— Здравствуйте, — Дима ответил на приветствие мужчины, средних лет, работавшего в салоне сторожем и охранником. — Только сменились?

— Да, за час до вашего прихода.

— Все в порядке?

— Как всегда, Дмитрий Ильич, — охранник улыбнулся, внимательно глядя вслед удаляющемуся Рогозину.

Восхищение, которое Дима вскоре увидел в глазах уборщицы, не было наигранным. Покраснев, она выдохнула «доброе утро» и, отведя взгляд, принялась домывать полы.

— Доброе утро, Катюша, — ослепительно улыбнулся он, подумав про себя, что девчонка явно влюблена и, кажется, приходит сюда только ради этих мимолетных встреч с ним. Он не мог ничем ей помочь. Его сердце давно не выпрыгивало их груди от наплыва эмоций, все чувственное в организме взяло тайм-аут и пока бесстрастно взирало на невообразимое «мини», в которое облачилась Катя.

Рогозин проверил кондиционеры, чтобы в помещении не было слишком жарко, и направился к себе в комнату, чтобы подготовиться к работе. Через несколько минут он в последний раз критически осмотрел себя в зеркале и вышел в зал, чтобы занять привычное место у окна. Здесь стояло удобное кресло, огромные зеркала вокруг делали помещение светлым, парящим, с трудно определимыми размерами. Казалось, ты попадаешь в бесконечное преломление, где происходит волшебство. Большое количество яркой зелени фикусов, монстер делали помещение уютным, домашним.

Дмитрий оглянулся на шум: пришла его ассистентка. В ее обязанности входило мытье волос, мелкая работа, не требующая особого умения, но отнимающая время. Еще она была диспетчером, докладывающим в конце рабочего дня о записавшихся на завтра. Если обращавшийся не просил личной беседы с Рогозиным, Лена улаживала вопросы сама.

— Доброе утро, Дмитрий Ильич.

— Доброе утро, Леночка. Как настроение?

— Все хорошо, — она тряхнула роскошными волосами цвета воронового крыла, и Рогозин невольно залюбовался ими.

— Вот и чудесно.

Вошла Люда-косметолог и, поглядывая на часы, направилась на высоченных каблуках к своему кабинету. Дмитрий не мог не восхититься этой женщиной: она всегда была сама элегантность, демонстрируя это в любой обстановке, любую погоду.

— Здравствуйте, Дмитрий Ильич, — она кокетливо улыбнулась Рогозину, проходя мимо.

— Здравствуйте, Людмила, — Рогозин приветливо улыбнулся ей. Она категорически запрещала обращаться к себе по имени-отчеству, скрывала свой возраст и, честно говоря, выглядела лет на тридцать пять. Наверняка ей было больше. Вездесущая Катюша смогла войти к ней в доверие, но так и не узнала истинного возраста этой роскошной блондинки с игривыми, чуть раскосыми глазами цвета меди.

— Вы сегодня обворожительны, как всегда, — не удержался от комплимента Рогозин.

— Спасибо, — еще ослепительнее улыбнулась она в ответ и вошла в кабинет, оставив за собой шлейф сладкого, возбуждающего аромата.

Рогозин с удовольствием вдохнул его. И тут же переключился на предстоящую работу. Он проделывал это каждый день, получая огромное наслаждение: доставал из шкафчика инструменты, проверял работу фенов, зажимов для завивки. Глаз скользнул по длинной батарее средств для укладки. Конечно, сейчас ассортимент был широчайшим, а когда он начинал, кроме «Прелести» с ее резким запахом и жуткой фиксацией достать что-то другое было невозможно. А пенки, муссы, краски для волос без окислителя только начинали появляться. Сейчас времена изменились, и эти перемены нравились Дмитрию. Они способствовали возможности раскрываться его способностям по максимуму. Фантазии подкреплялись невероятным арсеналом средств по уходу за волосами. Рогозин остался доволен ревизией и нетерпеливо взглянул на часы.

