В лаборатории? В субботу? Но тут он вспомнил о премии в один миллион долларов. Да он и сам бы работал все субботы и воскресенья, если бы ему посулили такое!
Даг позвонил в ГЭМ, но Надя не снимала трубку, и он решил отправить ей голосовое сообщение.
«Привет, зайчик, это я. У меня получилось. Я нашел ответ на вопрос. За обедом все тебе расскажу. Встречаемся в 12.30 в таверне „Грамерси“. Отметим это дело. А пока думай, как заложить все, что у тебя есть, попрошайничай, занимай, воруй, чтобы вложить все вырученное в ГЭМ. Люблю тебя. Пока».
Даг усмехнулся. Это ее заинтригует. Он зевнул. Пора вздремнуть. Господи, как хочется спать.
Даг допил виски, вырубил компьютер, выключил сотовый и отключил звонок на домашнем телефоне. Теперь никто ему не помешает — он будет спать, спать, спать.
— Торговец наркотиками? — переспросил Эйб. — Да ты сам знаешь их не меньше дюжины. Зачем тебе еще?
Он намазал маргарином одну из булочек, принесенных Джеком, и откусил добрую половину.
— Речь идет не о простом торговце, — возразил Джек. — Мне нужен парень, который разбирается в своем деле. Знает все эти синтетические наркотики: из чего их делают, кто что производит.
Джек рассказал Эйбу о своем визите к Роберту Батлеру и вчерашнем приключении на складе.
— Так тебе химика надо? — догадался Эйб, не переставая жевать. — Тогда лучше Крутого Тома никого не найти.
Джеку было знакомо это имя, но с самим Томом встречаться не приходилось.
— Я думал, он занимается только амфетаминами.
— Да, это его основной товар, но он не пренебрегает и всем остальным.
— Думаешь, он знает о «берсерке»?
— Если такой наркотик существует и люди его покупают, Том уж наверняка вычислил, как его делать.
— Стало быть, он мне и нужен. Как его найти?
— Не так-то просто. Том не из тех, кто сидит на месте, — пробурчал Эйб. Достав из кармана рубашки маленький блокнот, он перелистан страницы. — Вот он.
— У тебя есть его телефон?
— Он мой клиент.
Вполне естественно, подумал Джек. Торговцу наркотиками без оружия не обойтись.
— И что же он у тебя покупает?
Эйб саркастически посмотрел на него поверх очков:
— Пиццу, конечно. Что же еще?
— Да ладно тебе, Эйб. Просто мне хотелось бы знать, какое у него оружие.
— А что ты у меня покупаешь, я тоже всем должен рассказывать?
— Нет, но...
— Тогда не спрашивай о таких вещах. Я, как священник, храню тайну исповеди.
Джек скривил рот, но больше расспрашивать не стал. Нет так нет.
Эйб набрал номер, поговорил с минуту и повесил трубку.
— Он согласен с тобой встретиться, но не бесплатно.
— Я что, должен платить, чтобы просто поговорить с ним?
— Он говорит, что он деловой человек. Сто баксов за пятнадцать минут. Он называет это консультацией. Сегодня в два часа. И только вместе со мной, потому что он тебя не знает.
— А с тебя он тоже возьмет сотню?
— Для меня бесплатно, — ответил Эйб, снова вцепляясь в булочку, с которой посыпался мак.
Глядя на Парабеллума, клюющего маковые зерна, Джек прикидывал, как он распорядится сегодняшним днем, а заодно размышлял, кайфуют ли птицы от мака. Если он встречается с Крутым Томом в два, то успеет заскочить к Солу и заказать еще одну партию сюрпризов для завтрашней тусовки у Драговича.
Интересно, как выглядели хоромы серба сегодня утром? Да уж, вид наверняка подпорчен.
Все еще бардак, думал Милош, стоя у окна спальни и глядя на свои владения. Но уже не такой, как час назад, а скоро будет и совсем прилично.
Уборщики потрудились на славу, но найти их было непросто. Вчера вечером Милош провисел на телефоне не один час, угрожая, уговаривая и суля золотые горы, чтобы залучить к себе этих людей на выходные, не говоря уже о том, что пришлось предложить тройной тариф и тридцатипроцентную надбавку за срочность.
Но территория должна быть убрана к завтрашнему вечеру, чего бы это ни стоило. Нельзя допустить, чтобы влиятельные обитатели Хемптона увидели его дом в беспорядке.
И ни единого слова о вчерашнем кошмаре не должно просочиться в печать. Впрочем, его люди будут держать язык за зубами: вчера он нагнал на них страху. Гости тоже будут молчать: все они выглядели не самым лучшим образом во время налета.
Что касается уборщиков, то они видели лишь шины и беспорядок и вряд ли догадаются, что здесь произошло. Единственное, что они могут разболтать, — так это то, что пройдоха серб устраивает у себя крутые тусовки.
Милош невольно сжал кулаки. Кто?
Вопрос этот преследовал его всю ночь. Версия о том, что его атаковали некие люди, именующие себя Комитетом по охране окружающей среды Ист-Хемптона, сначала показалась ему абсурдной. Однако когда он осознал, что в результате пострадало лишь его самолюбие, а не он сам, она стала казаться ему более правдоподобной. Тот, кто все это затеял, обладал не только отчаянной смелостью, но и безжалостным и изобретательным умом. И это больше похоже на разъяренных местных жителей, чем на его твердолобых конкурентов. Те скорее сбросили бы ему на голову напалм.
— Можно войти?
Услышав голос Михаиле, Драгович повернулся к двери. Вид у парня был взволнованный.
— В чем дело, Михаиле?
Связист вошел, оглядывая комнату через толстые очки. Надеется застать Чино неодетой, подумал Милош. Но после того как она вчера расхаживала вокруг бассейна в бикини из двух тонких ленточек (Милош не сомневался, что все мужики в доме разглядели ее во всех подробностях), что еще там можно увидеть?
— Помните тот номерной знак, что мы видели вчера на пленке? Я выяснил, кому принадлежит машина.
— Кому?
— Она зарегистрирована на имя Джиа Ди Лауро, проживающей в Нью-Йорке на Саттон-сквер.
— Ты хочешь сказать, на Саттон-Плейс.
— Я тоже сначала так подумал, — проговорил Михайло, приглаживая свои редеющие волосы. — Но потом проверил. Саттон-сквер — это такой маленький отросток Саттон-Плейс в самом конце Пятьдесят восьмой улицы. Всего восемь небольших особняков. Очень престижных.
— Но ты же мне сказал, что звонили из автомата в районе пятидесятых улиц.
Михайло пожал плечами:
