Стрелки на часах застыли как приклеенные. Ветер пригнал откуда-то серые дождевые облака, с неба закапало, и ей пришлось искать укрытие.
Она зашла в небольшое кафе и села за угловой столик. Зальчик был полутемным и грязноватым, окна в нем отсутствовали, а столики освещались безвкусными бра с белыми матовыми колпаками. Официант тем не менее, прибежал сразу и принял скромный заказ на чашечку кофе и рюмку коньяка, даже не скорчив при этом свойственной людям его профессии снисходительной мины.
Ирина пригубила коньяк и закурила, заметив при этом, что руки снова дрожат, на этот раз от нетерпения. Зря, подумала она. Зря я слоняюсь как неприкаянная. Надо было ехать в Крапивино и попытаться встретиться с Волковым наедине… Чего я не видела на этом их собрании? Ладно, что там. Теперь об этом жалеть поздно. Кстати, не пора ли мне на вокзал?
Она снова посмотрела на часы. Ехать на вокзал было еще рановато, но, в общем-то, уже можно. Пока то да се, пока дождешься электричку, пока доедешь…
Ирина быстро допила кофе и подозвала официанта.
Деньги, конечно, пришлось собирать по всей сумочке. Второпях засунутый туда вчера ком рассыпался, а она так и не удосужилась навести в сумке порядок, занятая своими переживаниями. Официант стоял над ней и терпеливо ждал, скучающим взглядом глядя на выцветшую репродукцию старого голландского натюрморта, висевшую над стойкой бара.
Расплатившись, Ирина вышла на улицу. Дождь кончился, времени все-таки было еще навалом, и она решила еще немного пройтись пешком. Физические нагрузки необъяснимым образом облегчали душевную боль, и она даже подумывала порой, не пойти ли ей в дворники или, скажем, дорожные рабочие. Не зря же они все такие уверенно-горластые, сильные и краснощекие…
Между тем молодой официант, который обслуживал Ирину, оглянувшись по сторонам, нырнул в подсобку и что-то шепнул сидевшим за столом и игравшим в карты грузчикам. Грузчики коротко посовещались, после чего один из них встал, набросил на плечи джинсовую куртку и, на ходу напяливая козырьком назад бейсбольную шапочку, выскочил на улицу через несколько секунд после Ирины.
Ирина шла по улице, направляясь к ближайшей станции метро и не замечая, что по пятам за ней следует длинный и худой, как хлыст, парень в застиранном джинсовом костюме и надетой задом наперед бейсболке. Сначала он прятался, опасаясь попасться на глаза намеченной жертве, но вскоре понял, что та, похоже, вообще ничего не видит вокруг себя, и пошел свободнее.
Он не волновался. Проделывать такие штуки ему было не впервой. Да и много ли надо храбрости, чтобы взять на гоп-стоп одинокую дамочку, у которой хватает ума таскать в сумочке кучу баксов и светить ими на каждом углу? Гопник презрительно улыбнулся и ненадолго остановился, чтобы прикурить сигарету. Только бы эта телка не вздумала податься на работу… Подстеречь ее в подъезде и отобрать сумочку – дел на две минуты. Если верить Женьке-официанту, навар будет неплохой…
Телка свернула к метро, и жердяй в джинсовом костюме последовал за ней. Так, подумал он, и куда же мы теперь? Ах, на вокзал… Тоже неплохо.
Он обнаглел настолько, что, когда Ирина заняла очередь в пригородную кассу, он пристроился за ней – послушать, куда она едет, и заодно взять билет. Платформа Крапивная – это название ничего ему не говорило, но, судя по цене билета, было это не так уж далеко, а значит, игра стоила свеч. Потратить пару часов, зато заработать на месяц вперед – это было стоящее дело, спасибо Женьке.
На лоне природы будет даже проще – оно, это самое лоно, располагает клиента к уступчивости и рассудительности: не город все-таки, кричать бесполезно, а уж брыкаться и вовсе опасно… Показать ей ножик – сама все отдаст, а если хорошенько попросить, то и ляжет…
Такая идея показалась ему заманчивой, но он не спешил продумывать ее в деталях – неизвестно еще, что это за Крапивная, может, там дома кругом…
Все складывалось как нельзя лучше. Прямо за платформой начинался густой березняк, изрезанный тропинками. Дачники дружно рванули по этим тропинкам направо, а вот дамочка с баксами, словно нарочно, подалась налево, по-прежнему не замечая за собой хвоста. Гопник снова остановился и закурил, отпуская жертву подальше в лес. Когда она скрылась в березняке, он легко сбежал по ступенькам с платформы и устремился за ней целеустремленной походкой занятого человека.