На сегодня у него весь день был расписан. Предстояло несколько завивок, стрижек, три укладки, две мелировки, а там — обстановка покажет. Рогозин всегда заранее обсуждал с клиентами, чего они ожидают от встречи с ним. Он делал это по нескольким причинам. Одна из них — чтобы планировать рабочий день и не набрать заказов больше, чем он в силах выполнить. Для своих постоянных клиентов он делал исключения, когда речь шла об экстренном вмешательстве в беспорядок на голове. Тогда он оговаривал единственное: придется ждать. Обычно это не становилось причиной отказа. Провести лишний час в салоне Рогозина было настоящим наслаждением. Здесь все служило удобству посетителей, и большая заслуга в этом принадлежала Дмитрию. Это был его второй дом, поэтому и относился он к нему соответственно.

Кафе-бар на втором этаже тоже способствовал снятию напряжения, приятному времяпрепровождению.

Товарищ Рогозина еще по армии Тарас Токарев не прогадал, согласившись на казавшийся поначалу авантюрным проект Дмитрия. Давно отошли в прошлое трудности, связанные с реставрацией, строительством, поиском лучших конструкторских, дизайнерских решений. Их общее детище давало повод гордиться обоим. Творческие, неуемные натуры нашли себя каждый в своем бизнесе. Они не забивали голову такими «мелочами», как бухгалтерия, встречи с представителями правопорядка, санстанции, «братками», наконец. Для этого в их команде был Глеб Сергеевич Назаров — бухгалтер, менеджер по связям с общественностью и рекламе, начальник охраны в одном лице.

Конечно, это был не случайный человек. Он годился Рогозину и Токареву в отцы и долгое время работал на государственной службе экономистом, бухгалтером. При этом он умудрился обзавестись многочисленными знакомствами в самых различных сферах. Это были и его одноклассники, с которыми он давно поддерживал отношения. Некоторые попали в число его знакомых не так давно. Несмотря на то что по уровню доходов, образу жизни все эти люди очень отличались от Назарова, они находили общий язык. Встречались нечасто: по некоторым праздникам, дням рождения — людям бизнеса бывает трудно выкроить время лично для себя. Хотя и этого общения по современным меркам было достаточно.

Глядя на то, как живут другие, Глеб Сергеевич мечтал о том, как хотелось бы жить ему самому. Ему давно надоело получать копейки за свой труд. Работая добросовестно и ответственно, он не мог похвалиться, что чего-то добился. По сравнению с возможностями большинства его знакомых его достижения выглядели весьма скромно. Поэтому он без долгих раздумий принял предложение сына своего друга перейти на службу к нему в ресторан. Человеком, сделавшим это предложение, был Тарас Токарев. Правда, поначалу слово «ресторан» не подходило к тому, на что было похоже его заведение. Но у юноши горели глаза, и энтузиазма хватило бы на троих. Планы у него были колоссальные. Глеб Сергеевич безоговорочно воспринимал все, о чем говорил Тарас. Он верил в то, что планы амбициозного юноши обязательно станут реальностью. Да и помощник у него такой же одержимый и неутомимый — у таких все обязательно получится.

Назаров не ошибся. Мудрость возраста не позволяла ему задавать лишних вопросов. Как всегда, он просто, ответственно выполнял все поручения. И сейчас был вполне доволен своей жизнью. Удовлетворение от собственных достижений изменило его. Походка Назарова стала более твердой, посадка головы более гордой. Хотя он всегда производил впечатление чиновника высокого уровня. Сейчас в салоне это был всеми почитаемый высокий, седовласый мужчина, придерживавшийся строгого стиля в одежде, словах, мимике лица. Он редко бывал в легком расположении духа, словно уравновешивая своим неприступно-серьезным видом радужность и безоблачность, которую излучал Рогозин. Когда Назаров шел к нему через весь зал, чтобы выяснить какой-то вопрос, требующий немедленного ответа, можно было подумать, что это невероятно зазнавшийся хозяин, самый главный человек в этой команде. Создавалось впечатление, что все здесь зависит исключительно от Назарова. Ни один механизм не придет в движение без его на то распоряжения. Все знали о его комплексе Наполеона и не воспринимали серьезно всю нарочитую помпезность Глеба Сергеевича. Главное, что со своими нелегкими, многочисленными обязанностями он справлялся должным образом. Он являлся необходимым звеном, освобождающим Рогозина и Токарева от бумажной рутины, оставляя им достаточно времени для плодотворной работы. Эго устраивало и Дмитрия и Тараса, а значит, можно было сквозь пальцы смотреть, как Назаров изображает из себя начальника.