— Нет, ребята. Мне по прибытии еще к начальству идти, докладывать об успехах.

— Понятно, — вздохнул кто-то из притиснутых в угол бойцов. И недвусмысленно шевельнул стаканом: — Ну? Будем здоровы!

Предоставленная в распоряжение милиционеров каюта размерами напоминала посылочный ящик. Люди сидели практически друг на друге, стиснутые до невозможности и отделенные лишь тоненькой переборкой от дизеля — поэтому каждое движение приходилось делать с превеликой осторожностью и даже ближнему своему что есть силы кричать на ухо. Неосторожный и непоседливый рисковал больно ткнуться в чей-нибудь автоматный ствол или кончик собственной резиновой дубинки.

— Не пьете, так хоть закусите с нами, — предложил прапорщик.

— Ну это — с удовольствием. — Виноградов немыслимо изогнувшись дотянулся через могучие плечи коллег до стола и перетащил поближе газетный кулек. Выбрав самый увесистый и симпатичный ломоть буженины, он приготовился было передать закуску обратно, как вдруг наткнулся взглядом на фотографию: — Во, блин… Ни хрена себе! — Сначала Владимир Александрович даже подумал, что обознался.

— Чего там такое? Тараканы?

— Мужики, разбирайте-ка закуску скоренько. Мне эта газета нужна.

— Товарищ майор, гальюн наверху, сразу направо! — прокомментировал невидимый сотрапезник. Но шутку не поддержали — что-то в тоне и выражении лица Виноградова подсказывало: лучше этого не делать.

Прапорщик быстро пересыпал остатки буженины на свободный обрывок другой газеты, а то, что заинтересовало Владимира Александровича, вернул:

— Пожалуйста.

— Так, у кого по второй не налито? — переключил на себя внимание находчивый оперативник из Морского отдела.

Застолье продолжилось, а майор перебрался поближе к выходу, прямо на крутые ступеньки трапа. Не понадобилось даже покидать каюту — и здесь, под лампочкой, вполне можно было разобрать типографский шрифт.

Очаровательная Габриэла… Ошибиться Виноградов не мог — качественный, цветной снимок в три четверти, крупный план. Та же улыбка, та же копна темно-русых волос — только вместо купальника или полупрозрачной блузки — строгий костюм со значком-эмблемой на лацкане.

Подпись под фотографией лаконично сообщала:

«Синьора Габриэла Лукарелли, новый постоянный представитель штаб-квартиры Интерпола в Москве».

Заголовок статьи, как обычно в современной российской журналистике, ни о чем, кроме дурного вкуса авторов, не говорил. А вот из текста майор с удивлением узнал много нового.

Интервью, которому редакция отвела почти целую газетную полосу, начиналось с ответа на вопрос о послужном списке. После чего дотошный корреспондент поинтересовался отношением собеседницы к делению профессий на «женские» и «мужские» — и получил по этому поводу столь же исчерпывающую информацию.

Затем госпожа Лукарелли с теплотой отозвалась о высоком профессионализме российских коллег, с которыми ей пришлось сотрудничать в различных уголках планеты. В качестве одного из примеров приводилась «совместная операция по розыску и задержанию опасного международного террориста Василия Френкеля в Испании минувшим летом».

Представительница Интерпола почти слово в слово повторила то, что не так давно Виноградов слышал в Прибалтике от господина Боота, ее шефа: и о первоочередных задачах мирового полицейского сообщества, и о растущей повсюду опасности экономического экстремизма…

«Корыстное, преступное проникновение в компьютерные сети подчас куда опаснее взорванного террористами нефтехранилища. А злонамеренная дестабилизация валютного рынка может повлечь за собой такие последствия, по сравнению с которыми даже самый массовый захват заложников покажется детской забавой, — предупреждала читателей госпожа Лукарелли. — Мы должны быть во всеоружии».

В конце интервью сообщалось, что собеседница разведена, увлекается восточными единоборствами и живописью эпохи позднего Возрождения, отлично стреляет из всех видов оружия, любит спагетти, а из напитков предпочитает кубинский ром с колой.

— Это точно, — припомнил Владимир Александрович лихие попойки на террасе «Касса Пачин». — Это она любит…

— Кто? — на всякий случай обернулся от набирающего силу застолья оперативник. Вряд ли он мог допустить, что Виноградов разговаривает сам с собой.

— Да нет, я так. — Майор отмахнулся и сложил газету пополам. Потом опять развернул, посмотрел на засаленный снимок. На всякий случай запомнил дату в верхнем углу страницы и с наслаждением скомкал бумагу: — Ну козел… Мальчишка!

— Мужики, заканчиваем! Скоро Питер, — посмотрел на часы спохватившийся сыщик.

Действительно, катер уже подходил к пассажирскому терминалу…

Разумеется, из начальства никого на месте не оказалось. Так что оценить помятый, но образцово-трезвый вид возвратившегося из ответственной «командировки» майора было некому. Разоружившись, Владимир Александрович положил на стол перед дежурным по Управлению короткий рапорт:

— Вот, передай моему шефу… Задержанных нет, замечаний по личному составу тоже. Спецсредства не применялись.

Офицер мельком глянул на стандартный текст и переложил его в одну из многочисленных папок. Уточнил равнодушно:

— Дожидаться не будешь?

— Еще чего!

— Правильно. Домой?

— Да, отоспаться надо. Спокойного дежурства!

— Пока! Будь здоров…

Виноградов поднялся к себе в кабинет, с наслаждением переоделся в штатское и потрогал появившуюся за сутки на подбородке щетину:

— Да, видок не ахти.

Несвежее белье прилипало к телу, руки пахли костром и копченой бараниной. Мучила изжога…

Дома первым делом — в душ!

Попрощавшись на выходе с молоденьким постовым, Владимир Александрович почти выбежал на Захарьевскую и с ни на что не похожим чувством хорошо исполненного долга направился к своей верной четырехколесной подружке, творению Волжского автозавода.

Красная «пятерка» стояла там же, где майор оставил ее позавчера, чуть ли не в квартале от подъезда пресс-службы. Ближе припарковаться не было никакой возможности — да и то, считай, повезло! Служебные машины и заметно превосходящие их числом личные автомобили сотрудников главка монолитной шеренгой выстроились вдоль проезжей части, то и дело в отчаянии заползая на тротуар и перекрывая все, что только можно перекрыть.