Я подошел к консоли и отключил монитор. Она продолжала раскачиваться, не почувствовав того, что я сделал. Подняв маску, я увидел, что глаза ее закатились, видны только белки. Она продолжала бормотать, стиснув зубы. Ушла глубоко в себя. Кататония.
Я снова опустил маску, включил ее в консоль и подключился сам.
… На берегу ночь, рев бури, ветер несет песчинки, они колют мне кожу. Звук, словно кто-то со свистом пропускает воздух сквозь зубы, – я поднял голову и увидел призрачных чаек с человеческими головами, это шипели они.
Рыжеволосая Тамил раскачивалась на берегу и смотрела, как из моря поднимаются темные морские существа, потом отправляла их в небытие. Крикнула что-то в море, но ветер отнес ее слова. Берег почернел от скорпионов, они ползали по влажному песку и прятались в водорослях. Мертвый бык, теперь раздувшийся, стоял на отмели, тряс своей сгнившей плотью, ревел от боли. Волны набегали на него, и его мошонка и пенис поднимались, потом волна отходила, и они снова обвисали, с них капала вода.
Тамил не ответила, когда я позвал ее. Я крикнул: «Эйриш мертв!», но буря, рев волн и свист чаек заглушили мои слова, поэтому я двинулся к ней, наклоняясь вперед, чтобы одолеть жгучий ветер. Я пробирался между большими черными скорпионами. Один из них ужалил меня в ногу, и показалось, что к ноге прижали раскаленное железо. Когда я сделал еще несколько шагов, меня ужалили в другую ногу, поэтому я побежал, не обращая внимания на укусы.
Из моря поднимался Левиафан, и перед ним накатывались на берег огромные волны. Тамил кричала в пустой воздух:
– Хочу уйти!
Я повернул ее лицом к себе. Она посмотрела на меня. И хотя ветер продолжал завывать, мир ее начал успокаиваться.
– Эйриш мертв! – снова повторил я, надеясь утешить ее. – Твой муж звонил мне. Он сказал, что не может тебе помочь. Нам нужно уходить.
Она посмотрела на меня, некоторое время разглядывая мое лицо.
– Боже мой! Ты меня догнал. Напрасно я убегала! Ты меня догнал!
– Ты ошибаешься, – сказал я. – Пойдем! Отключись, и сама увидишь!
– Что увижу? Мертвого Эйриша на полу? Что я должна увидеть? – В воде замычал бык. Тамил посмотрела мне в глаза и сквозь сжатые губы произнесла: – Я умираю!
Я услышал глухой топот за спиной и начал поворачиваться. Бык выбрался из водорослей и несся на меня. Времени убежать не было. Левый рог попал мне в грудь, я взлетел на воздух и упал лицом в песок. От боли перед глазами вспыхнули огни, к горлу подкатила тошнота. Я забыл о том, где нахожусь, и подумал, что в меня выстрелили.
К щеке будто прикоснулось горячее железо. Другой укус пришелся в спину. На щеке сидел скорпион и судорожно дергался, вонзая жало все глубже и глубже. Я сдернул его, отбросил прочь. И снова услышал глухой топот. Бык топтал тело Тамил. Он снова и снова поднимал и опускал огромные передние ноги, ломая кости и вдавливая ее разбитое тело в песок. Какие-то мгновения бык стоял над ней и фыркал, словно принюхиваясь к запаху крови, потом ударил ее рогами и поднял над собой. Несколько раз прошелся с ней взад и вперед по берегу, потом побежал к воде.
– Тамара! – закричал я, и она оглянулась с выражением ненависти на лице, затем раскрыла рот и подула на меня тьмой. И когда холод и безжалостная тьма сомкнулись надо мной, я заскулил в ожидании смерти.
* * *
Я встал и побрел из комнаты в комнату, разыскивая что-то словно в тумане; не знаю, что именно я искал, но найти не мог. Я оглядывал вещи в комнатах и думал, не их ли я ищу. Направился к двери, в лицо мне ударило солнце. Прошел в передний двор, посмотрел на орхидеи, деревья. Это не то, что мне нужно? И обнаружил, что стою перед дверью соседа. Я открыл ее.
Родриго Де Хойос сидел в кресле в своей гостиной. Он посмотрел на меня.
– Дон Анжело, что случилось? Что случилось? – воскликнул он, встав, чтобы пересечь комнату. Взял меня за руку и ввел в дом, потом заставил опуститься в большое мягкое кресло. Я попытался встать, но он не позволял. – Вы больны? – спросил он.
