– Уже ничего, – пожал плечами водитель, – а был объезд.

– А, – сказал Мещеряков. – Ну, это ерунда. Ты, главное, не прижимайся к нему слишком близко.

– Что мне, жить надоело? – искренне ответил водитель, немного притормаживая, чтобы еще больше увеличить дистанцию между собой и задним бортом трейлера.

Илларион спешил. Он был уверен, что те, кто собрался на шоссе, никуда не денутся, даже если он основательно опоздает, но ему не давала покоя мысль о судьбе Виктории. Теперь он жалел о том, что подверг девушку опасности. Его расчет на то, что два шакала все-таки договорятся между собой и дело обойдется без стрельбы, теперь не казался ему таким уж верным – шансы, пожалуй, были пятьдесят на пятьдесят.

Он снова вдавил педаль газа в пол кабины, идя на опасной скорости. Мимо промелькнула знакомая деревушка, название которой он позабыл, – Илларион проскочил ее, не снижая скорости, непрерывно сигналя и поставив левую ногу на педаль тормоза.

До границы оставались считанные километры.

Еще издалека он услышал приглушенный расстоянием прерывистый треск, то затихавший, то вспыхивавший с новой силой, и безошибочно определил, что это. Стреляли, в основном, из автоматов Калашникова, но он различал в общем хоре и отрывистые хлопки пистолетных выстрелов, и раскатистый кашель охотничьих ружей, и даже редкое буханье трехлинейной винтовки.

– Вот козлы, – сказал Илларион, нашаривая на сиденье револьвер Архипыча.

Наконец машина преодолела последний поворот, и он увидел впереди дымный костер догорающей машины, мутное пятно света, отбрасываемое чудом уцелевшим прожектором, и мигающие вспышки выстрелов. Дорога была загромождена беспорядочно стоявшими автомобилями, между которыми, пригнувшись, перебегали темные фигуры. Мощные фары «мерседеса» ударили по ним сзади, освещая побоище с тыла. На мгновение прятавшиеся за искалеченными машинами люди замерли, загипнотизированные этим внезапным ярким светом, но быстро опомнились и врассыпную бросились в разные стороны, торопясь убраться с пути стремительно надвигающейся громадины.

Многотонная махина прошла сквозь нагромождение автомобилей, как пушечное ядро сквозь кучу спичечных коробков, с грохотом сминая и расшвыривая лакированные корпуса, в лязге, скрежете и снопах высекаемых из металла искр. Разбившись, погасла правая фара. Выскочив на свободное пространство, Илларион ударил по тормозам. Оставляя на асфальте черные дымящиеся следы, машина юзом прошла еще несколько метров и остановилась, напоследок с лязгом боднув стоявший уже по ту сторону границы автомобиль. Прятавшийся за ним латыш вскочил и бросился в темноту.

Прихватив с сиденья револьвер, Забродов выпрыгнул из машины в неразбериху возобновившейся перестрелки. Он торопился к заднему борту, чтобы поскорее расстегнуть удерживающие тент крепления, но уже на полдороги понял, что опоздал, – там обошлись без него. Кто-то, не дожидаясь помощи извне, вспорол тент изнутри остро отточенным штыком. На асфальте было полно спецназовцев, но они все еще продолжали сыпаться из необъятного кузова, стремительно разбегаясь в стороны и не торопясь открывать огонь. Впрочем, у Иллариона были все основания предполагать, что они справятся.

Вспыхнувшая было с новой силой стрельба быстро пошла на убыль, а вместо нее стали слышны звуки ударов, какие-то неразборчивые вопли и звон бьющегося стекла.

Рядом с Илларионом как из-под земли возник потный и ощеренный старшина-контрактник в разорванной и сбившейся на сторону черной трикотажной маске. Забродов предусмотрительно отступил в густую тень высокого борта, чтобы не попасть под горячую руку.

– Где водитель? – прорычал старшина. – Покажите мне эту сволочь! Он у меня свои права сожрет, космонавт, трах-тарарах!

– Ну, я водитель, – признался Илларион, выходя из тени. – Что, растрясло?

– Растрясло?! – старшина от возмущения хватанул ртом воздух и занес пудовый кулак, примериваясь съездить Иллариону по шее.

– Ну-ну, – сказал Забродов, – не надо горячиться.

