Гость был человеком исключительной осторожности и почти звериного чутья — поэтому все попытки ликвидировать его результата не давали. Только раз, в Цюрихе, покушавшиеся почти достигли цели: взрывом выбило все витрины в округе, а от автомобиля, принадлежавшего крупному швейцарскому банку, остался кусок догорающего железа… Пострадала куча народа, кое-кто из оказавшихся рядом даже погиб — сам же объект «акции» отделался контузией и осколками в ноге. С тех пор он почти незаметно прихрамывал.
Впрочем, некоторые аналитики высказывали мнение, что и это, и другие неудавшиеся покушения носили характер, скорее, не политического террора, а внутриповстанческих финансовых разборок…
Обошлись без рукопожатий.
— Прошу вас, присаживайтесь.
Все было согласно протоколу: три одинаковых глубоких кресла вокруг журнального столика.
— Ребята могут идти?
— Да, пожалуй.
— Конечно… — собеседники отдали соответствующие распоряжения, и охрана покинула кабинет.
Они остались втроем за бесшумно и плотно прикрытыми от остального мира дверьми.
— Я вам не мешаю? — уточнил тот, кого старик называл по имени, Вилором.
— Что вы! — деланно удивился гость, пришедший последним. Собственно, чем меньше чужих ушей, тем лучше, но в данном случае хозяин выступал в качестве гаранта безопасности и полной секретности встречи, имея неоспоримое право контролировать ситуацию.
Тем более что ему все равно ничего не стоило бы при желании нашпиговать место беседы разнообразной электронной гадостью.
— Я искренне, искренне благодарен нашему общему прибалтийскому… другу. Благодарен за те усилия, которые он предпринял в ответ на мою просьбу.
— Надеюсь, общение будет взаимно полезным.
— Я вас слушаю…
Старик мог себе позволить некоторую сухость в голосе: инициатива встречи исходила от собеседника.
— Видите ли… — Человек напротив замешкался, не зная, какую форму обращения выбрать.
— Генерал, — пришел ему на помощь хозяин. — Вы можете обращаться к моему коллеге именно так.
Старик кивнул:
— Совершенно верно! Не возражаете, если я буду называть вас — Посланник?
Из аналитической справки разведотдела старик знал, что именно под этим псевдонимом собеседник когда-то издал свою первую, так и не принесшую ему славы книжку стихов. И что подобное обращение ему всегда льстило…
К тому же избыточная информированность часто выводит неискушенного оппонента из равновесия.
— Да, конечно!
В конце концов, болезненное тщеславие — рычаг посильнее алчности и похоти. Беседа еще не началась, но старик уже набирал очки…
— Надеюсь, нет необходимости напоминать о том, что даже сам факт нашей встречи ни при каких обстоятельствах не должен стать достоянием гласности? Вне зависимости от ее результата. Мы находимся в состоянии войны…
— Мы находимся в состоянии внутригосударственного вооруженного конфликта, — поправил собеседника Генерал.
— Видите ли, с точки зрения… — встрепенулся тот, явно задетый за живое.
Но Посланника перебил хозяин:
— Господа! Давайте оставим правовые аспекты всего происходящего на откуп дипломатам и кабинетным политикам. Вы ведь не за этим сюда ехали, верно?
Пришлось согласиться. Судя по всему, официальной санкции на переговоры с представителем вражеской стороны Посланнику никто не давал. Неизвестно, уж по какой причине, но действовал он в обход общепринятых каналов: через глубоко законспирированные финансовые и силовые структуры Европы. Впрочем, и Генералу не поздоровилось бы, попади в чужие руки информация о сепаратных контактах российских спецслужб с мятежными лидерами Кавказа.
— Я вас слушаю.
— Видите ли, время для всех сейчас крайне сложное, непростое…
— Давайте-ка без лирических отступлений, ладно? — Генерал пока не видел оснований соблюдать правила хорошего тона.
Красивые черные глаза Посланника опасно сощурились:
— Хорошо!
Он был отчаянно самолюбив, и если не встал сейчас же и не покинул кабинет, хлопнув дверью, — значит, причины для этого имелись серьезные.
— Хорошо… Вы хотите получить назад своих пленных?
— Сколько? — пропустил удар Генерал.
— Всех. Или почти всех!
Это был сильный ход… Собеседник даже не сразу сообразил, что ответить.
— Да. Мы хотели бы вернуть домой военнослужащих и мирных россиян…
— Вы почему-то не прибавили: «военнослужащих и мирных россиян, насильственно удерживаемых незаконными вооружёнными формированиями»… Так, кажется, это звучит по московскому телевидению? — Теперь уже в голосе Посланника явственно угадывалась издевка — он был вовсе не так прост, как показалось в начале встречи.
Старею, подумал Генерал… Начинаю недооценивать противника. В конце концов, вопрос слишком серьезный, чтобы придуриваться.
— Что вы хотите взамен?
— Речь не идет о выкупе… Речь идет о не коей услуге, которую одни частные лица могли бы оказать другим.
— Частные лица… — Генерал поморщился. — Допустим! И эти частные лица — они действительно смогут выполнить свои обязательства?
— Если услуга будет оказана? — уточнил Посланник. — Безусловно!
— Хорошо. Это — интересно. Теперь хотелось бы услышать, что требуется от нас.
В воздухе на секунду повисла тяжелая, душная пауза.
— Я позволю себе некоторое отступление… Вы не будете больше сердиться?
Генерал только крякнул — вот ведь сопляк! Уел-таки старика, сукин сын.
— Говорите…
— Мы — очень бедный народ. Гордый, но бедный… Каждая копейка на счету. Вы понимаете?
— Понимаю. Кто-то давно сказал, что для любой войны необходимы три вещи: деньги… деньги… и еще раз деньги.
Посланник вежливо улыбнулся:
— Интересная мысль… Так вот! Конечно, каждый жертвует в меру сил — плюс чем-то братья по вере помогают, соседи. Из этого и образуется нечто вроде резервного фонда. Понимаете?
— Понимаю! — больше всего Генерала нервировала профессорская манера собеседника переспрашивать в конце каждой фразы. — Дальше?
— Нашлись негодяи… Выродки! Они украли у своего народа его достояние.
— Все достояние украли? — живо поинтересовался старик. С практической точки зрения ответ на вопрос мог означать многое. — Или только часть?
