Литмир - Электронная Библиотека

А вот, скажем, израильские коллеги американских служителей правосудия к своему герою из правонарушителей отнеслись не в пример гуманнее. Некий Моти Ашкенази, вор по профессии и наркоман по призванию, орудовал в основном на пляжах тель-авивских. Да и то сказать, место для такой работы очень подходящее. Страна жаркая, лето длинное, пляжи в связи со всем этим людные — где же и работать, как не там.

И вот в недавнем 1997 году попер как-то Моти очередную сумку с пляжа, нырнул в местечко поукромнее добычу рассмотреть — и обомлел. Потому что добыча его вела себя странно и тикала образом самым угрожающим. То есть, по всем параметрам выглядела как бомба с часовым механизмом. Самой настоящей бомбой и будучи.

И тут— то Моти, поперек всех писаных и неписаных законов своей профессии двигаясь, прямо в полицию и направился. Где и сообщил, что так мол и так, свистнул я сумочку, а в ней не что иное, как обустроенная террористами бомба. И вот в Штатах вы сами видели, как они у себя с таковскими героями поступают. А в Израиле -ничего тебе подобного.

Там сам шеф полиции воришку за сумку уворованную не то что арестовывать не стал, но и поблагодарил самолично, а для всего прочего народа по всем средствам массовой информации речь двинул. Сказавши следующее: «В ту самую минуту, когда он с уверенностью опознал взрывное устройство, Моти Ашкенази продемонстрировал качества, достойные высокосознательного гражданина». И тут шеф полиции Шломо Ницав добавил, что «именно этого мы ожидаем от всех наших граждан».

Последняя фраза, кстати, загадочна несколько. Потому что — так уж оно по логике получается — господин Ницав как бы предполагает, что нормальный гражданин сумочку вполне попереть может («именно этого мы ожидаем от всех наших граждан»). Но тут, правда, и то предполагается, что при обнаружении в ней какой-нибудь террористической гадости тот же нормальный гражданин в полицию первым делом и прибежит.

Что, как видим, добропорядочный вор и сделал. Не взирая даже на то, что, после всей истории шумной и внезапной его собственной популярности, работать ему на тех же пляжах станет, пожалуй что, и сложнее. Потому что каждый знает: с одной стороны, конечно, патриот и все такое прочее — а с другой, как ни крути, за сумочки свои держаться стоит покрепче.

Нет, не получается вот так, с ходу, автоматически сочетать «преступник» и «бессовестный». У иного преступника орган, совестью ведающий, очень даже развитым бывает (в отличие от политиков, как мы с вами уже видели — ну да о них и впрямь довольно). Причем совесть у такого уголовника порой просыпается не то, чтобы в случаях совсем уж экстремальных (как оно с Моти Ашкенази было), а в самой что ни на есть рабочей ситуации.

В 1995 году в городе Эль Кахон, что в Калифорнии, был арестован довольно-таки профессиональный домушник Джон Тэй. Ну, полиция разное на него принялась вешать, но он, во всем прочем не отпираясь и покаянно себя в грудь стуча, о последнем ограблении рассказал, полиции до той поры неизвестном. И рассказывал, что интересно, весь так-таки от стыда и покраснев.

А потому было стыдно Джону Тэю, что окно в доме, куда он проникнуть рвался, открыть беспроблемно ему не удалось — и он окно это попросту выбил. А уже в дом забравшись, содеянному ужаснулся. То есть, обворовать-то дом — тем паче в отсутствие хозяев — это по всем правилам нормально, потому что на то же он и домушник. Но еще и стекла людям бить — это уже просто свинство и совершенно ненужный для таких людей расход.

И вот так-то, стыдом да раскаянием мучаясь, положил Джон на пол под развороченное им окно пятидесятидолларовую бумажку — на текущий, то есть, ремонт. О чем арестовавшую его полицию и проинформировал.

Ну, те, конечно, в смех. Однако по адресу указанному все-таки выехали. Где и обнаружили окно выбитое, а внутри — на полу под самым окном — банкноту. В пятьдесят долларов. В точности как снедаемый стыдом домушник им и поведал.

