— Да, но до тех пор мы умрем, — с горечью сказал Кудерк.

— Постойте!

Мозг Малко только что включился в работу.

— Что вам известно об этом деле?

— Все, — с гордостью ответила Бриджит. — Даже сигнал к выступлению. Капитан, который должен захватить Президентский дворец, мой... гм... один из моих лучших друзей.

Малко схватил ее за руки и усадил на кровать.

— Бриджит, вы готовы серьезно рискнуть из-за нас? Чтобы нас спасти?

Ей показалось, что она погрузилась в золотое озеро. Никогда еще она не чувствовала себя такой сильной. Способной истребить всю бурундийскую армию...

— Да, — сдавленно прошептала она. — Я не хочу, чтобы вы погибли. Бедный Кудерк.

— Тогда слушайте меня. Прежде всего, что это за сигнал, о котором вы говорите?

Она объяснила ему.

— Хорошо. Вот что вы должны сделать.

Малко говорил минут десять без остановки. Медленно, чтобы Бриджит хорошо поняла. Та упивалась его словами, говоря «да» всему. Однако то, что он от нее требовал, было скорее не по ее части. Лучше бы иметь роту морских пехотинцев. Но нужно действовать с тем, что имеется.

Закончив, он спросил:

— Вы не боитесь? Вы из этого выпутаетесь?

Она сжала ему обе руки.

— Да.

— Тогда пора начинать. У нас мало времени. И желаю удачи!

Золотистые глаза смотрели почти умоляюще. Бриджит таяла. Она бы разорвала Никоро своими руками, чтобы доставить удовольствие Малко.

Она встала и на пороге обернулась, натянуто глядя на Малко.

Тот приблизился на шаг, и их губы встретились. Она тотчас же прижалась к нему всем телом и обняла. Стакан рома приговоренному к смерти...

Бросив последний нежный взгляд, она открыла дверь и исчезла в коридоре. Малко услышал, как она обменялась несколькими словами с Бобо, и стук ее высоких каблуков стих в коридоре. Жребий брошен.

— Что вы ей там наговорили? — спросил Кудерк.

— Не хочу вас разочаровывать. Скажем, у нас есть маленький шанс выкарабкаться... Во всяком случае, если дело не выгорит, нам не на кого будет пенять.

И он нырнул под противомоскитную сетку, включив вентилятор и убедившись, что ни одна тварь не забралась к нему в постель.

Свет погас, но заснуть не удавалось. Напротив, с другой стороны «коридора позора» стонали и звали десять заключенных, напиханных в камеру Восемь. До завтра еще двое или трое умрут от голода...

Кудерк тоже лег спать. Малко лежал с открытыми глазами. Его одолевали тысячи мыслей. Он не мог поверить, что его действительно приговорили к смерти. Что для него, возможно, не наступит завтра.

Проходили часы, а он все ворочался с боку на бок. Кудерк похрапывал. Заключенные умолкли. Время от времени слышалось, как царапается насекомое или шуршит ящерица.

Затем камеру осветил неясный свет: начинался день. Было 5 часов с небольшим.

Бриджит покинула Белый Дом почти с легким сердцем. Она была так счастлива что-нибудь сделать для Малко.

Она забралась в свой «шевроле» и по пустынным улицам поехала к себе. Первая часть плана Малко была более деликатной и одновременно более легкой. Бриджит имела свою задумку.

Припарковав «шевроле» перед рестораном, она пошла пешком по авеню Упрона. Медленным шагом она прошла перед Президентским дворцом. Ее сердце забилось сильнее. В одной из постовых будок стоял часовой. Один. Бриджит на секунду остановилась, улыбнулась ему и сказала:

— Amara Kadu?[12]

Затем они обменялись несколькими фразами на суахили. Польщенный, часовой пытался продлить разговор, но Бриджит сказала ему:

— Ну ладно, я побежала. Не хочу, чтобы ты получил выговор. И потом, комендантский час.

Через пять минут она прошла перед будкой часового в обратном направлении. Негр, следивший за ее силуэтом, обтянутым полотняным платьем, думал лишь об одном... Как только она остановилась перед ним, тот вышел из будки и шепнул ей, что было бы удобней поболтать на траве в парке.

