Да, все было именно так или почти так. Поначалу Полина видела внутренним зрением некую беспорядочную мешанину из расплывчатых или более четких образов, слышала внутренним слухом какофонию звуков, вдыхала букеты запахов, где самые утонченные ароматы смешивались с омерзительной вонью, пробовала самые невероятные смеси вкусовых и осязательных ощущений. Это было подобно кошмару, жуткому и бесконечно длинному, ибо эта «каша» вертелась в Полининой голове многие дни и недели. Как она тогда нажимала на «пимпочки» — неизвестно, но именно эти судорожные, случайные «нажатия» оказались роковыми для Коли с Фроськиной дачи, который стал бегать голышом по дачному поселку, а потом застрелился, для Васи с катера «Светоч», который привязал себе на шею камень и утопился в канале имени Москвы, для господина Антона, который внезапно впал в детство, для Магомада и его племянниц, которые потеряли рассудок… Могли бы эти самые «нажатия» стать роковыми и для Птицына, его приемной дочери Лизки, Ирины Колосовой, старшины Ивана Муравьева и несчастного придурка Вани Пуха, если бы не Таран и кошка Муська.
Но это было год назад. Постепенно, «методом тыка» Полина научилась осознанно «включать» те или иные программы в своем мозгу, поддерживать устойчивые контакты с «абонентами» — то есть читать мысли других людей, легко, словно опытный хакер, «взламывая» все защитные системы и «пароли». Она научилась экономно расходовать энергию своего мозга и быстро восполнять ее недостаток. Наконец она научилась защищать свой мозг от проникновения в него тех людей, которые ее наблюдали все это время. Теперь эти люди со своей хитроумной техникой, анализируя мозг Полины, видели то, что она позволяла им видеть, — не более того. Вместе с тем сама Полина, не пользуясь никакой техникой, кроме собственного мозга, и не выходя из своего «пограничного состояния», изучила их «от» и «до». Причем не только тех, что занимались непосредственно ею, но и тех, кто стоял над ними и непосредственно с Полиной не контактировал.
В принципе Полина могла бы давно «проснуться», может быть, еще три-четыре месяца назад. Однако она не торопилась, желая еще и еще раз проверить, насколько сильна и каковы ее нынешние возможности. И лишь тогда, когда она убедилась, что легко может подавить волю большой группы людей, обнаружив, что может заставить их видеть вместо себя другого человека или не видеть вовсе, узнав все коды и ключи от электронных и механических систем, которые охраняли помещение, где она находилась, Полина решилась уйти.
И ушла, миновав все посты и ворота, да так, что об ее исчезновении догадались лишь через сутки, ибо дежурная смена, которая должна была контролировать ее состояние, глядя на мониторы, продолжала видеть ее лежащей на койке, обклеенной датчиками! А на экранах приборов, снимавших показатели с этих датчиков, эта смена продолжала видеть знакомые кривые пульса, давления, биотоков мозга и так далее, хотя на самом деле эти приборы давно чертили ровные прямые, как после смерти объекта. И лишь когда явилась новая, «незавороженная» смена, обнаружилось, что Полина исчезла.
Наверное, все думали: куда она денется, без документов, без копейки денег, в бязевой больничной рубашке, которая должна привлечь внимание первого же постового, не говоря уже о множестве граждан густонаселенного Подмосковья?
Но Полину никто такой не видел. Одним померещился пожилой мужичок с палочкой, другим — румяная блондинка в джинсовом костюме,, третьим — мальчишка лет четырнадцати. А в ближайшем к месту побега промтоварном магазине продавщица увидела свою лучшую подругу, с которой лет пять не виделась. И беспрепятственно пропустила Полину в подсобку, где та и одеждой обзавелась, и спортивной сумкой, и туфельками. А потом — Полина и слова продавщице не сказала! — замороченная баба выдала беглянке десять тысяч рублей из кассы. Причем была почти целые сутки убеждена, будто вернула подружке то, что брала у нее в долг!
Почти такая же сцена произошла и в Москве, в ресторане, куда Полина зашла пообедать — до этого она год питалась через трубочку! Мало того, что она от души поела на халяву, так еще и разменяла десять тысяч рублей на доллары по курсу 1:30 — то есть 30 долларов за рубль!
Но в Москве Полина не задержалась. Конечно, она не стала заходить к отцу с матерью, ибо там ее могли дожидаться. Но ей очень надо было добраться до Васильева. И Полина села в поезд, не имея билета. Однако обе проводницы этого вагона СВ были убеждены, что она этот билет при себе имела.
