– Дело происходит на том свете, – приятно все-таки Эдика слушать, хороший Эдик рассказчик, уверенный, напористый. – Большая лотерея. Разыгрываются торжественные похороны. Это начало рассказа или романа. Победителя чествуют, ему завидуют – каков везунчик: венки от сотен важных организаций, представитель президента с надгробной речью. Покойники любят, когда живые вокруг них суетятся. А идея такая: все, что люди чудят здесь, приходит оттуда, от покойников. Придумали покойнички лотерею – и у нас лотереи входят в моду. Одним словом – это покойники придумывают на наши головы всякие моды и заморочки, а также шутки ради плодят политические катаклизмы. В самом деле – о хлебе насущном у них там голова не болит, вот с ума и сходят. А мы как дегенераты под их дудку пляшем. А?

Да уж, такая фантастика как раз в духе Эдика – махрового богоборца и воинствующего атеиста. Ему не просто надо о запредельном, а так чтобы по этому запредельному вволю потоптаться. «Боги – это даже не люди, это просто плохие персонажи», – так у него, кажется, в предисловии к сборнику молодых фантастов.

– Ну что, парни, хлебнем? – и мы хлебнули за встречу.

Только я со вкусом крякнул: хороша чертовка белоглазая – а за спиной комконовцы. «А за спиной эсэсовцы, и шмайсер в грудь тычут – сдавайся партизанен!» Раздвигают закуски и водружают небольшой такой приборчик. Мне этот приборчик не понравился. А Эдику не понравилось все сразу.

– Мужички, вы эт че? – рыкнул так, что мне захотелось почему-то попросить у него прощения, на всякий случай.

Те опешили. Сеня же засиял и изрек:

– Ну это, Эдуард, у них типа комиссия по контактам.

– Чего? – все еще недобро разглядывал комконовцев Эдик.

– А ты как думал, чтобы мы, обремененные семействами люди, просто так ночью в кабаке зависли? Ты за кого нас держишь, в натуре?

Эдик добродушно улыбнулся и принялся раскуривать трубку:

– Ну-ну, контактеры, валяйте.

Сеня пустился рассказывать о наших чудных обстоятельствах. Между прочим, комконовцы все это время просто стояли и ждали.

– Друг наш и коллега наш, Викула Селянинович, нонче в вечор засел писать большую вещь. И лишь взялся за перо, как пожаловали к нему в хоромы, на его хлеб-соль пришельцы, типа инопланетяне. Так, Викула?

– В некотором роде.

– Ну вот. И чисто конкретно пером по бумаге – ультиматум нам, типа человекам. Как там их? А, дефективными назвались. Ну вот. Что делать бедному писателю? У уважающего себя писателя всегда друг-коллега имеется. Звонит мне Викула, от жены в натуре отрывает. Я как реанимационная – тут как тут. Но пришельцы и мне ультиматум. Заметим, что вон тому типу, Игорю Мстиславовичу в ультиматуме отказали. Не наш человек. Требуют, само собой, несусветное. Но нам не привыкать.

Поэтому мы здесь, поэтому вон эти контактеры нас прибором осчастливили. Я прав, мужики? – обратился он к тем.

– Это надевается на голову, – тут же сунул мне под нос какой-то обруч Игорь Мстиславович. – А браслеты – на запястья.

– Э-э, – недоверчиво протянул Сеня, – проводов не вижу, пластмассовые финтиклюшки.

– Современная техника, – обиделся за свое оборудование Игорь Мстиславович.

– И что, в натуре работает?

– Полная томограмма мозга, расшифровка энцефалоритмов…

– Ну тогда я тебе вот что скажу, – продолжал гнуть свое Сеня. – Это у тебя типа или все сплошное шарлатанство, или внеземная технология.

И значительно умолк, не отводя от комоконовца насмешливого взгляда. Тот уже нахлобучил на меня обруч, поместил на запястья браслеты.

– Сдается мне, мил человек, что ты – инопланетянин! И этот, друг твой – тоже. И фирма вся ваша – сплошь пришельцы!

Эдик одобрительно крякнул и разлил нам по второй:

– Давайте, парни. Я так понимаю, вывели вы их на чистую воду. Вот она – их инопланетная личина. Давайте за контакт цивилизаций! Как там их, дефективные?

– А хрен их знает. Те, что на бумаге пишут, говорят что их здесь больше тысячи, цивилизаций.

