К тому же, судя по всему, чародей этот или заглядывал в сон Иом или сам же наслал его ей.

— И это значит?.. — спросила она Хосвелла.

— То и значит, боюсь, — ответил он. — Впервые в истории инкарранцы начали воевать с Рофехаваном, миледи, и они будут вести эту войну своими способами, которых мы не знаем.

Иом в растерянности сцепила руки и посмотрела в небо. Она не хотела убивать лорда, тем более чужестранца, за которого непременно отомстит его родня. Зачем понадобилась Инкарре эта война? Нельзя ли как-то объясниться с чародеем?

Ветер стонал в ветвях дерева. И она окликнула его:

— Пилвайн колай Зандарос, поговорите со мной. Трепещущий водоворот воздуха перестал сотрясать ветви, замер, словно прислушиваясь.

— Мы не нападали на вас, — прокричала Иом. — Мы не хотим войны с Инкаррой. Нам лучше быть союзниками в грядущие темные времена.

Ответом ей была тишина. Возможно, инкарранский лорд не мог разговаривать в том виде, в каком был сейчас.

— Сэр Хосвелл, уберите землю из его рта и носа.

— Миледи? — удивился Хосвелл.

— Сделайте это, — сказала Иом.

Хосвелл исполнил приказ, но тело не шевельнулось. На губах чародея застыла таинственная улыбка. Глаза его казались живыми.

Иом подъехала к валявшемуся на земле футляру с посланием. Дотронуться до него сразу она не решилась. Посыпала сначала пылью. В тот же миг две руны, начертанные ветром, закружились и рассеялись, поглощенные землей.

Тогда только Иом открыла футляр, и оттуда выпал лист желтого пергамента. Надпись на нем гласила:

«Ах, глоток бы свежего воздуха — не больше».

То было проклятие. И оно задушило бы ее мужа, коснись Габорн этого футляра.

Иом разорвала пергамент и вернулась обратно к дереву.

— Мы заберем его лошадь, — сказала она своим спутникам. — Чтобы он не мог последовать за нами. Деньги и еду оставим, и пусть возвращается домой как хочет.

— И вы оставите его в живых? — спросил сэр Хосвелл. В голосе его звучало недоверие. Иом очень рисковала.

— Если Король-Гроза и желает воевать с нами, мы-то хотим мира, — сказала Иом. — Пусть Пилвайн колай Зандарос так ему и передаст.

Они забрали лошадь инкарранца, оставив его самого лежать под деревом. Он все еще не дышал и не двигался. Хосвелл не стал выдергивать стрелу из его плеча.

Не успели они проскакать и двухсот ярдов, как стрела эта просвистела мимо головы Иом.

Она оглянулась. Инкарранец уже стоял на ногах, белые волосы его развевались на ветру. Он сам выдернул стрелу и пустил ее над головой королевы.

— Честь велит мне отблагодарить вас за вашу доброту, миледи, — крикнул он. — Я дарю вам жизнь, как вы подарили ее мне.

Иом вежливо кивнула и сказала:

— Пусть между нами будет мир. Но инкарранец покачал головой.

— Ветер несет войну Королю Земли, как бы он ни пытался отбиться от этого. Ему не на что надеяться, как и всему остальному человечеству. Силы Земли иссякают. Но мое предложение вам, миледи, остается в силе. Король-Гроза предлагает спасение… — и он показал на тучу вдали у горизонта, огромную тучу, несущую дождь.

Иом отвернулась и продолжила свой путь.

Стены Карриса задрожали, когда из тумана посыпались орды опустошителей.

Индопальские солдаты еще бежали в панике к городским воротам, но стражники поспешно подняли разводной мост. Добежав по дамбе до моста, индопальцы бросались в озеро и плыли к барбиканам, надеясь, что защитники замка помогут им выбраться на берег. Вода закипела от множества плывущих людей, слышались крики тонущих и призывы о помощи.

Тех, кто не успел добраться до дамбы, чудовища либо безжалостно убивали, либо сгоняли в кучу. Роланд видел, как потерявшие от страха голову люди, столкнувшись с опустошителем, поворачивались и бежали обратно на равнину, навстречу новым полчищам врагов, или просто ложились на землю и замирали, боясь шелохнуться. Тысячи несчастных остались отрезанными от Карриса.

Роланда словно приковало к стене. Вороны и чайки улетели прочь из города, и вокруг носились только три, твари, корчащиеся в неведомых муках.

К замку бросилось девять магов-опустошителей, высоко подняв головы, выставив перед собой посохи, словно их притягивал запах людей. Защитники стен закричали от ужаса.

Тут на стену над городскими воротами взбежали пламяплеты Радж Ахтена. Солдаты попятились от них, ибо одежды их занялись огнем и вскоре они остались нагими, окутанные лишь живым пламенем. Один из них поднял руку, вытягивая из неба свет, и когда тот потек в его ладонь, пламяплета на мгновение окружила тьма.

Затем он принялся чертить что-то в воздухе, и перед ним возникла огненная руна, удивительный щит из зеленого пламени, сиявший подобно солнцу. Пламяплет подтолкнул его вперед. Руна поплыла к концу дамбы и зависла в двухстах ярдах от городских ворот. Вслед за ним то же самое сделали остальные два пламяплета, затем первый создал еще одну руну.

В Каррисе сразу резко похолодало. Пламяплеты вытянули все тепло из воздуха, и холодная изморось сменилась дождем с мокрым снегом.

Но зато не прошло и полминуты, как стена из четырех огненных щитов преградила путь на дамбу как убегавшим людям, так и атакующим опустошителям.

Правда, основная масса опустошителей двинулась на север, словно до Карриса им не было никакого дела.

В душе Роланда зародилась отчаянная надежда.

«Мы им не нужны, — подумал он. — Что бы опустошители ни задумали, Каррис им не нужен».

Девять магов, однако, выстроились гусиным клином и бросились в атаку во главе с самым крупным из них.

«Нет, — внезапно понял Роланд. — Мы им не то чтобы не нужны. Мы просто настолько ничтожное препятствие, что они полагают справиться с нами вдевятером».

Предводитель магов был огромен, около двадцати футов ростом, всю морду его и передние лапы покрывали светящиеся руны. Он бежал вперед, высоко вскинув посох. Тусклое бирюзовое сияние внутри посоха постепенно становилось красным, из него повалил черный дым.

Артиллеристы начали стрелять из баллист, звуки выстрелов перемежались криками «Перезаряжай!» и скрежетом заводимых механизмов.