– Мама!

– Ты посмотри, на кого ты похожа! Пальто все в грязи!

– Подумаешь! Оно же кожаное, отмоется!

– Оно-то отмоется! А вот ты…

– А что – я? Я тоже отмоюсь!

– Не надо все понимать так буквально! Не все можно отмыть в ванной! Опять звонил твой мерзавец!

– Мамочка, тебе не надоело? – добродушно проворчала Соня, стаскивая ботинки.

– Мне не может надоесть называть мерзавца мерзавцем! Не может!

– Хорошо, пусть. Ну и что он сказал?

– Он ничего не говорил, он просто бросил трубку, когда услышал мой голос.

– А может, это не он?

– Он, он! Знаю я его манеру! Он, если тебя нет, звонит регулярно каждый час и швыряет трубку! Но я ему все выложила, что о нем думаю!

– Придется, наверное, купить сотовый телефон.

– Еще не хватало тратить деньги на этого мерзавца! Совсем дура. Ну как там Тата? – без всякого перехода спросила вдруг Берта Яковлевна.

– Жива.

– Господи, ну почему все нынешние мужчины такие мерзавцы?

– А раньше они не были мерзавцами? – улыбнулась Соня.

– Были. Но не все. А теперь все. Твой папа, например, мерзавцем не был. Но он так рано умер… Впрочем, может, поживи он еще, тоже стал бы мерзавцем.

– Мама!

– Что – мама? Что – мама? Просто я знаю жизнь. В отличие от тебя! Кто тебя привез?

– Левак!

– Левак? И ты опять села вперед? Ну разве ты не идиотка? Сколько раз я тебе говорила!

– Мама, это был… Таткин сосед, который подрабатывает извозом. Так что мне нечего было бояться.

– Все равно дура! Ты можешь себе представить, сегодня на Митковой был такой уродливый костюм! У нее в нем плечики такие узюсенькие, фу! Есть хочешь?

– Нет, мама, не хочу! Татка меня накормила.

– Значит, она и сама поела? Это хорошо… А то она в последнее время располнела, наверное, думает, что Илья из-за этого ушел, и теперь, чего доброго, решит морить себя голодом. А сейчас ей нельзя этого делать. Ей нужны силы. Да, еще Алиса звонила. Я сказала, что ты у Татки. Она туда не звонила?

– Нет.

– Хорошая девочка. Молодец, но тоже дура. Хоть и с принципами. Даже еще дурее тебя. Ты по крайней мере с этим мерзавцем иногда спишь, а у нее давно никого нет.

Соня с любовью смотрела на мать.

– Что ты на меня таращишься? Я хоть и стоматолог, но все-таки врач, и знаю, что женщинам, к сожалению, нужны эти мерзавцы… Ладно, я иду спать! Мне завтра рано на работу.

Отделалась малой кровью, подумала Соня. Почему-то от встречи с Левой у нее исправилось настроение. Хотя радоваться, собственно, нечему. Одинокий, безденежный мужик с дочкой в Америке, к тому же он никогда ей не нравился. И вряд ли понравится сейчас. И вовсе не в деньгах дело. Просто он так явно по этому поводу комплексует. Кстати, вполне возможно, он и не позвонит ей. Ну и пусть. А все равно приятно было встретить кого-то из той жизни, студенческой…

Лева Серафимович был старшим братом ее однокурсницы Леночки, удивительно милой и умной, которая в двадцать два года умерла от прозеванного врачами воспаления легких. Левка прибился к их компании, когда они учились на втором курсе химфака МГУ. После смерти Леночки он некоторое время еще по инерции звонил иногда, а потом совсем пропал. И вот эта встреча… Что-то подсказывало Соне, что она будет иметь продолжение. Хотя зачем ей еще один комплексующий из-за потери статуса мужик? Хватит с нее и Славика. Но тем не менее в душе появилась какая-то теплая точка. Пока только точка – это не страшно. И Соня спокойно уснула.

На следующий день она ждала звонка. Но Лева не объявился, а через неделю она уже перестала ждать. Это не было большим разочарованием, нет, просто еще одной крохотной зарубкой на сердце стало больше. Подумаешь, велика важность!

– Алиса Витольдовна, прошу вас, задержитесь немного! – сказал директор телекомпании, когда закончилась очередная планерка.

– Слушаю вас, Юрий Юрьевич.

