Сильвия вновь заговорила своим насмешливым голосом:
— Разумеется, дорогой. Разве ты не помнишь? Ты же уже...
— Еды, мадам. Дайте поесть!
— Ах это. Пойдем.
Когда они оделись, Сильвия взяла его за руку и повела в кухню. Она искала в ящике фонарик, когда вдруг сам собой зажегся свет.
— Есть что-нибудь? — спросил Алан, заглядывая из-за ее плеча в холодильник.
В холодильнике почти ничего не было: поскольку Сильвия отвезла Джеффи в Фонд, она не ходила сегодня в магазин.
— Ничего, кроме сосисок.
— О Боже мой. Что говорил по этому поводу доктор Фрейд?
— Он говорил — либо ешь сосиски, либо ходи голодным.
— Во время бури любой порт хорош. Засунь их в микроволновую печь, и вскоре мы получим полуфабрикат в одеяле.
— Это ужасно!
— Все же не хуже, чем бифштекс, съеденный мною вчера. Я сам его готовил — по вкусу и консистенции он напоминал подошву. — Алан скорчил гримасу отвращения. — Ужас!
Прижавшись к нему, Сильвия засмеялась. Это была та, потаенная, сторона личности Алана, о существовании которой она раньше и не подозревала. Эти мальчишеские черты... Кто бы мог предположить, что этот целиком поглощенный своей работой доктор способен быть таким очаровательным, остроумным и веселым? Веселым?!
Она привстала на цыпочки и поцеловала его в лоб. Он ответил ей поцелуем. Продолжая целовать его, она бросила пакет с сосисками обратно в холодильник, захлопнула дверцу и вновь обняла его за шею. Он взял ее на руки и отнес обратно в библиотеку.
Позже, когда, утомленные, они лежали на диване, она сказала:
— Нам как-нибудь нужно попробовать сделать это в постели.
Он поднял голову, лежавшую у нее на груди.
— А почему бы не попробовать прямо сейчас?
— Ты шутишь!
— Может быть, и шучу, а может быть, и нет, — сказал он, лукаво улыбаясь. — Одно могу сказать точно — я чувствую себя так, как будто жизнь моя началась только сегодня. У меня такое чувство, будто я поднялся высоко-высоко и могу все на свете. И все это благодаря тебе.
— О, перестань...
— Но это правда! Вспомни, что произошло со мной за последние несколько недель. Но теперь, когда ты со мной, все это не имеет ни малейшего значения. Я сам не могу в это поверить, но, когда я касаюсь тебя, люблю тебя, все мои злоключения отходят на задний план. Впервые в жизни я не знаю, что я буду делать завтра, и это... не тревожит... меня!
Он встал и снова накинул на плечи халат Чарльза. Только теперь, при свете, Сильвия заметила, какой Алан худой. Он, наверно, не ел как следует с того самого момента, как жена покинула его.
— Может быть, тебе и впрямь открыть собственную пиццерию? По крайней мере, отъешься сам.
— Может быть, — сказал он, отвернувшись к окну.
Она накинула свой халатик и подошла к нему.
— Черта с два, — прошептала она, обвив руками его тело и прижавшись к его спине.
Гроза уже миновала, Алан смотрел на небо.
— Ты никогда не бросишь медицину, и сам прекрасно это понимаешь.
— Добровольно не брошу. Но, похоже, медицина сама бросает меня.
— Но ты-то ведь еще владеешь целительной силой, не правда ли?
Он кивнул.
— Она пока еще при мне.
Сильвия до сих пор еще не признала в глубине души возможность существования силы Дат-тай-вао. Но она верила Алану, хотя все еще ни разу не видела, как эта сила действует, и сама мысль об этом настолько не гармонировала с ее прежним опытом, что не укладывалась до конца в ее сознании.
— Может быть, тебе следовало бы некоторое время воздержаться от ее применения?
Сильвия почувствовала, как Алан вздрогнул.
— Ты говоришь сейчас совсем как Джинни. Она тоже требовала, чтобы я заявил, что никакой силы не существует, и больше никогда ею не пользовался.
— Я этого не говорила! — Сильвию задело то, что Алан сравнивает ее со своей женой. — Я просто думаю: может быть, ты временно перестанешь ею пользоваться. Вспомни о том, что с тобой приключилось, когда ты начал ее применять.
— Наверное, ты права. Наверняка следовало бы подождать, пока все не уляжется. Но, Сильвия...
Ей было приятно, что он называет ее по имени.
— ...Не знаю, как объяснить это, но я все время чувствую зов этих больных и страждущих людей. Как будто каждый из них посылает в пространство сигналы бедствия, а где-то в тайниках моего мозга находится маленький приемник, который их принимает. И все эти люди ждут меня. Я не знаю, смог бы ли я прекратить это, даже если бы и захотел.
Она теснее прижалась к нему. Ей вдруг вспомнился тот день, когда они обедали вместе после посещения кладбища, день, когда он впервые рассказал ей обо всем. Тогда эта его целительная сила представлялась ей каким-то даром. Теперь она казалась проклятием.
Внезапно Алан повернулся к Сильвии лицом.
— Теперь, когда я здесь, не думаешь ли ты, что настало время применить целительную силу к Джеффи?
— О, Алан, нет, ты не можешь...
— Конечно могу! Давай. Я хочу это сделать ради тебя и ради него! — Он подтолкнул ее к лестнице. — Пойдем посмотрим на него.
— Алан, — пролепетала она срывающимся от страха голосом. — Его сейчас здесь нет. Я же говорила тебе, он до четверга в Фонде Мак-Криди.
— Ах да, — смутился Алан. — Совсем забыл.
Он обнял ее обеими руками.
— Я могу остаться у тебя на ночь? — Его голос вдруг стал низким и хриплым. — У меня ведь теперь нет дома.
— У тебя теперь есть кое-что получше! — рассмеялась она.
Но ее голос показался ей самой неестественным. Как же Алан мог забыть, что Джеффи нет дома? Она не понимала, в чем дело, но что-то с этим человеком было неладно.
Подняв голову, Чарльз был потрясен, увидев Сильвию, которая направлялась прямиком к нему, обходя столы служебного кафетерия. Она была одета в яркое красно-белое платье, облегавшее ее талию и открывавшее плечи, делавшее ее похожей на дух, на мираж, плывущий среди белых лабораторных халатов. На лице ее сияла ослепительная улыбка, но предназначалась она не только ему, но и всему окружающему миру.
— Ты слишком рано пришла, — сказал Чарльз, приподнимаясь со стула, когда Сильвия подошла к нему, он ждал ее только через два часа.
— Я знаю. — Она присела на стоящий рядом стул и заговорила быстро-быстро, как пулемет. — Но прошло уже три дня, и я скучаю по Джеффи. Не могу больше ждать. Твоя секретарша сказала мне, что ты здесь, и объяснила, как сюда пройти. Я просила ее не провожать меня. Что ты пьешь?