Бриджит согласилась с негромким смехом. Он показал ей, куда идти. Эта интермедия не слишком удивила его: он был наслышан об аппетитах молодой бельгийки.

Он растянулся на траве, и сейчас же по его телу пробежали мягкие руки. Вдруг он подскочил и схватил Бриджит за руку.

— Эй, мадам, мой пистолет!

— Кретин, — пробормотала Бриджит, — мне не нужен твой пистолет.

Он дал ей расстегнуть портупею. Впрочем, он настолько погрузился в предвкушение удовольствия, что внешний мир для него больше не существовал. Бриджит спросила себя, пойдет ли она до конца, затем, как хорошая девочка, сказала себе, что у него будет столько неприятностей, что он заслуживает небольшой компенсации...

Как только она почувствовала, что он расслабился, то тихонько открыла кобуру и схватила оружие за ствол. И со всего размаха ударила им солдата по виску. Он вскрикнул и затих. «Кольт» 45 калибра — вещь тяжелая, а Бриджит не из тех, кого называют слабой женщиной.

Она живо поднялась, надела свои трусики и расправила платье. Огромный пистолет мешал ей. Она засунула его в вырез платья и спокойно вышла.

Теперь она ехала за рулем «шевроле» по дороге, ведущей к кварталу на холмах. Маловероятно, что часовой сразу же поднимет тревогу. Сначала он попытается вернуть свое оружие.

Она беспрепятственно подъехала к небольшому одноэтажному зданию, в котором находилось радио Бужумбуры. Свет выключен: передатчик начинал работать лишь с шести часов утра. Она спокойно припарковала машину немного в стороне, за большим баньяном, и закурила сигарету. Она чувствовала себя совершенно спокойно. Посмотрела на часы: полвторого ночи, ждать еще четыре часа. На сиденье большим пятном чернел украденный «кольт». Она взяла его и стала рассматривать, пытаясь вспомнить все, что сказал ей Малко насчет этого оружия. Лучше знать, как им пользоваться.

Марсель Дрюмон был простодушным человеком. Уже двадцать восемь лет он жил в Африке и не имел ни малейшего желания вернуться в Европу. Когда бельгийцы покинули Конго, он остался. Ему предложили заняться радио Бужумбуры, поскольку он имел небольшой опыт в области связи, проработав некоторое время на сортировке почты в Леопольдвиле.

Он прекрасно устроился в Бужумбуре, тем более, что работа не была изнурительной. В целях экономии станция вещала лишь шесть часов в сутки. Музыку и известия.

Имелся и чернокожий начальник, но он видел его тишь раз в году.

Когда ему бывало очень скучно, он выдавал совершенно фантастические новости, что никого не удивляло, поскольку в Бужумбуре имелось не более тысячи приемников. И никто не жаловался.

В то утро он слез со своего велосипеда перед станцией в обычный час. Передавать новости ровно в шесть часов представляло для него вопрос чести.

Оба часовых крепко спали на скамье перед дверью.

Как всегда, он по-дружески попинал их ногой. Один из них открыл глаз и пробормотал неопределенное: «здравствуй, бвана», прежде чем снова заснуть.

Марсель взял ключ под половиком и отпер дверь. По заведенной привычке он включил передатчик, чтобы разогреть его, и поставил на проигрыватель пластинку с бурундийским гимном. Часы показывали 5.50.

Еще полусонный, он зажигал спиртовку, чтобы приготовить себе кофе, когда открылась дверь. Он даже не поднял головы, уверенный, что зашел погреться один из часовых.

— Здравствуй, Марсель.

На этот раз он подпрыгнул и широко раскрыл глаза.

— Что вы здесь делаете, мадам Бриджит? Вы упали с кровати или что?

Однако, она не производила впечатление упавшей с кровати, эта прекрасная Бриджит: безупречный макияж и прическа, тело, обтянутое полотняным платьем, — она не вписывалась в обстановку студии.

— Давно я хотела посмотреть, как здесь все происходит, — заулыбалась она.

Но тон говорил о другом.

Заинтригованный, Марсель посмотрел на нее исподлобья и облизнул губы. Ему в голову пришла шальная мысль. О Бриджит рассказывали всякое. Однако, в нем не было ничего от Дон Жуана...