В 16 часов участники экспедиции вылетают из Московского космопорта на внеземную станцию обычными рейсовыми ракетами».

Это было все. За годы, прошедшие с момента запуска первых искусственных спутников Земли, человечество ушло далеко вперед в деле освоения космоса и по существу перестало чему-нибудь удивляться.

Высадка первых людей на Венере и установление регулярной связи с Луной были уже пройденными этапами. Несколько раз были произведены полеты самоуправляющихся космических снарядов вокруг ближайших планет. Однако на поверхности Марса еще никто не был. Среди ученых господствовало убеждение, что этот мир не представляет интереса, так как на нем нет ничего, кроме чахлой растительности.

Скупое сообщение советских газет снова прозвучало как гром среди ясного неба.

Когда машины, в которых ехали участники экспедиции, их родственники, приглашенные представители научных и общественных организаций, журналисты и кинооператоры, появились на загородном шоссе, ведущем в космопорт, они попали в сплошной поток автомобилей, стремившихся в одном направлении. А вдоль обочин дороги стояли толпы народа, ожидавшего проезда астронавтов.

Был морозный солнечный день. Термометр показывал 18 градусов ниже нуля.

Несмотря на холод, жители населенных пунктов, расположенных поблизости от космического вокзала, густой толпой собрались у въездных ворот. Большая площадка стоянки автомобилей у ракетодрома была заполнена до предела, а так как ежеминутно прибывали все новые и новые, то создался затор. Движение остановилось, и потребовалось немало хлопот, чтобы очистить проезд для самих участников экспедиции.

Во время вынужденной пятиминутной остановки толпа москвичей, узнав, что в машинах находятся космонавты, устроила им настоящую овацию.

Многие хорошо знали в лицо академика Яхонтова, портреты которого после возвращения с Венеры долгое время не сходили со страниц газет. Запомнили с тех пор и характерное лицо Владимира Одинцова. Не забыли москвичи и его жену, тогда еще просто Наташу. От шоферов потребовалось немалое искусство, чтобы пять темно-синих автомашин с космонавтами благополучно проследовали к воротам.

На большой вывеске горела золотая надпись: «КОСМОПОРТ МОСКВА».

Сейчас же за воротами бетонированное шоссе круто заворачивало вправо, к зданию вокзала межпланетных сообщений. Сквозь окна его широких, но невысоких, сплошь застекленных веранд, изогнутых полукругом, была видна просторная посадочная площадка, расположенная в нескольких километрах от здания вокзала. Средняя часть вокзала представляла собой большой трехэтажный куб, с балконов которого были видны взлет и посадка космических кораблей и межконтинентальных пассажирских ракет.

Еще дальше виднелось несколько причудливых сооружений ажурных металлических башен, предназначенных для монтажа, заправки и запуска ракет.

Возле этих башен по прочным стальным рельсам двигались высокие краны, способные поднять любой космический корабль, перенести его с места на место или установить на старте. Кое-где над бетоном поднимались ярко-красные колонки топливопроводов.

Рядом в строгом порядке стояли ракеты. Каждая покоилась на трех или четырех выдвинутых из корпуса стальных опорах, устремив прямо к небу свою коническую головку. Это были корабли, предназначенные для перевозки пассажиров и грузов из Москвы на внеземную станцию и обратно.

Слева на бетонных основаниях стояли многоместные реактивные корабли наземных линий.

На каменной террасе при входе в здание вокзала был выстроен почетный караул. Столица с почестями провожала смелых астронавтов. Оркестр грянул марш, под звуки которого участники экспедиции поднялись по широкой мраморной лестнице.

Поднимаясь, астронавты успели заметить стеклянную таблицу расписания движения космических кораблей, висевшую у входа. Там было оказано, что рейсы на внеземную станцию производятся четыре раза в сутки, с интервалом в шесть часов. Рядом висело расписание ежедневных наземных рейсов Москва—Владивосток, Москва—Дели, Москва—Мельбурн, Москва—Пекин, Москва—Нью-Йорк, Москва—Сан-Франциско и других.

