— Постойте. Откуда это у вас?

— Так я же готовился к работе под вашим началом. Покопался в архиве, кое-что нашел.

— Ничего себе кое-что. Папка внушительная.

— Сам не успел проанализировать толком, но понял, что благодаря этим материалам некоторые старые загадки могут быть раскрыты, — скромно сказал Марукин.

Следователь долго изучал представленные Марукиным документы.

— Здесь много интересного, — сказал он наконец. — Но беда в том, что здесь нет прямых доказательств причастности Родя к преступлениям. Только косвенные. А до суда осталось очень мало времени.

— Значит, нам нужно получить чистосердечное признание самого Родя.

— В общем, да. Только рассчитывать на это не приходится. Родь не такой человек.

— Григорий Тимофеевич, на прежнем месте работы я славился умением проводить допросы. Давайте я попробую допросить смотрителя.

— Попытаться, конечно, можно. Только вряд ли из этого что-нибудь получится.

— Знаете, как говорят: не попробуешь — не узнаешь, — улыбнулся Марукин.

— Ну хорошо, пробуйте, — согласился Буряк.

— Скажите, а как вообще содержат Родя? Как за ним наблюдают?

— Сейчас он содержится как обычный преступник. Но по-хорошему, в его камере надо бы установить прослушивающее устройство.

— Полностью вас в этом поддерживаю, — кивнул Марукин.

— А еще нужно тщательно проверять тех, кто будет его навещать, — продолжал следователь.

— У Родя часто бывают посетители? — заинтересовался Марукин.

— Пока его никто не навещал. Но лишняя предосторожность не помешает.

Алеша и Костя остановились у двери квартиры, где жили Полина и Буравин. Алеша потоптался перед дверью и признался брату:

— Костя, все-таки мне не хочется туда идти. Может, ты зайдешь один? Передашь маме вещи, а от меня — привет…

— Ну что ты как маленький! Мама ждет, наверняка стол накрыла, пирожков напекла. Нельзя так, Лешка.

— Понимаешь, я буду чувствовать себя там не в своей тарелке. Мама все поймет и расстроится.

— А если ты вообще не придешь, она расстроится меньше? — спросил Костя. — Давай зайдем на несколько минут, пообщаемся. Хотя бы ради приличия.

— Ох уж эти мне приличия. Ну ладно, раз и отец тоже просил…

Алеша собрался позвонить и уже потянул руку к кнопке звонка, но тут Косте пришла в голову странная мысль.

— Слушай, а ведь у тебя должен быть ключ от этой квартиры.

— Да, наверное. Буравин дал мне его еще тогда… когда дарил эту квартиру нам с Катей на свадьбу… — Алеша смутился от этого воспоминания.

Но Костя даже не обратил на это внимания.

— Покажи, — попросил он ключи.

Алеша полез в карман, достал связку ключей и нашел среди них нужный.

— Вот этот. А тебе зачем?

— Давай маме сюрприз сделаем! Откроем дверь этим ключом, войдем неожиданно и удивим ее.

— Ты что, с ума сошел? Это же непорядочно! — не одобрил решение брата Алеша.

— Да ладно, ничего такого в этом нет. Она нам знаешь как обрадуется! — уверенно сказал Костя и, забрав у Алеши ключ, открыл дверь.

— Костя, остановись, не надо, — все еще сопротивлялся Алеша.

— Ну вот и все, уже открыл. Заходи, — сказал Костя.

Он распахнул дверь в квартиру и уступил дорогу Алеше. Братья тихо зашли в квартиру и увидели в открытую дверь комнаты целующихся Полину и Буравина. Сыновья не ожидали увидеть такое. Им казалось, что мама — это только их мама, больше никому она не могла принадлежать. Даже выросшие дети остаются немного эгоистами в этом вопросе. Мама — это собственность ребенка, с такой установкой живут многие дети. Может, они в чем-то и правы. По крайней мере, семей, в которых дети — это главное, очень много.

Полина почувствовала на себе взгляды детей и быстро отстранилась от Буравина. Ей вдруг показалось, что она что-то делает не так. Она смутилась и, направляясь к сыновьям, быстро заговорила:

— Ой, мальчики… Здравствуйте. Проходите, проходите. Мы вас очень ждали. Я сейчас стол накрою.

Буравин подошел вслед за ней и, улыбаясь, протянул Алеше руку:

— Добро пожаловать в наш новый дом. Как видите, ваша мама живет во вполне сносных условиях.