А то вот еще другой случай — на предмет совести уголовной — в городе Шоуни, штат Канзас, произошел не так давно, в 1993 году. В дом к одной женщине ввалился грабитель — и не домушник какой, а именно грабитель. Бандит, то есть. Ввалился, присутствием хозяйки нимало не смущаясь, да еще и пистолетом размахивая.

Ну, вещами там всякими он не интересовался — видимо, не его профиль был. А с ходу потребовал сумочку наизнанку выворотить на предмет наличности. Которой оказалось не так уж много — всего-то двадцать долларов.

И тогда состоялась картина, которая у чувствительного читателя просто обязана слезы на глаза выдавить. Грабитель этот — негр, между прочим — хозяйке дома (которая, напротив, белой была) деньги вернул, извинился по полной форме и даже руку ей пожал. А потом произнес (как оно до слова в полицейских протоколах и зафиксировано): «Я не хочу, чтобы вы думали, что все темнокожие — нехорошие люди». После чего поклонился галантно — и исчез.

После такого происшествия, надо полагать, недограбленная женщина обо всех людях негритянского происхождения плохо уже думать не будет. Потому что попадаются-то ведь и впрямь хорошие. Как тот, что ее давеча навестил.

Вот, как видим, и такие случаются преступники. А то ведь нередко и так бывает, что не от хорошей жизни человек на преступление-то идет. Причем, может, разок только черту закона и переступит — и то потому, что уж очень обстоятельства допекли. Тоже вот вопрос: а таких куда и как классифицировать?

Взять для примера хоть Леону Ванатту, женщину вполне пожилую, шестидесяти шести годов. Жила она себе в Калифорнии, в городе Сан Фернандо, ежемесячно получая невеликий в общем-то чек социального страхования в местном отделении банка Транс Уорлд. (Чек и впрямь невеликий — всего-то 242 доллара. Но на очень скромное пропитание могло и хватать).

И вот в сентябре 1993 года явилась она в банк за полагающимся ей очередным чеком, а в банке чего-то там поднапутали, отчего и велели ей попозже прийти. Через денек. Однако и через денек картина повторилась. И еще через денек. Ну, может, по принципу «вас много, а мы — банк, то есть — как бы одни», хотя в условиях Америки оно не очень-то и правда.

Но деньги госпоже Ванатте нужны были позарез, поскольку жила она от сих до сих, никаких сбережений не имея. А банк ее при всем при этом футболить продолжал немилосердно. Тогда-то и решилась Леона Ванатта на действия более кардинальные.

Появившись в банке, задала она ставший традиционным вопрос («Так где ж мои деньги?»), услышала не менее традиционный ответ («А нету еще»), после чего и вынула из сумочки вполне рабочего вида револьвер. И курок взвела. Сказавши: «Может, теперь я свои деньги все-таки получу?»

Тут, конечно, банковские служащие принялись банкноты на стойку метать, самыми разными и многими купюрами. Но госпожа Ванатта спокойно отсчитала свое — 242 доллара, и ни центом больше — села на свой велосипед, тут же у банка припаркованный, да и уехала. А поскольку уехала она не на какую-нибудь воровскую малину, а к себе домой, то очень скоро к ней полиция и нагрянула. Предъявив обвинение — как оно можно и догадаться — в ограблении банка.И тут я с буквой закона спорить не берусь, но однако же и пожилую женщину эту не понять тоже сложно (особенно ежели из России все это оценивать).

Или вот еще в штате Нью-Джерси случай. Где позарез некоему Дэвиду Мидлтоуну надо было до дома доехать. Не так, впрочем, чтобы очень далеко, но все-таки под двести километров получалось. Денег у него при себе не оказалось ни гроша — и что в такой ситуации делать?

Дэвид, однако, выход нашел. Выбрал временно безхозный автобус (ну, может, водитель перекусить отошел или еще что), завел его, да и поехал в родные пенаты, в городок Уинслоу. Но не просто поехал, а так, как оно автобусу и положено. С остановками во всех положенных местах, подбирая всех ожидающих транспорта пассажиров и беря с них опять-таки положенную — до цента — плату за проезд. Которую Мидлтоун честно ссыпал не себе в карман, а в кассу автобуса, рядом с водительским креслом укрепленную.

34
{"b":"29454","o":1}