Луг сдавался в аренду за три фунта восемнадцать шиллингов, а просили за него сто семьдесят фунтов да плюс церковная десятина и налог на доход с недвижимости. Леди Пибери все это прекрасно знала.

– Когда он продавался, его любой из нас мог купить, – довольно резко ответил Меткаф.

– Он всегда шел заодно с вашим домом.

Мистер Меткаф понял: еще немножко и она скажет, что это он, Меткаф, поступил очень дурно, а ведь всегда казался таким приличным человеком.

И в самом деле, мысль се работала именно в этом направлении.

– А знаете, вам еще сейчас не поздно его перекупить, – сказала она.

– Нам всем грозит та же беда, – возразил мистер Меткаф. – По-моему, надо действовать сообща. Ходж, когда прослышит про это, тоже не очень-то обрадуется.

Полковник Ходж прослышал и, конечно, не очень-то обрадовался. Когда мистер Меткаф вернулся домой, тот его уже поджидая.

– Слыхали, что натворил этот негодяй Уэстмейкот?

– Да, – устало ответил Меткаф, – слышал.

Беседа с леди Пибери прошла не совсем так, как он надеялся. Эта дама вовсе не жаждала действовать.

– Продал свой луг каким-то спекулянтам-подрядчикам,

– Да, я слышал.

– Странное дело, а я всегда думал, что этот луг ваш, – Нет, не мой.

– Он всегда шел заодно с домом.

– Знаю, только мне он был ни к чему.

– Ну вот, а теперь все мы попали в переделку. Как вы думаете, они продадут его вам обратно?

– Еще вопрос, хочу ли я его покупать. Они, наверно, запросят за него как за участок под застройку – семьдесят, а то и восемьдесят фунтов за акр.

– Может, и побольше. Но, помилуйте, приятель, неужели ото вас остановит! Вы только подумайте, если у вас перед окнами вырастет целый дачный поселок, вашему дому будет грош цена.

– Ну, ну, Ходж, с чего вы взяли, что они понастроят дач?

– Не дачи, так виллы. Уж не собираетесь ли вы стать на сторону этих молодчиков?

– Нет, конечно. Что бы они тут ни построили, нам всем придется несладко. Я уверен, на них можно найти управу. Существует Общество защиты сельской Англии. Им это, наверно, Судет небезразлично. Можно бы подать жалобу в Совет графства. Написать в газеты, обратиться в Отдел надзора за строительством. Главное – нам надо держаться всем заодно.

– Ну да, много от этого будет толку. Забыли, сколько всего сейчас строят в Метбери?

Мистер Меткаф вспомнил и содрогнулся.

– По-моему, это один из тех случаев, когда все решают деньги. Вы не пробовали прощупать леди Пибери?

Впервые за время знакомства мистер Меткаф ясно почувствовал, что полковник Ходж может быть грубоват. – Пробовал. Она, понятно, весьма озабочена.

– Этот луг всегда назывался «Нижняя Хандра», – сказал полковник, возвратись к своему прежнему, вдвойне оскорбительному ходу мысли. – Так что, в сущности, это не ее забота.

– Это наша общая забота,– возразил Меткаф.

– Не понимаю, чего вы ждете, скажем, от меня, – сказал полковник Ходж. – Мое положение вам известно. А всему виной наш священник – каждое воскресенье проповедует большевизм.

– Нам надо собраться и все обсудить.

– За этим дело не станет. Ближайшие месяца три у нас только и разговору будет что про это строительство.

Сильней всего грозная весть расстроила Хорнбимов. Они услыхали ее от поденщицы, которая дважды в неделю приходила из деревни грабить их кладовую. По простоте душевной она думала – все городские джентльмены будут рады, что их полку прибыло; Хорнбима она по-прежнему считала горожанином, несмотря на его бороду и домотканую одежду, и потому с гордостью сообщила ему эту новость: вот, мол, обрадуется.

Обитателей Старой Мельницы объяли тревога и уныние. Здесь не вспыхнул гнев, как в «Усадьбе», никто никого не осуждал, как в «Имении», никто не призывал к действию, как в «Поместье». Здесь воцарилась безысходная печаль. У миссис Хорнбим, которая лепила свои горшки и крынки, опустились руки. Мистер Хорнбим уныло сидел за ткацким станком. То был час, который они обычно посвящали работе – сидели в разных концах бревенчатого сарая и занимались каждый своим ремеслом. В иные дни они напевали друг другу обрывки и припевы народных песен, а тем временем пальцы их хлопотливо мяли глину и направляли челноки. Сегодня они сидели молча и по примеру японских мистиков пытались отогнать новую напасть в небытие. Им ото неплохо удалось с полковником Ходжем и его эрдельтерьером, с войной в Абиссинии и с очередным ежегодным приездом мистера Хорнбима-старшего, однако новая напасть не перешла в небытие даже к заходу солнца.