Алеша ответил рукопожатием и заспешил:

— Мам, мы тут сумку принесли. Отец просил тебе передать кое-какие вещи. А я побегу, мне некогда.

Алеша развернулся и вышел из комнаты.

— Сынок, постой, — поспешила за ним Полина.

— Мама, извини, но я тороплюсь.

— Алеша, хоть на пять минут задержись. Расскажи, как вы там живете без меня.

— Не могу, мам. Как-нибудь потом. Сейчас я очень спешу.

Полина, расстроенная, вернулась в дом.

— Да, ребята, вы нас застукали… — смущенно сказал Косте Буравин. — А как" вы вошли? Разве дверь была открыта?

— Ну да, — не моргнув глазом, сказал Костя. — Не переживайте, Виктор Гаврилович, дело житейское. Мы все понимаем.

— Странно. По-моему, я закрывал дверь на ключ… — задумался Буравин. — А ты, Костя, тоже побежишь или задержишься?

— Я-то? Я с удовольствием попью чайку. Тем более что нам нужно кое-что обсудить.

— Ты хочешь поговорить со мной о маме?

— Нет, о Кате. Мы с вашей дочерью начинаем совместную жизнь.

— Поздравляю. Рад за вас.

— Я тоже рад, но одно обстоятельство омрачает мне радость.

— Таисия? — предположил Буравин.

— Нет, мое материальное положение. Сейчас оно не очень устойчивое. Я продал аптеку за долги. И теперь не знаю, что делать дальше.

— И что ты хочешь от меня? — перешел на деловой тон Буравин.

— Хочу попросить вас о помощи. Надеюсь, вы поможете мне выкупить назад аптеку. Или возьмете работать в свою фирму. Поймите, я забочусь не столько о себе, сколько о Кате. Она привыкла ни в чем себе не отказывать, и мне нужно соответствовать…

— Знаешь что, Костя. О своей дочери я позабочусь сам. А ты — взрослый человек. И пора бы тебе научиться самостоятельно решать свои проблемы.

— Но ведь вы — практически мой тесть, — напомнил Костя. — А мне кажется нормальным, когда родственники помогают друг другу… Поймите, я на нуле.

— Да? Вот и отлично. Когда начинаешь с нуля — терять нечего. Д'Артаньян завоевывал Париж с тридцатью экю в кармане!

Сравнение с д'Артаньяном Косте не понравилось. Он погрустнел. Хотелось, чтобы Буравин все же ему подкинул денег и помог с работой.

Мужской разговор прервала Полина.

— Как неудобно получилось… Алеша убежал, даже не захотел со мной разговаривать… — посетовала она.

— Похоже, что мне тоже не о чем с вами разговаривать! — резко сказал Костя и ушел, хлопнув дверью.

— Вот и Костя убежал тоже… Пообщались посемейному, называется… — совсем сникла Полина.

— Все еще наладится, будь уверена. Было бы странно, если бы они с первой минуты признали наш союз как семейный! — успокоил ее Буравин.

— Да, конечно…

— Главное, что мы с тобой чувствуем себя единым целым, семьей.

— Скажи, Витя, это что — сыновья ревность? — спросила Полина.

— Не знаю, наверное… Говорят же психологи, что мальчики ревнуют свою мать как женщину…

— Это ты говоришь про Алексея. У Кости наверняка другой мотив, — заметила Полина.

— Согласен. И если с Алексеем, я думаю, скоро смогу найти общий язык, то с Костей… — Буравин почесал затылок и задумался.

— А что с Костей?

— Костя — второй человек за сегодняшний день, которому нужны от меня деньги.

— Они что, с Таисией сговорились?

— Нет. Пока нет. Но я уверен, что они оба нас так просто в покое не оставят, — уверенно сказал Буравин.

— Ты знаешь, Виктор, меня немного настораживает решение Кости и Кати жить вместе. Слишком уж это быстро, спонтанно происходит… — сказала Полина, разливая по чашкам чай.

— А как ты относишься к решению Алеши и Маши пожениться? — поинтересовался Буравин.

— В их любовь я верю. Безоговорочно.

— Да, посмотреть на эту пару — кажется что они светятся от счастья, — согласился Буравин.

— Да, за Алешу и Машу я спокойна. А вот союз твоей дочери и моего старшего сына мне кажется слишком скоропалительным, — поделилась своими сомнениями Полина.