Когда участники полета на Марс вошли в зал, их встретили аплодисменты множества людей, сумевших проникнуть в помещение вокзала.

Яхонтов подошел к микрофону и поднял руку. Все стихло.

– Ну что же, друзья, – сказал ученый, – через несколько минут мы вылетим на внеземную станцию, откуда начнется наша экспедиция. Там ждет большой космический корабль, готовый к полету на Марс. Перед нами поставлена задача начать исследование далекого холодного Марса. В наши дни космические полеты уже перестали быть чем-то из ряда вон выходящим, но все-таки эта экспедиция не совсем обычна. Немного больше года назад были приняты сигналы с Марса, понятые учеными как призыв о помощи. Мы не знаем, что там произошло, не знаем достоверно, чего именно хотят от нас марсиане, но Страна Советов, претворяющая в жизнь идеалы коммунизма, не может оставаться безучастной, если подают сигнал бедствия. Поэтому мы летим на Марс как посланцы великой страны, чтобы протянуть руку дружбы через просторы космоса. Давайте вдумаемся, товарищи, какой глубокий смысл имеет это событие! Могли ли наши предки вообразить себе день, когда жители Земли окажутся в состоянии помогать обитателям других миров, когда идеи международной солидарности трудящихся распространятся далеко за пределы нашей планеты? Теперь невозможное стало реальным. И нет сомнений – сама жизнь это показала с полной очевидностью, – только страна, построившая коммунизм, в состоянии задумать и осуществить подобное мероприятие! Нас вооружили первоклассной техникой, нам доверили серьезное, ответственное дело. Надо ли говорить, что мы не пожалеем ни сил, ни самой жизни, чтобы выполнить поручение партии и народа!

Аплодисменты и приветственные возгласы послужили ответом. Январский день в Москве кончается рано. К четырем часам начали сгущаться легкие, сиреневые сумерки. Солнце только что скрылось за черной полоской отдаленного леса. Нежные краски золотого заката разбежались по небу, а с востока уже подходила густая синева. Мороз дошел до 25 градусов.

Космонавты и все приглашенные вышли на холодные просторы привокзальной площади. Неизвестно какими путями, но сотни, если не тысячи, москвичей проникли за черту ограждения.

С высокой веранды была видна густая толпа людей, которых не испугал холод. Весело приплясывая на месте, чтобы согреться, затевая шутливую борьбу между собой, согревая дыханием застывшие пальцы, растирая носы и щеки, они терпеливо ждали. Юркие фоторепортеры и корреспонденты газет в теплых меховых куртках и шапках со спущенными наушниками сновали повсюду.

Едва путешественники показались у выхода, в толпе началось оживление. Участники экспедиции не торопясь спустились по ступеням и пошли к машинам. В наступившей тишине было слышно, как звонко хрустит снег. Вереница машин тронулась в сторону ракетной площадки.

Темный силуэт ажурной башни и застывшей в ней длинной металлической сигары резко обозначился на догорающем золоте заката. Неподалеку стояли еще два таких же корабля, готовых к отлету.

Для проводов на внеземную станцию было разрешено лететь двадцати четырем представителям общественных организаций, журналистам, кинооператорам и родственникам участников экспедиции.

Ракеты, курсирующие между космопортом и внеземной станцией, вмещали до десяти пассажиров. Лететь до искусственного спутника должны были три корабля с интервалами в четверть часа один после другого.

Шестеро космонавтов и четверо провожающих медленно подошли к трапу и стали подниматься. Яхонтов задержался на верхней площадке, пропустил остальных и, перед тем как войти, последний раз помахал рукой огням Москвы. Прожекторы заливали ярким светом ракету и прилегающее к ней поле.

Виктор Петрович вошел внутрь. Дверца захлопнулась.

Из репродукторов, установленных на крыше вокзала, раздался мелодичный, но сильный сигнал. Громкий голос диктора предупредил собравшихся, что до отлета осталось три минуты. Толпа дрогнула, но не рассеялась. Наоборот, людей стало как будто больше…