— Это невозможно. Не мог же я своими собственными руками вручить вам револьвер, чтобы вы держали меня на прицеле на слушаниях в комитете. Вы высказали все, что думаете о моей политике. Я не мог идти на риск, зная, что вы можете использовать информацию о моем заболевании против меня, коль скоро я решил баллотироваться на пост президента.

— Я врач. Все, что было бы между нами, я сохранил бы в глубокой тайне.

Мак-Криди фыркнул:

— Неужели вы думаете, что я верю этому?

— Знаю, что не верите, — ответил Балмер, и на мгновение Мак-Криди показалось, что в глазах его собеседника сквозь занавесь гнева просвечивает жалость. — Просто ваша ошибка в том, что вы в своих действиях исходите из того; что я такой же, как и вы!

Теперь сенатор оказался весь во власти страха — ему никогда не избавиться от болезни!

— Я болен? — вскричал он и затрясся от рыданий. — И я устал жить больным! Я в полном отчаянии, можете вы это понять?

— Да, могу.

— Почему же тогда вы не поможете мне? Вы же врач!

— О нет! — холодно ответил Балмер, поднявшись и подойдя к нему. — Не пытайтесь играть со мной в эту игру — вы, циничный мерзавец! Еще минуту назад вы намеревались засадить меня до конца жизни в психушку. Это не сработало, и теперь вы пытаетесь изобразить бедного, сломленного старого человека. Не пройдет!

Алан надеялся, что это прозвучит достаточно убедительно, ибо, к собственному огорчению, он невольно начинал проникаться сочувствием к сенатору.

— Я хочу снова жить полной жизнью, любить женщин, кричать во весь голос!

— Перестаньте, — скривился Алан, пытаясь противиться этому потоку слов, который звучал тем более настоятельно, чем слабее становился голос Мак-Криди.

— Нет! Я не перестану! Вы единственная оставшаяся у меня надежда! — С неожиданной силой он схватил руки Алана и потянул их к своим плечам. — Исцелите меня, будьте вы прокляты! Исцелите!

— Нет! — ответил Алан сквозь сжатые зубы.

И тут вдруг случилось «это». Острая боль, пронизывающая огнем, электрическим током, ледяным холодом, прошла по его рукам, затем пробежала по всему его телу, отбросила его назад, и в этот момент Мак-Криди взвыл ужасным голосом.

В комнату ворвался Росси.

— Что здесь происходит?

Он взглянул на Мак-Криди — у того был землистый цвет лица, местами переходивший в синеву. Сенатор трясся и судорожно глотал воздух.

— Что вы с ним сделали?

— Ничего! — выдохнул Алан, прижимая к груди обожженные руки. — Ничего!

— Но что же с ним происходит?

— Я полагаю — миастенический криз. Пригласите сюда врача или кого-нибудь с кислородной подушкой! Быстрее!

— Но вы же сам врач! — недоумевал Росси, переводя взгляд с Алана на сенатора и обратно. — Помогите же ему!

Алан еще плотнее прижал руки к груди. Только что, когда он прикоснулся к Мак-Криди, произошло нечто ужасное, и он опасался, что, если еще раз коснется, сенатору станет еще хуже.

— Я не могу. Позовите кого-нибудь другого.

Росси бросился к телефону. Алан же, заметив, что дверь, ведущая в коридор, осталась открытой, побежал к ней — он хотел сейчас же уйти отсюда.

Дойдя до лифта, он нажал кнопку и стал ждать, когда дверь откроется и он сможет наконец выйти отсюда — ему было все равно куда. В это время в коридор выскочил Росси и схватил его за руку.

— Подожди минутку, приятель. Ты никуда отсюда не уйдешь!

Ярость и отчаяние вскипели в душе Алана: он не мог больше мириться с тем, что ему указывают на то, что он должен и чего не должен делать. Он бросился на охранника, ударил его локтем в солнечное сплетение, а затем, когда тот согнулся, обеими руками ударил его по затылку. Росси со стоном рухнул на пол, но тут же перевернулся на спину и потянулся к кобуре.

Внезапно из-за угла высунулась чья-то длинная нога в черном трико и наступила на тянувшуюся за оружием руку охранника.

Алан резко повернул голову и чуть было не вскрикнул от удивления. Это же Ба! Долговязый вьетнамец был похож на привидение из ночного кошмара.

— Превосходно, доктор Балмер...

Он наклонился и выхватил оружие из рук охранника. Росси глядел на него в изумлении и страхе.

В этот момент раздвинулись створки лифта, в кабине которого стояли белокурый, охранник и прекрасная женщина.

— Сильвия! — вскричал Алан.

— Какого черта вы здесь делаете? — нахмурился Хенли, выходя из кабины лифта.

Мимо Алана проскользнул Ба, держа в руке револьвер.

— Добрый вечер, Миссус, — спокойно сказал он и повернулся к Хенли: — Нам нужна эта кабина.

— Какого дьявола? — вскипел Хенли и потянулся за револьвером.

Ба вошел в кабину и прижал грубияна к стенке. Алан вошел вслед за ним и обнял Сильвию. Их тела нежно прижались друг к другу.

— Нажмите кнопку, сэр, — приказал он.

Хенли послушно кивнул.

— Да, да, конечно. — Он нажал кнопку, двери закрылись, и лифт тронулся.

— Слава Богу, ты в порядке! — прошептала Сильвия, прижимаясь к Алану.

— Я-то в порядке, но не могу понять, что случилось с сенатором, — прошептал в ответ Алан.

— А что с ним?

— Похоже, что Дат-тай-вао дала обратный эффект.

В это время Ба протянул руку к охваченному ужасом Хенли, и тот покорно отдал свой револьвер. Вынув обоймы из обоих револьверов, Ба положил их себе в карман, а револьверы отдал обратно Хенли.

— Пожалуйста, не делайте глупостей, — добавил он при этом.

Двери лифта открылись на первом этаже. Алан повел Сильвию к выходу, Ба пошел следом.

— Дэйв! — закричал сзади Хенли, когда они проходили мимо будки. — Задержи их!

Дэйв взглянул сначала на Алана и Сильвию, затем бросил взгляд на Ба и покачал головой.

— Лучше ты сам задержи их!

Ба почувствовал себя лучше, когда они вышли из помещения на теплый влажный воздух. За долгие годы жизни в Америке он так и не смог привыкнуть к кондиционерам. Опередив доктора Балмера и Миссус, он открыл им дверцу машины, будучи чрезвычайно горд тем, что вывел их в целости и сохранности из здания Фонда. Вообще он освободил бы любого, если бы его попросила об этом Миссус, но ему было особенно приятно оказать помощь доктору. Тем самым он хотя бы отчасти отплатил доктору за то, что тот сделал для Нун Тхи.