Первым и наиболее естественным желанием его было выбросить проклятый пакет куда-нибудь подальше. Но по некотором размышлении совесть и чувство гражданского долга – во всяком случае, так он уверял – возобладали, и, подкрепившись изрядной дозой выменянного на куртку сорокаградусного продукта, он отправился в милицию.

– Теперь прошу вас, Лев Борисович. – Панарин кивнул эксперту.

Тот поправил очки в тонкой металлической оправе, медленно оглядел присутствующих, почесал подбородок…

– М-да… так вот, мы имеем взрывное устройство, тринитротолуоловые шашки общим весом пять килограммов двести граммов. Дистанционный взрыватель рассчитан на сработку по радиосигналу… вернее, по сигналу, исходящему от мобильного телефона. Тротил наш, отечественный, завод… ну, это есть в отчете. А вот детонатор – это куда интереснее. Американского производства, новейший – в наших каталогах его еще нет. Пришлось э-э… соседей запрашивать, – короткий кивок в сторону человека с неприятным лицом.

«Фээсбэшник, – догадался Сергей. – Их еще тут не хватало…»

Старческий, дребезжащий голос скрипел и скрипел. Шейнгольц нудно, с немыслимым количеством деталей, рассказывал об особенностях применения данного взрывного устройства, а также о том, почему оно не сработало. По его словам, часть контактов в приемнике расплавилась – причину установить не удалось, по однозначному заключению эксперта, мощности встроенного аккумулятора было недостаточно для разрушения схемы детонатора. Имел место еще один странный факт – взрывное устройство практически сработало, и сгоревшие контакты не должны были помешать детонации. Тем не менее взрыв не состоялся.

– Так. – Панарин явно намеревался высверлить в голове у Сергея дырку своим тяжелым взглядом. – Теперь самое интересное. И ты, капитан, прекрати зевать.

– У этого Самохвалова неплохая зрительная память. – Житнов толкнул через стол прямо в руки Сергею листок с фотороботом. – Он сумел дать достаточно четкое описание человека, который стоял возле сумки. Узнаете, Сергей Павлович?

Даже человек, не имеющий опыта работы с фотороботом, без труда узнал бы в изображении портрет Верменича. Бурун коротко кивнул, ничего другого ему не оставалось. Судя по всему, самый неприятный разговор еще впереди.

– Опознали его сразу же. Подняли сводки… – Житнов покосился в сторону полковника Панарина. О том, что работа по Верменичу шла фактически без ведома непосредственного начальника капитана Буруна, он был уже осведомлен. – В принципе мои ребята говорят, что когда Верменич входил в вагон, сумки с ним не было. И все же его поведение вызывает некоторые подозрения. По словам Самохвалова, наш объект тоже проявлял внимание к сумке… и выглядел обеспокоенно. К тому же эта беготня по перрону… Верменич, хотя и крайне непрофессионально, пытался сбросить хвост. Часть информации мы, по согласованию с уважаемым Игнатом Семеновичем, – легкий поклон в адрес Панарина, – передали коллегам.

– Мы отправили машину по адресу, который нам сообщили топтуны. – Фээсбэшник перехватил нить разговора. Голос у него был таким же кислым, как и выражение лица. – Верменич был дома, против допроса не возражал. Его доставили к нам, побеседовали… ну, могу лишь сказать, что после беседы мы его отпустили.

– Подписку о невыезде взяли? – буркнул Панарин.

– Не было необходимости, – все еще остававшийся безымянным фээсбэшник говорил уверенно, но какие-то нотки в его голосе выдавали его волнение, причин для которого Бурун не видел. – Допрос Верменича не выявил расхождений со сводками наблюдения, за ним ничего криминального не числится. Мы считаем, что это пустышка. К сумке он отношения не имеет.

– А зачем бегал по платформе?

– Увидел, как ему показалось, знакомого. Обознался.

– Очень убедительно, – хмыкнул Житнов. – Я такие отмазки слышал раз триста.

– Мы тоже не первый день работаем, – тут же набычился фээсбэшник. – Нет ни малейших оснований подозревать Верменича в причастности к этой бомбе. Если, конечно, вы, Петр Михайлович, сообщили нам все относящиеся к делу сведения.

Пока шла перепалка между офицерами, постепенно повышающими тон, полковник читал отчет бригады скрытого наблюдения. Внезапно он нахмурился, еще раз перечитал очередной абзац, затем полез в одну из своих папок.

– Интересное дело у нас получается. Как я понимаю, Верменич сел в поезд на «Комсомольской», так?

– Так точно.

– И ваши ребята последовали за ним?

– Разумеется.

– Судя по сводке, это произошло в 17.15. Ошибки быть не может?

– Не может, – отрезал Житнов.

– Ровно в 17.18 на станции метро «Комсомольская» произошел несчастный случай. У некоего гражданина Иванова А.П. в руках взорвался мобильный телефон. В момент взрыва трубка была возле лица, множественные ранения, летальный исход. Заключения экспертов еще нет, по предварительному – лопнул некачественный аккумулятор. Говорят, такое возможно, хотя и крайне маловероятно. Трубка обычная, «Сименс», следов взрывчатки не обнаружено.

– Мобильник у него взорвался, говорите, – нахмурился Житнов. – Заба-авно. Совпадение?

– Не знаю. Значит, так… ФСБ это дело забирает?

– Да, – мрачно ответил фээсбэшник, – дело останется у нас.

– В таком случае могу порекомендовать, – Панарин ядовито усмехнулся, – поработать по упомянутому покойному гражданину Иванову.

– Поработаем, – сухо прозвучало в ответ. – Благодарю за совет.

– Я вас больше не задерживаю. Все документы по данному делу вам будут переданы в установленном порядке.

– Благодарю.

Фээсбэшник вышел, аккуратно притворив за собой дверь, хотя ясно было, что ему хочется как следует ею хлопнуть. С его уходом атмосфера несколько разрядилась.

– Ладно, – вздохнул Панарин, – раз соседи дело забирают, пусть с ним и мучаются. Думаю, на этом можно и закончить. А вас, Сергей Павлович, я попрошу задержаться…

Когда Житнов, старичок-эксперт и так все совещание и промолчавшие губоповцы покинули кабинет полковника, тот вновь принялся сверлить Сергея взглядом. Пауза становилась уже совсем невыносимой, когда наконец Панарин заговорил:

– Сергей Павлович, я требую объяснений. Я помню, что генерал Шагин, просил меня… по старой дружбе, не вмешиваться в это дело, но, как мне кажется, это уже переходит всяческие границы. Я хочу знать, чем именно вы занимаетесь уже больше года, помимо того, что успешно не раскрыли ни одного дела из тех, что были вам поручены.

– Ну почему уж ни одного, – буркнул капитан.

– Речь не об этом, – отрезал полковник. – Итак, завтра с утра я уезжаю в командировку. На две недели. На этот период все оперативные мероприятия в отношении Верменича прекратить. К моему возвращению представишь все материалы дела. Если хочешь, можешь сообщить об этом Шагину. Вопросы?

Бурун вздохнул и обреченно кивнул.

С легким щелчком чайник отключился. Ольга достала чашки, насыпала растворимый кофе – Ярослав пил только его, чай не любил, да и к настоящему, по всем правилам заваренному кофе (в тяжелой толстостенной джезве, на песочке) был почти равнодушен. Употреблял его лишь изредка, но знатоком себя мог назвать с полным на то основанием. Не ценителем – именно знатоком. В глубоком блюде пышной, аппетитной горкой лежали сдобные булочки. Оленька любила и умела готовить – тем более что делалось это ею с самыми искренними чувствами. Это ведь так приятно – смотреть, с каким удовольствием мужчина ест приготовленное твоими руками…

Но сегодня Яр был рассеян, и булочки поглощал одну за другой, почти не замечая их вкуса. Он, ни в малейшей степени не кривя душой, рассыпался в похвалах ее таланту, но сейчас это были больше дежурные слова. Оленька не обижалась – она понимала, что в их жизни снова наступили трудные времена, и сейчас уже не до простых земных удовольствий.

Вчерашний вызов в Управление федеральной службы безопасности был уже не первым звоночком, настоятельно призывающим к перемене места обитания. Ярослав понимал, что встречи с правоохранительными органами ему не избежать – это всегда случалось рано или поздно, будь то в неспокойном 1905-м, в грозном 1944-м или в застойных семидесятых. Понимал он и то, что чем дальше, тем с меньшей периодичностью будут происходить подобные встречи. Спецслужбы, в своем стремлении получить максимально полный контроль над населением, собирали досье на всех и каждого, и теперь, в эпоху мощных компьютеров, его должны были вычислять все с большей и большей легкостью.