— Люди меняются, Павел Федорович. Врач не стал возражать:

— Ну да, ну да. Машенька, а что ты подразумеваешь под местом для будущего врача Марии Никитенко?

— Ну, я не знаю… на место операционной сестры, конечно, я претендовать не могу… Но на место палатной сестры я бы согласилась.

Врач изумленно протянул:

— Да-а?

— Именно, — кивнула Маша.

— Видишь ли, Машенька… Из-за отсутствия у тебя специального медицинского образования я не могу тебя принять и палатной медсестрой тоже, — объяснил Павел Федорович.

— Но я очень хочу работать! — Маша попросила почти жалобно.

— Я понимаю. Но роль санитарки тебе, как я понимаю, уже не подходит?

Маша пожала плечами:

— Не знаю, Павел Федорович. С одной стороны, мне все равно, кем работать. Лишь бы в больнице. А с другой стороны…

— Понимаю. Но с другой стороны, для учебы в институте стаж в качестве санитарки — обычная практика. У меня есть к тебе предложение. Но я не знаю, согласишься ты с ним или нет.

Маша выжидающе смотрела на врача, и он продолжил:

— Машенька, у нас нет нужной для тебя вакансии, но зато есть место сестры-хозяйки. Человека, который занимается не столько лечением и уходом за больными людьми, сколько обеспечением условий для этого.

Маша замялась:

— Сестры-хозяйки? Но я… я никогда не представляла себя в этой роли!

— А я неожиданно тебя в этой роли увидел. Для того чтобы быть сестрой-хозяйкой, нужно… обладать ого-го каким характером! А у тебя он, думаю, есть.

— Вот как? Интересно, — Маша наклонила голову набок.

— Понимаешь, у меня до многого не доходят руки. Например, чтобы сделать приличный ремонт в отделении и организовать районное совещание коллег. А необходимость в нем ого-го какая! Мы варимся каждый в собственном соку, необходим обмен опытом…

— И… что же вам мешает?

— Текучка. Ежедневная нагрузка. Я думаю одновременно о том, как купить необходимые лекарства и не выйти за рамки бюджета. Я думаю о том, как, не увеличивая сроки пребывания больного в наших стенах, сделать более эффективным процесс лечения… Я думаю об этом до операций и после, во время обходов и во время сна… Понимаешь?

— Да… Но не очень, — покачала головой Маша.

— Если коротко — мне нужен помощник. Правая рука. Тот, кто мог бы освободить меня от проблем материальных и хозяйственных для того, чтобы я думал только о медицине.

— И вы считаете, что я гожусь на эту должность? Врач кивнул:

— Да! Но я честно тебя должен предупредить — зарплата сестры-хозяйки, к сожалению, меньше, чем статус. В общем, работы много, а зарплата… обычная. Ты, наверное, не согласишься?

Маша встала и «хозяйским» взглядом окинула помещение, прошлась по кабинету. Затем остановилась и в упор посмотрела на врача:

— Ну почему же. Соглашусь.

— Но для этого нужно обладать особым взглядом, Маша… Нужно самой замечать, что и где не в порядке. Где необходимо твое вмешательство. Понимаешь?

Маша кивнула:

— Отлично понимаю. Например, сейчас я вижу ужасный беспорядок в вашем кабинете.

Маша указала рукой на огромную «пирамиду» бумаг на столе врача-травматолога. Он протянул:

— Э-э, нет, ты меня не так поняла. Здесь, конечно, беспорядок. Но это мой беспорядок. Личный. Художественный, так сказать…

— Нет-нет. Ведь эта гора бумаг в любую секунду может развалиться! — уверенно заявила Маша.

Гора бумаг, словно «услышав» Машины слова, на глазах изумленного травматолога развалилась по принципу домино. Папки с бумагами разлетелись по всему кабинету, рассыпались на полу. Врач с изумлением и даже страхом наблюдал за происходящим. Маша с каким-то странным внутренним удовлетворением отметила:

— Вот видите!

По комнате словно пробежал холодок, какая-то скрытая угроза.

Алеша лежал в постели с отрытыми глазами. Услышав стук в дверь, он закрыл глаза, натягивая на голову одеяло. Вошел отец и присел на край кровати:

— Лешка, ты спишь?

— Сплю, — буркнул Леша.

