Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Все так, как ты оставил, – сказала она. – Я здесь никогда ничего не трогаю. Ты очень сердишься, когда не найдешь какой-нибудь вещи на месте. Я только вытираю пыль и проветриваю.

Она ничего не трогает! Еще неизвестно, так это или нет. Потому что у меня снова появилось неприятное чувство, будто здесь чего-то не хватает. Я даже спросил ее, что это может быть.

– Ничего, – поспешно ответила она. – Все здесь так, как ты оставил.

Потом мы осмотрели спальню. Но тут все было в идеальном порядке и сияло чистотой, как она и обещала. Правда, меня сильно раздражал запах косметики; как я вообще мог спать в этой пудренице! Кровати стояли вдоль противоположных стен комнаты.

– Которая кровать моя?

– Вон та, возле окна.

Я так и знал. Просто был уверен, сам не знаю, почему.

– Тебе лучше прилечь, – добавила она. – Ты, наверное, устал. Ты отдохни, а я приготовлю обед.

– Хорошо, – сказал я, – только сначала открой окно.

Она открывала окно, а я смотрел через ее плечо на улицу. В десяти шагах от дома стояла низкая стена из кирпичей на растворе. За стеной снова были деревья. Одно из них, раскидистая черешня, наверное, было очень старым; пучки листвы у него росли только на концах гладких веток. Черешню окружали молодые кудрявые деревца, не плодовые. Хорошее место мы выбрали для нашего дома, как зеленый оазис… Я отошел и сел на кровать, застланную красивым шотландским пледом. Лидия все еще топталась по спальне, мне казалось, что она исподтишка наблюдает за мной, и я не мог лечь спокойно. Меня что-то смущало, я не понимал, что именно. Я не чувствовал эту кровать своей, хотя только что безошибочно узнал ее. Чужая кровать в чужом доме… Я стеснялся даже самого себя.

– Ну что же ты, ложись, – сказала Лидия. – Ляг, отдохни. Ведь ты у себя дома, милый…

Эта странная женщина, кажется, в самом деле читала мои мысли. Я прилег, все еще чувствуя себя неудобно. Она разула меня и вынесла ботинки в прихожую. Потом вернулась, укрыла меня легким одеялом и села рядом.

– Спи, засыпай, – сказала Лидия и погладила меня по щеке.

Ладонь у нее была теплая, но грубоватая. Наверное, она сама делает всю домашнюю работу. Сама моет посуду, сама чистит паркет…

Лидия вышла, я остался один и тут же понял, что в самом деле утомлен, хотя не прошел пешком и сотни метров. Из открытого окна веяло прохладой, тяжелые запахи кремов и пудры быстро испарялись, я чувствовал, что погружаюсь в сон. Но уснул не сразу, а сначала опять думал про Лидию.

Что это за женщина? Почему она так не уверена в себе? Почему так изменчива? Почему так далека? Так боязлива и покорна? Что произошло между нами?

Скоро я, кажется, все-таки уснул. И тогда произошло первое маленькое чудо моего нового существования – я увидел сон. Мне снилось, что я иду по берегу моря. Песок очень сухой и желтый, как увядшая трава, такой мелкий, что песчинки не заметны. Я вижу только собственные ноги, босые и мертвенно белые; я ступаю с какой-то машинальной легкостью, будто я не человек, а бесплотная тень. Потом я вижу море – синее и спокойное, какой бывает только вечность. В бескрайней дали, как острие сабли, блестит горизонт. Маленькие прозрачные волны вздымаются у самого берега и лижут мне ступни, но я не слышу плеска и не чувствую влаги.

Я снова иду по берегу. Теперь я вижу куда дальше. Мне виден мертвый тростник, который слегка колышется на ветру. Видно нежное прозрачное марево, которое тот же ветер теребит над краешком дюн. Вижу плотные и жесткие зеленые листья, растущие прямо из песка. Вижу божьих коровок – тучи божьих коровок, они дождем сыплются на тростник, стебли которого все так же лениво и равнодушно покачиваются на ветру.

Наконец, я вижу облака, клубящиеся под самым небом. Они похожи не на облака, а на женские волосы – пепельные, русые, золотистые; облака вьются, как живые, и в них поблескивают светлые блики, будто молнии. Очарованный, я останавливаюсь. Мне кажется, что ничего прекраснее я не видел в этом унылом мире, где нет чудес.

