– Не знаю, – задумчиво ответил Леонид.

– Возвращаемся, – негромко произнес Омар.

Его лицо стало мрачным. Отъезжая от терминала, «опель» разминулся с мерседесовским грузовиком. Парень притормозил у телефона-автомата, сунул в прорезь карточку. Сверяясь с номером на денежной купюре, набрал цифры.

Закрепленный на приборной панели джипа, мобильный телефон зазвенел. Новицкий вдавил кнопку. В салоне из динамиков зазвучал голос:

– Алло! Алло!

– Слушаю вас, – в голосе Леонида чувствовалось волнение.

– Вы меня не знаете. Я водитель. Звоню от литовской границы. Меня попросил позвонить ваш шофер. Его машина перевернулась, но сам он жив-здоров. Просил прислать другую машину, чтобы перегрузили ящики.

Омар предупредительно поднял палец и прошептал:

– Ящики? Где он?

– Куда прислать? – спросил Новицкий.

– На сто пятьдесят пятом километре есть съезд вправо, если ехать от Минска. Грунтовый съезд, перед самым пунктом оплаты. По нему проехать километра два. Там его и найдете.

– Спасибо, что сообщили, – сказал Новицкий.

– Не за что.

Новицкий, немного подумав, добавил:

– Вы только в ГАИ не сообщайте.

– Зачем? Водительская солидарность… Он объехать хотел…

– Всего хорошего.

Омар отключил связь. Еще никогда Новицкий не видел своего компаньона в таком разобранном состоянии.

– Где этот долбанный съезд? – прорычал Омар.

Афганец буквально пожирал глазами дорогу. Он подался вперед, чуть ли не уткнувшись лбом в стекло. Когда мелькнула куча гравия, он еле сдержался, чтобы самому не ухватиться за руль.

– Туда! – крикнул Омар.

Новицкий перевалил через разделительную полосу, и вот уже джип раскачивался на рытвинах полевой дороги.

– Какого черта его туда понесло? – рычал Омар.

– Деньги, наверное, решил сэкономить, – нервно ответил Новицкий.

– Ты же дал ему деньги, – сузил глаза афганец.

– Дал. Надеюсь, хоть мебель не поломалась.

При слове «мебель» губы Омара брезгливо искривились. Новицкий спинным мозгом почувствовал: разборок не миновать. Джип промчался сквозь сонную деревню. В свете луны издалека была видна перевернувшаяся фура. Баранчук уже стоял на дороге, нервно прикуривал. Огонек выхватил его лицо из полумрака. Новицкий и Омар вышли из машины. Баранчук выглядел жалким, потерянным.

– Как это произошло? – спросил Новицкий.

– Как, как – случилось…

Шофер с досадой хлопнул себя по пыльным брюкам. Омар тем временем подошел к фуре, приподнял промасленную бумагу, осмотрел верхние ящики. Ему сразу стало ясно, что шофер видел: никакую не мебель он вез, а оружие. Он вытащил трубку мобильного телефона и зло недолго говорил по-арабски. Затем подозвал компаньона и водителя:

– Идите сюда, посмотрим, что можно сделать.

Первый страх у Баранчука прошел. Он осмелел, для профилактики решил немного наехать на работодателей:

– Ладно, мужики, вы тоже виноваты.

Омар косо посмотрел на него.

– В чем дело?

– Если бы я мебель вез, то ни за что бы не перевернулся.

Новицкий пока ничего не понимал. Он с недоумением смотрел на деревянные ящики, в которых наверняка были не мягкие диваны и матрасы.

– Разве ты не мебель вез? – спросил Омар.

– Значит, так, – сказал Баранчук, приподнимая бумагу над разбитым ящиком, – я молчу о том, что вы оружие везли, а вы за это мне… – Он на секунду задумался: –…десять штук баксов.

Выше его фантазия не поднималась.

– Хорошо, сейчас ты их и получишь, – спокойно произнес Омар, заводя руку под полу куртки.

Даже Новицкий был уверен сейчас афганец вытащит деньги, пусть не десять штук, но пару сотен – точно. Однако произошло другое.

Всего на несколько секунд в руке афганца возник пистолет, трижды полыхнул огонь. Звуки выстрелов показались Леониду Новицкому безобидными, словно Омар стрелял из детского пистолета пистонами.

Баранчука словно ударил в грудь кто-то невидимый, мощный. Два выстрела он еще держался на ногах, а третьим водителя бросило на землю. Он лежал, глядя на звезды невидящими глазами, продолжая сжимать в зубах мундштук с дымящейся сигаретой. Омар не моргнув одним движением отправил пистолет в кобуру, запахнул куртку.