Я посидел несколько минут, мучительно пытаясь вспомнить, что же я должен делать, но мысль моя все время упирались в глухую стену. Я схватил Родриго за рубашку.
– Произошло нечто ужасное! – сказал я и всхлипнул. Потом я вдруг вспомнил: – Я хочу уйти! – И закричал: – Достаньте мне челнок!
Родриго смотрел так, словно прикидывал, в своем ли я уме. Сложил руки, взглянул на них, присвистнул сквозь зубы, посмотрел на часы. Потом, спустя, казалось, очень много времени, подключился к компании «Пантранспорт» и попросил их как можно скорее прислать мини – челнок.
Я поднялся и направился к выходу. Снова усадить меня в кресло ему не удалась, и он больше меня не останавливал.
Открыв дверь своего дома, я обнаружил, что Эйриш по-прежнему лежит внизу у лестницы и тяжело дышит сквозь маску. Должно быть, одно из легких у него отказало. В воздухе пахло чесноком, сожженной плотью и волосами. Я удивился, что не помню, как проходил мимо него, когда выходил из дома. Теперь же на пути в спальню я чуть не споткнулся о его тело.
Тамара совершенно неподвижно сидела на кровати, чуть наклонившись вперед. Я протянул руку и коснулся ее шеи, чтобы нащупать пульс. Пульса не было. Я включился в монитор сновидений, чтобы проверить, продолжается ли деятельность мозга. Впрочем, это ничего не значило: я знал, что, пока живы отдельные нервы, люди могут видеть сновидения даже через сорок минут после смерти. Эти мгновенные вспышки называются «сном мертвеца». Монитор оставался пуст. Я стащил Тамару на пол и сделал все, что было необходимо для восстановления деятельности легких и сердца, – начал массировать ей сердце и вдувать воздух в рот, но она не реагировала.
Скоро прилетит челнок, поэтому я побежал за своей медицинской сумкой и достал «раба» – миниатюрный прибор с компьютером, который имитирует рефлексы нервной системы. Иглы прибора я ввел в мозг Тамары сразу над поддерживающим позвонком. Включил «раба» – Тамара начала хватать ртом воздух; отладил технику так, что ее сердце забилось ровно, выровнялось и дыхание. Хотя это опять ничего не значило: компьютер может заставлять ее тело функционировать, даже если мозг погиб или изъят.
Некоторое время я проверял монитор: он оставался пуст, никаких признаков активности мозга, нет даже и следа «снов мертвецов». Я отключил «раба», Тамара тут же прекратила дышать. Оставалась надежда, что она выживет, очень слабая надежда, но для этого женщину нужно было немедленно поместить в больницу. Однако я не мог этого сделать. К тому же слишком велик был шанс, что ее мозг сильно травмирован, и даже если удастся вырастить новые клетки мозга, в них не будет ее воспоминаний, ее личности. И она всю жизнь будет сталкиваться с людьми, которых не помнит.
Я отвел маску, чтобы в последний раз взглянуть на лицо. Мертвенно – бледное, застывшее. Слеза выскользнула из левого глаза и медленно пробиралась по щеке. Я смахнул ее и удивился тому, что температура по-прежнему высокая. Закрыл ей глаза и прошептал слова, которые произносят все рефуджиадос над своими мертвыми товарищами: «Свободна наконец!»
Я не мог видеть ее совершенно неподвижной, поэтому снова включил «раба», просто чтобы услышать ее дыхание. Так она словно бы оставалась живой, хотя это было всего лишь имитацией жизни.
Что же делать дальше? Прежде всего я сложил одежду в небольшую сумку. За мной три мертвых тела, и я не рискну показаться в Панамском суде. Нужно что-то сделать с Эйришем. За спиной я услышал какой-то непонятный звук, обернулся – никого нет. Пройдя на кухню, я взял медицинскую сумку и заполнил бутылочку синтетической кровью, но пролил большую часть на стол, потому что руки тряслись. Потом спустился вниз по лестнице, где лежал Эйриш, снял с него газовую маску, взял скальпель и вонзил лезвие под его правый глаз. Поворачивал, пока не вынул глазное яблоко. Глаз я опустил в бутылочку, взболтал ее и сунул в карман. Снова услышал какой-то шум, обернулся – снова никого. Стук продолжался, и я понял, что это стучат мои собственные зубы. Я тяжело дышал, сердце забилось чаще.