И, продолжая молить о пощаде, Расалом подтянулся и выбросил вперед здоровую руку, чтобы полоснуть Глэкена когтями. Глэкен увернулся, и когти схватили воздух всего в нескольких дюймах над его головой, потом взмахнул мечом. Лезвие проткнуло запястье Расалома, кожу и ткани и врезалось в кость, при этом Глэкен едва удержался, чтобы не свалиться вниз. Он упал ничком и оставался в этом положении, пока Расалом выл и извивался всем телом, размахивая своей разрубленной, истекающей черной жидкостью рукой.

Прямо над собой, рядом с раскачивающимся концом опоры Глэкен увидел руку с двумя сохранившимися пальцами – единственное, на чем теперь держался Расалом. Он подполз ближе и отрубил один из пальцев, снова вызвав яркую вспышку света. Коготь последнего пальца стал соскальзывать вниз, процарапывая глубокую борозду на поверхности опоры и приближая Расалома к вечности. Потом зацепился за маленькое углубление совсем близко от края.

– Глэкен! - послышался снизу гнусавый, на последнем издыхании голос. – Ты не посмеешь! Этого не должно случиться! Не делай этого!

Глэкен уже собирался отрубить последний палец, на котором держался Расалом, но потом передумал. Вместо этого он лег на спину и развернул свое тело головой в другую сторону, потом изо всей силы подтянул здоровую ногу к животу.

Нет, Расалом не услышит прощальных слов. Он не заслужил ничего, кроме позорного пинка.

Глэкен выбросил ногу вперед, сбив коготь с края. Расалом закричал, и этот крик долго еще отдавался эхом в мерцающих холодным светом глубинах, после того как его тело, его изувеченное тело, кувыркаясь, скрылось в тумане бездны.

Но Глэкен не стал прислушиваться к столь сладостному для него звуку. Вместо этого он дождался, пока колонна перестанет раскачиваться, освободившись от чудовищной тяжести Расалома, и пополз к краю пещеры настолько быстро, насколько позволяли руки и ноги.

Расалом провалился в вечность. Теперь, когда он миновал место, от которого его власть совсем еще недавно простиралась на землю, прежние законы снова начали вступать в силу. Природа выходила из забытья, в которое ее вверг Расалом, и начала возрождаться, восстанавливая свои права.

А этой пещере в природе не было места.

Когда Глэкен достиг конца опоры, стены задрожали. Щебень, заваливший туннель, стал откатываться назад, освобождая гранитный проход. Если он доберется до него, то останется жить.

Он почти добрался, когда начал осыпаться потолок.

Толпа приутихла, когда новый звук перекрыл скандирование и песни. Кэрол замолчала еще раньше, боясь сорвать голос.

Толпа вылилась на улицу, заполнила собой освещенную часть парка и потекла дальше. Но звук приковал всех к месту, и теперь они стояли, пригнувшись, посматривая вверх, по сторонам, друг на друга. Кэрол успокоила тех, кто стоял поблизости.

Гул низкой частоты, оглушающее жужжание, стрекотание крыльев сотрясали воздух там, где он не освещался конусообразным лучом, набирая силу и заставляя резонировать мостовую и стены зданий.

– Это жуки! – закричал кто-то. – Они возвращаются! Возвращаются, чтобы наброситься на нас!

– Нет! – крикнула Кэрол, и ее голос прозвучал, словно сигнал к бою среди испуганного ропота толпы. – Не бойтесь! Мы на свету. А они не выносят света.

Кэрол, надо сказать, и сама испугалась, но виду не подала. Что происходит? Она взглянула на Билла, но тот лишь пожал плечами и крепче прижал ее к себе.

И тут она увидела жуков в воздухе, невысоко от земли вокруг освещенного лучом места. Некоторых выталкивало на свет, и тогда они начинали дымиться и тотчас ныряли в темноту.

Жуки не нападали, среди них не нашлось самоубийц-камикадзе. Скорее это было паническое, безумное, безоглядное бегство к трещине. Луч света уже достиг края бездны, и Кэрол увидела бесчисленное скопление чудовищ, устремившихся в ее глубины, – летающие твари опускались по спирали, ползающие просто прыгали с края трещины вниз.

– Они уходят! – сказала Кэрол, обращаясь не то к Биллу, не то к самой себе. – Они возвращаются в трещину!

Толпа взорвалась радостными возгласами, и Кэрол стала пробираться вперед, чтобы лучше все рассмотреть. Вдруг земля под ними заходила ходуном. После того как люди вокруг были сбиты с ног и попадали на землю, бодрые возгласы сменились криками. Кэрол тоже тревожно вскрикнула, когда ее швырнуло на мостовую, а сверху на нее упал Билл.

Через разбитые окна верхнего этажа Сильвия с нарастающей тревогой наблюдала за кошмаром, происходящим внизу. Джеффи перепачкался, и они с Ба отвели его наверх переодеть. Сейчас, когда здание стало вздрагивать и скрежетать, Сильвия ухватилась за подоконник, свободной рукой держа Джеффи.

«Землетрясение!» – подумала она. Хотя ей ни разу не довелось пережить это бедствие. Ей показалось, что именно так оно начинается.

И началось оно здесь, поблизости от Овечьего Пастбища. Земля раскалывалась.

Еще одна трещина!

Так вот оно что. Усиливающийся свет, близкая победа, жуки, тучами возвращающиеся в трещину, – все это ложная надежда, основанная на пустых обещаниях. Новая трещина, невосприимчивая к свету, открылась совсем близко от здания. Какие чудовища вылезут оттуда?

Все эти внезапные перемены могли означать только одно – Глэкен потерпел поражение.

Подземные толчки усилились, когда в первой трещине, на Овечьем Пастбище, раздался глухой рокот. Тучи чего-то, похожего на пыль или дым, заклубились над ее кратером. Края были поломаны – похоже, они рушились, осыпаясь вниз, заваливая кратер.

Да! Она закрывалась! А прямо под ними... она перевела бинокль – что там происходит с новой трещиной?

Но это еще не стало трещиной. И, может быть, не станет. Это больше напоминало впадину, что-то вроде воронки. Толчки прекратились.

И воцарилась тишина. Сильвия опустила бинокль и помедлила, прислушиваясь. Тишина, какой она не могла припомнить. Ни птицы, ни насекомые, ни дуновение ветра не нарушали ее. Слышно было даже, как течет кровь по жилам. И больше ничего. Весь мир замер, природа застыла, ошеломленная, боясь шелохнуться, даже вздохнуть.

Это длилось всего одно мгновение. Но оно показалось вечностью. А потом свет стал исчезать. Второй раз за эту ночь.