Новицкий, уже осознавший, что Баранчук мертв, хотел было броситься бежать в ночь, понимая, что такая же участь уготована и ему, но то, что афганец спрятал пистолет, помогло ему справиться с собой. Бизнесмен стоял, ноги дрожали, Леонид не мог вымолвить ни слова. Офицер, ранее бывавший под обстрелами, ходивший в атаку под пули, сейчас боялся, как ребенок. Он понимал, Омару ничего не стоит его прикончить, и не понимал одного – почему тот медлит.

– Омар, не надо, – наконец вырвалось у него, и Новицкий не узнал собственного голоса.

Афганец, широко улыбаясь, подошел к нему и несильно хлопнул по плечу:

– Леня, успокойся. Ты сильный человек, не то что он, – Омар кивнул на мертвого Баранчука, – ты-то понимаешь, шантажистов всегда убирают. Ты соображаешь, большие деньги просто так не платят.

Наконец-то Новицкий вздохнул полной грудью. Страх отступал, он поверил в то, что будет жить.

– Надо же что-то делать, Омар.

– Для начала надо оттащить труп с дороги.

Омар не прикасался к мертвому водителю. Новицкий с готовностью схватил Баранчука за руки и отволок за фуру.

– Ну что, теперь поехали? – с надеждой спросил он.

– Нет, – Омар закурил и сел в «опель». – Ждать будем.

– Чего? Рассвета? Ментов?

– Не бросать же добро!

Новицкий подбежал к фуре, попытался один приподнять тяжелую дверцу, лежащую на земле, но сумел ее лишь оторвать на полметра, а затем выронил, чуть не отбив себе ноги.

– Леня, не суетись, положись на меня. Я тебя еще никогда не подводил.

И странное дело, спокойный голос афганца подействовал на Леонида успокаивающе. Он забрался в джип.

– Сосредоточься, успокойся, – советовал Омар.

Новицкий почувствовал, как унимается дрожь в ногах, в руках, как приходят в порядок мысли.

«Я подозревал что-то подобное, – подумал Леонид, – но не хотел думать об этом. И вот, как водится, правда вылезла наружу. Теперь дороги назад мне нет: или смерть, или работаю с афганцем дальше.»

Омар потянулся к магнитоле, включил музыку, негромко, как делает человек, желающий подумать, но боящийся одиночества.

Не прошло и часа, как на проселке показались огни – две машины. Новицкий нервно потянулся к ключу зажигания.

– Ты чего? – спросил Омар.

– Машину надо спрятать.

– Не бойся, свои едут.

Немного не доехав до фуры, остановились два крытых брезентом трехосных ЗИЛа с военными номерами.

– Оставайся в машине, – сказал Омар Новицкому и вышел в свет фар. Постоял секунд пятнадцать, щурясь, но не прикрывая глаза руками. Его узнали.

Происходившее казалось Новицкому сном. Из машины выпрыгнуло десять человек в черных танкистских комбинезонах. ЗИЛ подогнали задним бортом вплотную к фуре, и началась перегрузка. Люди работали молча, слаженно, без перекуров, ящики один за другим перекочевывали в объемный кузов военного ЗИЛа. Брезентовый полог задраили, и машина отъехала. Второй ЗИЛ загрузили так же быстро, как и первый, минут за десять-пятнадцать.

Фура опустела. Омар подошел к Новицкому.

– Я уеду с ними, а ты возвращайся в Минск к себе на квартиру. Можешь немного выпить, чтобы снять стресс. Утром позвони на таможню, поинтересуйся, проезжала ли твоя фура. Думаю, менты сами разыщут тебя где-то к обеду, – афганец легко вскочил на подножку ЗИЛа, захлопнул дверцу.

Машины с выключенными фарами исчезли за поворотом дороги. И тут Леонид услышал, какая тишина стоит вокруг. Лишь ветер изредка нарушал ее шелестом кустов.

«На войне как на войне», – почему-то подумал Новицкий, хотя ни войны, ни боя не было, было лишь преступление.

Он исполнил все, как велел ему Омар, в точности, даже по дороге помыл машину. Мыл он ее на шоссе, таская воду из придорожной канавы. Оказавшись в своей однокомнатной минской квартире, Новицкий достал из шкафчика бутылку теплой водки и выпил целый стакан, не отрываясь, мелкими глотками. После чего закусил магазинной солянкой, черпая ее столовой ложкой из банки.