– Алиса Витольдовна, голубушка, что это с вами? Создается впечатление, что вы буквально не выносите Воронина.

– Не выношу! – кивнула Алиса. – И, собственно, даже не намерена это скрывать.

– Простите меня, это что-то личное?

– Личное? – взвилась Алиса. – Боже меня сохрани! Я просто не могу видеть этого бездельника! Он же только симулирует деятельность! Я не хотела этого говорить, но вы сами спросили… – Алиса нервно сжимала и разжимала пальцы сплетенных рук.

– Да, спросил, потому что мне не хочется дрязг и скандалов. Я, безусловно, знаю, что Валентин Иванович не самый усердный труженик, но… Понимаете, когда иной раз бывает нужно… как говорится, для представительства… он весьма полезен.

– Юрий Юрьевич, в моем департаменте не так много народу, чтобы я могла держать человека с чисто декоративными функциями. Он получает зарплату вдвое большую, чем Люся, а делает в пять раз меньше, чем она, и к тому же еще старается как-то ей напакостить, возложить на нее ответственность за свои промахи и все в таком роде. Знаете, мне очень неприятен этот разговор.

– Признаюсь, мне тоже. И я хочу спросить вас напрямик: вы требуете, чтобы я уволил его?

– Юрий Юрьевич, помилуйте, я ничего не требовала, я молчала.

Юрий Юрьевич рассмеялся:

– Вы молчите так выразительно, что от вас буквально искры сыплются. Алиса Витольдовна, голубушка, потерпите еще немножко, а? Это моя личная просьба. Мне не хотелось бы его увольнять. Сейчас трудное время, у него все-таки семья… Но обещаю вам, через два месяца я вас от него избавлю.

– А что будет через два месяца?

– Через два месяца он отсюда уйдет. Слово дzжентльмена!

Алиса не отвечала.

– Ну, Алиса Витольдовна, пожалуйста!

– Хорошо, Юрий Юрьевич. Но через два месяца мы вернемся к этому разговору.

– Непременно! – обрадовался директор. – И я даже больше вам скажу, но это уж абсолютно между нами: можете пока подыскивать человека на его место, – таинственным шепотом добавил он.

– Мне и подыскивать не надо, – пожала плечами Алиса. – Его место займет Люся, а на Люсину должность я кого-то обязательно найду.

– Вот и отлично! А пока уж наберитесь терпения, ладно?

– Договорились. Я могу идти?

– Конечно, конечно! Спасибо вам.

До чего же хороший мужик, отметила про себя Алиса, выходя из кабинета. Только слишком мягкий. И это может ему боком выйти.

А директор подумал: какая обворожительная женщина, а главное – бесценный работник, хотя нет, главное – обворожительная женщина. И почему она одна? Просто ерунда какая-то…

Алиса вернулась к себе и залпом выпила стакан ледяной минералки. Ничего, два месяца я потерплю. Она взглянула на календарь. Сегодня двадцать первое февраля – значит, после двадцать первого апреля есть надежда избавиться от этого прыща. И она красной ручкой поставила в календаре галочку.

– Алиса Витольдовна, звонят из Кагалыма! – сообщила секретарша.

– Слушаю! Алло! Вы меня слышите? Екатерина Дмитриевна, добрый день!

У Алисы была феноменальная память. Она помнила имена и отчества всех директоров бесчисленных провинциальных телекомпаний, с которыми имела дело.

В кабинет заглянула Люся:

– Можно?

Алиса жестом указала ей на стул. Когда разговор о тюнерах был окончен, она спросила:

– Что у тебя, Люсик?

– Алиса Витольдовна, мне очень неудобно, – смущенно начала Люся, – но…

– Да говори же!

– Вы не могли бы одолжить мне…

– Сколько? – деловито осведомилась Алиса.

– Сто пятьдесят баксов. На месяц.

– Нормально, – улыбнулась Алиса. – Только у меня с собой нет. Завтра, ладно?

– Ну конечно, спасибо вам большое, – обрадовалась Люся. – Да, Алиса Витольдовна, меня Батицкий о вас расспрашивал.

– Батицкий? И что же его интересовало? – насмешливо подняла брови Алиса.

– Ну вообще-то его интересовали разные вещи, в основном личные…

– Личные вещи? – развеселилась Алиса.

– Нет, я просто неловко выразилась. Его волновала ваша личная жизнь.

– С чего бы это?

– Думаю, он на вас запал.