И я проснулся. В сущности, я не знаю, было ли это пробуждением; я не ощутил перехода от сна к действительности. В дверях стояла Лидия и молча улыбалась по-настоящему доброй, человеческой улыбкой. Я тут же послал к чертям все свои сомнения и вопросы, привстал на подушке и спросил:

– Я спал?

– Спал сладким сном, – ответила она и опять улыбнулась.

– Откуда ты знаешь?

– А я входила в комнату, мне нужно было кое-что взять. Ты спал около часа.

Значит, это был сон. Если так, то значит, ничего нет красивее снов! Я немного подумал и сказал:

– Теперь я знаю, чего не хватает жизни. Ей не хватает красоты. Истинная красота может родиться только в человеке.

– Я в этом не уверена, – нерешительно возразила она.

– Почему?

– Возьми, например, музыку. Она состоит из звуков, вернее, из тонов. А они существовали в природе до того, как появился человек.

– Да, но только человек может подобрать тона таким образом, чтобы получилось искусство.

– Это уже другой вопрос, – ответила она. – Красота и искусство – вещи разные, как бы они ни были похожи и близки. Даже самая красивая женщина на свете – это еще не искусство, дорогой мой. Ты помнишь «Купающуюся Сусанну» Рембрандта?

– Помню только название.

– А, ну хорошо. Так вот, эта самая Сусанна вовсе не красива. По-моему, она просто дурнушка. И все-таки это – искусство.

Странная штука – человеческая судьба. И далеко не так сильно зависит от случайностей, как кажется. С этим вопросом, или с этой проблемой, я столкнулся несколько месяцев спустя. И это вывернуло мою жизнь наизнанку, как перчатку. Но пока я имею право сказать только одно: чтобы происшествие стало событием в жизни человека, оно прежде всего должно зазвучать. А созвучие не случайно, оно – вопрос закономерностей… Голос Лидии снова вернул меня к действительности.

– Идем обедать, – сказала она. – Я приготовила тебе сюрприз.

Забыл сказать, что в холле у нас стоит большой обеденный стол с красивой резьбой. Он помещается в неглубокой нише между стеной моего кабинета и дверью спальни. Чудесный, солидный стол хорошего дерева, такой не купишь в магазине. Позже я узнал, что приобрел его на какой-то выставке. Лидия постаралась и накрыла его как на праздник. Тут было все – хрустальные бокалы, серебряные приборы. Я увидел очень изящный фарфоровый сервиз чудесного оттенка, почти кремовый. Лидии было явно приятно, что я рассматриваю все это с большим интересом.

– А это кто купил? – удивленно спросил я про сервиз.

– Это не куплено. Это подарок отца на нашу свадьбу. В сущности, это и есть все мое приданое! – Она непринужденно засмеялась, чего я до сих пор за ней не замечал.

– Это немало! Твой отец – щедрый человек! – искренне сказал я.

– Ничего подобного!… Он был просто счастлив, что отделался от меня.

Подавая на стол, она вкратце рассказала мне несложную историю своей семьи. Когда-то ее отец был довольно известным оперным певцом, даже ездил на гастроли в Италию, где и купил этот сервиз у какого-то разорившегося маркиза. Почти за бесценок.

– Не то удивительно, что он его купил, а то, как он его довез, – закончила она свой рассказ. – Ты себе не представляешь, какой он рассеянный.

Я сел к торцу стола. Позже Лидия сказала мне, что я всегда сажусь на это место, все равно, сколько бы гостей ни явилось в дом и кто бы они ни были. На обед было жиго из баранины – шедевр кулинарии, как мне тогда показалось. Я наелся как свинья. И только насытившись, догадался спросить:

– Это и есть мое любимое блюдо?

– Да, это оно. Я готовлю его не очень часто, чтобы не приелось. Обычно после того, как поссоримся, чтобы легче было мириться.

– А мы часто ссоримся?

– Нет, редко! В том-то и дело, Мони, что ты никогда не вступаешь в ссору. Ты просто замолкаешь. И можешь молчать не днями, а месяцами. Даже годами, если дать тебе волю. Ты и понятия не имеешь, как это страшно, особенно для женщины. Просто убийственно!

10
{"b":"29486","o":1}