— Ясно. А я всю ночь не мог уснуть.

— Почему? — Алеша повернулся. Самойлов ответил:

— Я думаю, ты прав, Алешка. Отдать « Верещали но» Буравину — это мой промах. Ты извини меня, сын!

Алеша встал и начал заправлять кровать.

— Я обязательно исправлю эту ситуацию, сынок. — Самойлов пересел на стул.

— А это возможно? Ведь Буравин теперь вцепится в «Верещагине» зубами.

Самойлов возразил:

— Нет, сын. А потом — на его зубы — две наших челюсти. Против его двух рук — наши с тобой четыре, против его ног…

Леша замялся:

— Да, пап. Я тебе одну вещь должен сказать. Вчера очень странный случай произошел с моими ногами. Я шел-шел и в какой-то момент как будто врос в землю.

— Да ты что? Неужели последствия паралича… Ох, Лешка, и ведь приступ твой был неспроста…

— Мне неприятно это осознавать, но я действительно не стопроцентно здоров. Не так, как мне хотелось бы…

Самойлов засуетился:

— Да, Лешка. Надо тебе идти к врачам, и немедленно. Причем не дожидаться плановой медкомиссии, а сегодня же отправиться в поликлинику на обследование. Пусть доктора разбираются, что с тобой происходит.

— Хорошо, я так и сделаю. Завтра, а то сегодня уже опоздал.

— Нет, Лешка! Иди немедленно. Уговори их. Я буду сегодня ждать результат!

В кабинет к следователю, где Буряк, как обычно, сидел за своим столом, перебирая бумаги, вошел сияющий Марукин. Следователь поднял на него глаза:

— Представляешь, Юрий Аркадьевич, результатов осмотра территории побега Родя еще нет. Сижу тут, как пень, жду своих архаровцев…

— Это еще ничего, Григорий Тимофеевич. Экспертиза показала, что скелет, найденный вами на маяке, всего лишь муляж. Такие бывают в медицинских кабинетах или в кабинетах химии.

Следователь был ошарашен этой новостью:

— Как муляж? Быть этого не может! Я же был уверен, что это останки профессора Сомова! И вообще, почему я узнаю о результатах экспертизы последним?

У Марукина была в запасе еще более неожиданная для Буряка новость.

— Потому что с сегодняшнего дня вы отстранены от всех дел, — спокойно сказал он.

Катя ходила по комнате с телефонной трубкой, произнося страстный монолог:

— Костя, миленький! Я хочу извиниться за прошлый раз, когда ты принес мне охапку розовых лепестков. Я накричала на тебя, потому что еще не проснулась и не поняла толком, что происходит. Прости, Костя, я знаю, что ты хотел меня порадовать. Да-да, Костя, как хорошо, что ты меня понимаешь! Я очень хочу с тобой помириться, я ужасно по тебе соскучилась. Давай встретимся сегодня! Когда? Вечером. У меня, конечно. Приходи ко мне, Костенька, я буду ждать!

Катя отвела телефон от уха, громко выдыхая.

— Ну? Что он сказал? — появилась Таисия. Катя воскликнула:

— Какая ты любопытная, мама! Это была просто генеральная репетиция!

— По-моему, получается очень складно.

— А по-моему, подслушивать неприлично.

— Хорошо, — Таисия пожала плечами. Она ушла, и Катя вновь набрала номер.

Костя услышал звонок мобильного телефона, вынул телефон из куртки и готов был уже ответить, но смотритель выхватил телефон из Костиных рук.

— Потом побазаришь на посторонние темы/Сейчас самое главное — здесь. Понимаешь, Костяш, я же на самом деле сказочно богат. А сейчас осознаю: все, что было нажито за жизнь, и передать-то будет некому, "если сам не потрачу. Толику моему и Жорику пусть земля будет пухом, не уберег… Но если нет наследников, это не значит, что не будет компаньонов. И моим компаньоном можешь быть ты, Костя.

Костя кивнул:

— Это замечательно. А теперь скажи мне, своему компаньону, как тебе все-таки удалось сбежать?

Смотритель довольно улыбнулся:

— Все просто, Костя. Нужно было всего лишь отвлечь внимание следствия яркой деталью и воспользоваться моментом.

— А что это за деталь? — заинтересовался Костя.

— Приковывающая внимание, но абсолютно бесполезная.