца, я лишился прекрасного места метрдотеля в замке Стоклейг. Лорд Берти подпрыгнул.

— Э… Что?.. Значит… Ах, я понимаю, — сказал он, — вы захотели отомстить? Не так ли?

— Ваша светлость, я ровно ничего не сделал. И к счастью, я могу это доказать.

— Докажите.

Метрдотель поклонился.

— Сходство между двумя собаками совершенно экстраординарное, — сказал он, — но не абсолютное. У Руби все клыки целы, между тем как у собаки Роберта в глубине пасти не хватает одного.

Он остановился на мгновение и потом продолжал опять с достоинством несправедливо обвиняемого человека:

— Если вы, ваша светлость, сомневаетесь в моих словах, то можете сами легко в этом убедиться. Вам стоит только открыть пасть бульдога и внимательно осмотреть ее внутри.

…Выскочив из своего автомобиля, Джон Бартон ответил Кеггсу, что он чувствует себя отлично, когда тот с почтительной заботливостью справлялся о его здоровье.

— А где же остальные? — спросил он.

— Мистер Кейт пошел прогуляться. Его светлость уехал.

— Уехал?

— Ему пришлось уехать в Париж по делам.

— А!.. А скоро он вернется?

— Неизвестно. Его светлость высказался очень уклончиво.

— А как чувствует себя Руби?

— Руби чувствует себя очень хорошо, сэр.

Озеро находилось довольно далеко от дома, и, по мере приближения к нему, Джон становился все более и более нервным. Заметив мелькнувшее из-за деревьев белое платье Алины, он остановился, но сделал над собой усилие и пошел дальше.

Алина стояла у воды и забавлялась тем, что смотрела на Руби, лаявшего на уток. Молодая девушка и Руби — оба приветствовали появление Джона, но Руби встретил его с шумным излиянием восторга, а молодая девушка — со сдержанностью, которая сразу лишила Джона дара слова.

— Я очень заботилась о вашей собаке, мистер Бартон, — сказала Алина.

Джон ощутил необходимость ответить чем-нибудь очень прочувствованным, но не нашелся.

— Ах, Руби, — сказала Алина, обращаясь к бульдогу и целуя его в морду, — как бы я хотела, чтобы ты принадлежал мне!

Это были самые обыкновенные слова, но они дали направление всем дальнейшим событиям. Джона вдруг что-то осенило, и решение было принято.

Разговор — только предохранительный клапан, и при отсутствии слов следует опасаться взрыва.

Говорят, что пещерный человек свидетельствовал свое предпочтение избранной им женщине тем, что бил ее дубинкой по голове. Но это не совсем правильно. Если он и пускал в ход дубину, то, вероятно, только после длительных размышлений в течение целого месяца о тех словах, которые нужно сказать, и только потом уже, отчаявшись, он пробовал выразить свою любовь, вместо слов, подобным способом.

Пещерный человек дремал в Джоне. У него не было дубины: он ею и не воспользовался, но он сделал то, что поистине надо было сделать.

Быстро нагнувшись, он схватил Алину за талию и поцеловал ее в губы.

Молодая девушка, пораженная, смотрела на него широко открытыми сияющими глазами. Руби, важно сидя на земле, казался арбитром положения.

Немножко раньше Джон задрожал бы под этим устремленным на него взглядом, но теперь в нем пробудился пещерный человек. Он не растерялся и, привлекая к себе девушку, прошептал:

— Ну, дорогая моя, вам придется тогда взять нас обоих.