Ирина была настолько погружена в свои невеселые мысли, что заметила преследователя только тогда, когда он, приблизившись, положил руку ей на плечо.
Вздрогнув, она обернулась и увидела долговязого парня в светлом джинсовом костюме и надетой козырьком назад бейсбольной кепке. На костистом хищном лице с сильно выдающимися вперед зубами топорщились жесткие светлые усы, в углу тонкогубого рта дымился окурок, заставляя парня сильно щурить один глаз, отчего казалось, будто он подмигивает.
– В чем дело? – спросила Ирина. Она почти не испытывала страха. После всего, что с ней произошло, попытка ограбления казалась сущей чепухой, в которую она не очень-то и верила: в самом деле, как долго могут сыпаться на человека несчастья?
Молодой человек выплюнул окурок на тропинку.
– Баксы давай, мать, – сказал он. – И не делай мне удивленные глаза. Давай баксы, и разойдемся.
Ирина пожала плечами и отдала сумочку. Видимо, подумала она, этот человек никогда не слышал о том, что снаряд не попадает в одну воронку дважды.
Грабитель торопливо открыл сумочку и заглянул вовнутрь. Лицо его растянулось в довольной ухмылке.
– Во, – удовлетворенно сказал он, рассовывая деньги по карманам, – это я понимаю. Ни шума, ни крика, все полюбовно… Кстати, – словно спохватившись, сказал он, небрежно роняя выпотрошенную сумочку к ногам и со щелчком раскрывая пружинный нож, – как ты относишься к свободной любви?
Ирина молча отступила на шаг, но грабитель, стремительно выбросив вперед свободную руку, поймал ее за отворот плаща и сильно рванул, притягивая к себе. Ткань затрещала, Ирина потеряла равновесие и неловко, боком упала на землю.
– Просто чудо, а не баба, – сказал грабитель, наваливаясь на нее сверху. – Не успел намекнуть, а она уже ле…
Он не договорил. Вместо последнего слова у него вышел какой-то странный, хекающий выдох, и он, выпустив Ирину, свалился куда-то в сторону. Перед глазами у Ирины стремительно промелькнула какая-то темная фигура, в воздухе метнулось что-то белое, продолговатое, раздался сухой трескучий удар, и грабитель коротко, отчаянно заорал, но тут же замолчал, потому что неизвестно откуда взявшийся черный, как цыган, коренастый бородач снова со всего размаха опустил на его голову здоровенную березовую дубину. Отлетевший в сторону нож рыбкой блеснул в траве, грабитель обхватил окровавленную голову руками и попытался встать, но тут откуда-то слева набежал еще один человек, тоже худой и длинный, но одетый так, как одеваются деревенские дурачки – в слишком короткие клетчатые брюки, из-под которых высовывались голые красные лодыжки, старенькие ботинки с круглыми носами, грязноватую белую рубашку, наглухо застегнутую до самого верха, и по-настоящему грязную голубоватую курточку из модной когда-то плащевой ткани. Он с маху, как бьющий пенальти футболист, ударил рыжим облупившимся носком своего сиротского ботинка прямо по этой окровавленной голове, как по мячу. Голова тяжело мотнулась вправо, и на секунду Ирине показалось что вот сейчас она действительно оторвется и полетит вдоль тропинки, как пушечное ядро, но голова удержалась, а грабитель, не издав ни звука, мягко повалился боком на землю.
Ирина торопливо поднялась на ноги. Она ничего не понимала в происходившей у нее на глазах сцене, да и не хотела понимать. Страха не было по-прежнему, но она чувствовала, что, если это безумие продлится еще немного, ее попросту вырвет и будет рвать до тех пор, пока она не выплюнет на дорогу все свои внутренности. Последнее, что она увидела перед тем, как броситься бежать, был похожий на разбойника бородач, который деловито и сноровисто выворачивал карманы грабителя.