Старшина нерешительно замер, вглядываясь в него и все еще держа кулак на весу.

– Не понял, – сказал он. – Ты, капитан?

– Привет, Антон. Что, сильно я вас прокатил?

– Точно, Забродов, – сказал старшина и опустил кулак. – Хорошо, что я тебя вовремя узнал. До сих пор, как вспомню твои занятия, все кости болят. А насчет прокатил.., сам знаешь, бывало и хуже. Слушай, капитан, это чего здесь такое творится?

– Да местные ребятишки играли в «Зарницу» и малость увлеклись. Повырастали уже, а все по лесу с автоматами бегают. Ты, Антон, когда у них игрушки отбирал, девушку не встречал?

– Девушку? Нет, не встречал.

Илларион взобрался на крышу ближайшего автомобиля и огляделся по сторонам. Все было кончено в считанные минуты, и теперь на освещенное пространство с двух сторон при помощи дубинок и прикладов, не слишком церемонясь, сгоняли участников перестрелки. Вид у тех и других был слегка растерянный: таможенники никак не могли взять в толк, что произошло, а бойцы спецназа ГРУ не понимали, почему их используют в качестве полицейских сил, как какой-нибудь ОМОН. Вся эта теплая компания топталась по разбросанным на всем протяжении стодолларовым купюрам – сумка с деньгами попала под колесо «мерседеса» как раз в тот момент, когда Забродов затормозил, и ее проволокло по всему открытому пространству, разрывая в клочья. Кое-кто из пленных, заметив это, пытался нагнуться, но конвоиры кратко и весьма болезненно пресекали эти попытки.

Сколько ни вглядывался Илларион, ни Старцева, ни Виктории ему заметить не удалось. Похоже было на то, что Старику удалось ускользнуть, каким-то образом прихватив с собой девушку. Плешивого Илларион видел и был вполне доволен тем, что с ним произошло, но Старцев исчез. Илларион закурил и некоторое время стоял, пытаясь сообразить, куда мог податься хитроумный начальник таможни, но тут до его слуха донесся звук, который ни с чем нельзя было спутать: где-то неподалеку, на латвийской стороне, кудахтал стартер. Не то машина была неисправна, не то подсел аккумулятор, но натужное кудахтанье, замолкнув на секунду, возобновлялось опять.

В такие минуты Забродов полностью полагался на рефлексы и интуицию, которые в данный момент кричали о том, что это именно Старцев, и никто другой. Соскочив на землю, Илларион бросился в ту сторону, откуда доносились звуки, спотыкаясь в темноте о брошенное оружие, а один раз наступив на чью-то руку. Двигатель машины с ревом завелся, и Илларион побежал быстрее, рискуя сломать шею, но двигатель снова заглох. Забродов уже видел цель – старенький трехдверный «фольксвагенгольф» с латвийскими номерами. Боясь не успеть, он выстрелил на бегу, целясь по заднему колесу.

Старый «смит-и-вессон» басовито гавкнул, высоко подбросив руку Иллариона, и левый подфарник «гольфа» брызнул во все стороны осколками цветной пластмассы. Дверца машины со щелчком открылась, и оттуда засверкали вспышки ответных выстрелов. Илларион насчитал три и тоже выстрелил по этим вспышкам, разбив зеркало со стороны водителя и заставив стрелка отпрянуть обратно в машину.

До «гольфа» оставался какой-нибудь десяток метров, когда произошло то, чего боялся Илларион. Из машины вышла Виктория, а за ней поспешно выбрался Старцев и повернулся к Иллариону, прикрываясь девушкой как щитом и приставив пистолет к ее голове. Илларион резко остановился, втянув левую руку вперед в предупреждающем жесте.

– Тихо, тихо, – примирительно сказал он, как будто заговаривал зубы агрессивно настроенной цепной собаке. – Все нормально. Все спокойно.

– Брось оружие и стой на месте, – скрипучим голосом скомандовал Старцев. Вид у него был совершенно безумный, а свисавшая рваными клочьями одежда и исцарапанное ветками лицо только усиливали это впечатление. На его левой руке, которой Старик зажимал рот своей заложнице, Илларион с удивлением и тревогой заметил две пары часов. Похоже, шакал окончательно сбесился, решил Илларион и, далеко отведя в сторону правую руку, разжал пальцы. Револьвер глухо брякнул об асфальт.