Прямо с вокзала Полина наняла частника и отправилась в Васильеве, где красивый как картинка домик бабушки Нефедовой уже ровно год стоял пустым. Но вовсе не скорбная годовщина позвала туда внучку. Просто, еще находясь в «спецучреждении», Полина узнала о том, что древний «лечебник», хранившийся у ее бабушки, попал в руки работников ЦТМО — так сокращенно именовалось это учреждение, а также о том, что в этом «лечебнике» не хватает десяти страниц. Полина прекрасно знала, почему этих страниц не хватает, — она сама их и вырвала. Это случилось зимой 1998 года, когда она продала этот «лечебник» пройдохе-журналисту Рыжикову за пять тысяч долларов. Потому что уже тогда ей эти страницы показались весьма заманчивыми и она захотела оставить их себе. Теперь же, заполучив могучее экстрасенсорное оружие, Полина считала совершенно необходимым иметь эти странички при себе. Увы, считывать на большом расстоянии информацию с бумаги, которую никто не видит, она не могла.
Бумаги были припрятаны в старом письменном столе, многие годы валявшемся на чердаке. Даже сама бабушка не помнила, когда его туда затащили. Однако в этом столе был секретный ящичек, который случайно обнаружили Полина и ее младший брат Костя, когда, еще будучи детьми, играли на чердаке в пиратов. Много лет спустя Полина об этом ящичке вспомнила.
Пробраться на чердак и забрать листочки из тайника оказалось совсем просто. Частник добросовестно прождал Полину полчаса, а затем отвез в город. Полина от щедрот своих дала водиле сторублевку вместо обещанных двух, а он, бедолага, увидев вместо сотни пятисотенную купюру, дал ей сдачи триста рублей.
Жульничала Полина вовсе не из алчности. В принципе ей вообще не нужны были деньги. Любую вещь или услугу она могла бы приобрести просто так. Ей просто нравилось пользоваться своими суперспособностями. К тому же, поскольку прежде Полине доводилось испытывать немало унижений, оскорблений и разочарований — иногда мелких, иногда покрупнее, — она как бы мстила помаленьку всему остальному миру. Хотя сознавала при этом, что может обойтись с людьми гораздо круче. Стоило ей захотеть — и у вполне здорового человека могло остановиться сердце, произойти инсульт или инфаркт. Она могла бы устроить совершенно бессмысленное и ничем не спровоцированное побоище между несколькими десятками мужиков или баб, заставить какого-нибудь добропорядочного сына убить собственных родителей, а христолюбивого монаха впасть в самый безудержный блуд и учинить еще немало подобных ужасов. Если она этого еще не устроила, то лишь потому, что не было настроения…
Приехав из Васильева и обобрав бедного частника, Полина случайно очутилась на «тайваньском» рынке. Неизвестно почему, она вдруг вспомнила о Таране. В это время Таран еще летел на борту «восьмухи», приближавшейся к Махачкале, и дрых, поскольку аракой заправился. Но во сне видел Надьку — и как раз почему-то в ларьке на рынке. Сам Таран этого сна почти не запомнил, а вот Полина его перехватила — с расстояния в две тыщи километров, а может, и больше. Как назло, Полина оказалась всего в нескольких метрах от ларька, где сидели Надька и тогда еще ни в чем не повинный Зыня.
Нескольких минут не потребовалось, чтобы Полина прощупала содержимое голов и Надьки, и Зыни. Увидела у Надьки тревогу и любовь к Юрке, а у Зыни — воспоминания о том, как Таран его лупасил. Правда, не из-за Надьки, а просто так, под хорошее настроение. И тут Полину ни с того ни с сего обуяла ревность и зависть. Она подошла к киоску, вроде бы для того, чтобы купить сигареты и зажигалку (хотя вообще-то не курила), а потом нанесла свой ядовитый укус… Не то чтобы она надеялась развести Юрку с Надькой, а просто так, напакостить захотелось. Она почему-то думала, что Юрка заявится домой ночью и застанет жену с Зыней, как говорится, «на месте преступления». Но самолет задержался из-за ростовской черешни, а потому Таран появился в городе только днем. Тут Полина почти не вмешивалась — Надька сама жаждала встречи с Зыней, больно предыдущая ночь понравилась. Надо было только стереть у Надьки чувство стыда и раскаяния перед Юркой. Да еще вселить в Юркину башку сперва дурацкую идею спрятаться в шкафу, а Надьку заставить его запереть. Остальное пошло само собой. Однако потом, когда Таран о ней вспомнил и как бы мысленно поблагодарил за свое спасение прошлой осенью, Полине стало жалко и его, а заодно почему-то и Надьку…