– Ого. Лихо, – Эдик выпил, и сурово обратился к инспектору. – Ты давай, с него это все снимай и на себя одевай. Иначе в грудину заряжу.

– Правильно, Дюся, он тоже с дефективными контакт имел. Они его нежильцом делали и на фотокарточку снимали. Предъявляй фотокарточку.

Игорь Мстиславович с готовностью ответил:

– В машине оставил.

– Ты присаживайся, располагайся и вперед, – миролюбиво, но настоятельно посоветовал Эдик.

– Представляешь, Дюся, заливает, что у них, в комконе, в каждом кабаке – свой человек. Прикинем – в Москве с полтыщи кабаков. Кто их финансирует? И куда власти смотрят – у них под носом орудует солидная секретная организация?

– Жизнь такая наступила – всем на все насрать. И властям в том числе, – отвечал Эдик-авантюрист.

– А финансово их богатые спонсоры могут обеспечить, которые всем этим увлекаются, – добавил я.

– Не, инопланетяне! – гнул свое Сеня.

– Нет, мужики. Они не инопланетяне, – веско возразил Эдик. – Они – покойники! Покойники намного лучше, они свои, они наши родственники – до нас жили, нас в муках рожали, и мы к ним движемся долгим путем в темноту…

– Изрядно! – оценил Сеня. – Разливай по этому поводу. Долгий путь в темноту – это изрядно! Это уже пол-романа!

– Господа, обратите внимание на дисплей, – прервал пиршество идей нудный Игорь Мстиславович.

– Ну че у тебя там, показывай, – великодушно разрешил Сеня.

– Извольте видеть – нормальная человеческая энцефалограмма. В верхней части дисплея – томографическое отображение моего мозга. Как видите, никаких вживленных микрочипов, никаких органических поражений. Вот речевой центр – желтый цвет указывает на активность, в самом деле, я сейчас с вами разговариваю.

Меня позабавило, как Сеня с нарочитым интересом рассматривает эти картинки, даже головой кивает сочувственно и языком цокает.

– Так вот, – говорит, – как выглядит мозг пришельца. Занятно.

– Вы что? Ну почему вы мне не верите? Нормальные человеческие альфа-ритмы.

– А почем я знаю, какие они – человеческие?

– Давайте сопоставим с вашими.

– Свои я тебе показывать не стану, – Сеня посмотрел на меня и я закашлялся.

А инспектор уже протягивает мне свой обруч:

– Пожалуйста, вы.

Делать нечего, кто-то же должен был, да и потом, чем мне это грозило?

По правде сказать, мы, писатели-фантасты, не верим ни в звездные перелеты, ни в инопланетян, ни во всякую мистику. Потому, что художественно писать о том, во что веришь – нельзя. Выйдет или скучный научно-популярный трактат, или религиозно-мистический бред. Свобода авторской фантазии не должна быть ограничена ничем. А тут вдруг такая волна пошла – что вроде все всерьез. И когда мы поддались на эту серьезность?

Итак, на меня были водружены обруч и браслеты. Отметил с удовольствием – ожидаемого покалывания или жжения не было.

– Ну вот, извольте видеть, господин Татарчук, – кивнул на дисплей комконовец. – Полное качественное совпадение картинок.

С улыбкой заправского фокусника Игорь Мстиславович извлек из кармана мой «Кох-и-Нор», сложенный лист моей же бумаги и даже зеркальце. Как это он ловко успел спереть, паршивец? Вновь предложил мне поработать контактером. Если честно, мне и самому захотелось позабавить Эдика Дефективными. Правда, сомневался – получится ли не за моим столом?

Развернул лист, взял карандаш, проскочила мыслишка – может, Дефективные побрезгуют контактировать в ресторанной среде? И вдруг резкий, визгливый выкрик комконовца:

– Стойте, погодите!

Что такое? Мы все трое вопросительно уставились на него, а он виновато улыбнулся и вытаскивает из чемоданчика неуклюжий футляр, а из него – массивные темные очки с темными стеклами.

– Ага, типа секретные очки, – веско умозаключил Сеня, – чтобы пришельцев в лицо видеть!

Молодец, Сеня. Он даже поднял со стола зеркальце и ткнул его прямо к физиономии инспектора:

– На, полюбуйся!

– Хорошо, черт меня раздери, – расхохотался Эдик. – Хорошо нынче сидим, мужики! Давайте еще по одной.