Миссис Хорнбим подала неприхотливый ужин: молоко, изюм, сырую репу. Мистер Хорнбим отвернулся от своей деревянной тарелки.

– Художнику нет места в нынешнем мире, – сказал он.– Ведь нам только и надо от их бездушной цивилизации, чтобы нас оставили в покое, чтобы был у нас лоскут земли да клочок неба над головой и мы жили бы тихо-мирно и делали бы красивые, радующие глаз вещи. Кажется, нам совсем немного надо. Мы оставляем им и их машинам весь земной шар. Но им все мала Они гонят нас и травят. Они знают: пока существует хотя бы один-единственный уголок, где живы еще красота и порядочность, это им постоянный укор.

Темнело. Миссис Хорнбим кремнем высекла огонь и зажгла свеча. Потом подошла к арфе, щипнула струны, извлекла несколько щемящих звуков.

– Может быть, мистер Меткаф этому помешает,– сказала она.

– Подумать только, вся наша жизнь зависит от такого вот вульгарного господина.

Так он был настроен, когда получил приглашение от мистера Меткафа прибыть назавтра днем в «Имение Мачмэлкок» посовещаться с соседями.

Выбор места для этой встречи был задачей весьма тонкой, ибо леди Пибери отнюдь не желала отказаться от главенства в здешнем обществе, но играть первую скрипку именно в этом деле ей вовсе не улыбалось, хотя, с другой стороны, оно слишком задевало ее интересы, и потому просто от него отмахнуться она не могла. Вот почему приглашения рассылал и подписывал мистер Меткаф, но собраться все должны были у нее в малой гостиной – это напоминало совещание министров в королевском дворце.

За день леди Пибери лишь утвердилась в своем мнении, и оно полностью совпало с суждением полковника Ходжа: «Мы попали в беду из-за Меткафа – зачем с самого начала не купил луг, вот пускай теперь и вытаскивает нас всех». И хотя в присутствии Меткафа ничего столь решительного сказано не было, он, конечно же, почувствовал общее настроение.

Он приехал последним. Леди Пибери встречала своих гостей весьма прохладно.

– Очень мило, что вы пришли. По-моему, в этом не было особой необходимости, но мистер Меткаф настаивал. Вероятно, он хочет рассказать нам, что он намерен предпринять.

Самому же Меткафу она только и сказала:

– Мы сгораем от любопытства.

– Извините, что опоздал. Ну и нахлопотался же я сегодня! Побывал у всех здешних властей предержащих, связался со всеми обществами и сразу вам скажу: отсюда помощи ждать нечего. Мы даже не числимся в списках сельских местностей.

– Верно, – сказал полковник Ходж. – Об этом я позаботился. Не то нашей недвижимости было бы полцены.

– Списки, вот чем мы стали, – простонал мистер Хорнбим. – Чтобы жить как хочешь, надо теперь числиться в списках.

– В общем, придется как-то самим выпутываться, – продолжал свою речь мистер Меткаф. – Я так думаю: этому молодому человеку все равно где строить – в нашей округе или в любой другой. Строительство еще не началось, он пока не связан никакими обязательствами. Мне кажется, если мы тактично предложим выгодные для него условия, чтобы он получил на этом кое-какую прибыль, он, возможно, и согласится перепродать участок.

– Я полагаю, нам следует выразить мистеру Меткафу глубокую благодарность, – сказала леди Пибери.

– Вам ничего не жаль ради общества, – сказал полковник Ходж.

– Прибыль – рак нашей эпохи…

– Я вполне готов взять на себя долю обязательств… – При слове «долю» лица у всех словно окаменели. – Предлагаю создать общий фонд, каждый внесет пропорционально тому количеству земли, которым он сейчас владеет. По моему грубому подсчету выходит так: мистер Хорнбим – одна доля, полковник Ходж – две, я – две, и наша любезная хозяйка – пять. Цифры эти можно уточнить, – прибавил он, заметив, как холодно все приняли его слова.