20.00. Новая бомбардировка «У-230», за ней вторая, третья… Мы беспомощно висели на глубине 265 метров. Наши нервы были натянуты как струна, кожа и мышцы потеряли чувствительность от холода, нервного напряжения и страха. Отупляющая агония ожидания лишила нас чувства времени и аппетита. Днище лодки было заполнено водой, соляркой и мочой. Наши умывальни были наглухо закрыты. Воспользоваться ими означало бы мгновенную гибель, поскольку колоссальное внешнее давление не дало бы регулировать сток воды. Были розданы консервы, чтобы команда подкрепила свои силы. К запаху отходов, пота и солярки добавилась вонь от разлагавшегося электролита. На холодной поверхности стального корпуса сконденсировались от повышенной влажности капли воды, которые срывались в днище, струились по трубопроводам, пропитывали влагой одежду. В полночь капитан понял, что англичане не прекратят свои бомбардировки, и приказал раздать изолирующие противогазы, чтобы облегчить дыхание людей. Вскоре каждый подводник повесил на груди большую металлическую коробку с резиновым шлангом, идущим ко рту, а также зажим для носа. И всё же мы надеялись на лучшее.
13 мая. К 01.00 на нас было сброшено свыше 200 глубинных бомб. Несколько раз мы прибегали к уловкам, чтобы избежать бомбардировок. Через бортовой клапан лёгкого корпуса периодически выпускали массу воздушных пузырьков. Скопления пузырьков, уносимые течением, отражали импульсы «асдика» как большую компактную массу. Однако охотники попались на уловку только дважды, и оба раза они оставляли минимум один эскорт прямо над нами. Потерпев неудачу, мы бросили игру и сосредоточились на экономии своих сил, сжатого воздуха и сокращавшихся запасов кислорода.
04.00. Лодка погрузилась на 275 метров. Уже 12 часов мы подвергались бомбардировкам без всякой надежды на спасение. 13 мая было моим днём рождения, и я спрашивал себя, не будет ли этот день для меня последним. Сколько можно рассчитывать на удачу?
08.00. Бомбардировки не ослабевали. Уровень воды в днище поднялся выше плит. Вода плескалась в моих ногах. На такой глубине помпы, откачивавшие воду с днища, оказались бесполезными. После каждого взрыва главмех закачивал в цистерны некоторое количество сжатого воздуха, чтобы гарантировать сохранение плавучести.
12.00. Дифферент погружавшейся лодки резко увеличился. Наши запасы сжатого воздуха угрожающе сократились, лодка же опустилась ещё ниже.
20.00. Духота усиливалась, тем более что мы дышали через изолирующие противогазы. Казалось, сам дьявол стучал в стальной корпус лодки, который скрипел и скрежетал под невероятным давлением.
22.00. С наступлением сумерек бомбардировки усилились. Яростные атаки, временной промежуток между которыми сокращался, показывали, что противник терял терпение.
14 мая. В полночь мы подошли к пределу выживаемости лодки и экипажа. Мы достигли глубины 280 метров и продолжали погружаться. Я стал пробираться через центральный проход, толкая и раскачивая людей, заставляя их бодрствовать. Тот, кто заснул, мог никогда больше не проснуться.
03.00. Грохот бомбардировки продолжался, однако, без результатов. Нам больше угрожало давление воды, нежели глубинные бомбы. Когда раскаты последнего взрыва угасли, раздался шум винтов удалявшихся эскортов. Долгое время мы прислушивались к нему, не способные поверить, что «томми» прекратили охоту.
04.30. Больше часа мы сохраняли молчание. В удачу не верилось. Нужно было подстраховаться. Мы включили опреснитель, который поднялся на работавших моторчиках над уровнем моря. Сверху никакой реакции. Используя остаток запасов сжатого воздуха и энергии аккумуляторных батарей, стармеху удавалось поднимать лодку метр за метром. Затем, не способный контролировать подъем лодки, Фридрих пустил её в свободное плавание, причитая:
– Лодка быстро всплывает… 50 метров… лодка на поверхности!
«У-230» пробилась к свежему воздуху и жизни. Мы бросились на ходовой мостик. Нас окружила невыразимая красота ночи, неба и океана. На ночном небе ярко сверкали звёзды. Дул лёгкий ветерок. Ощущение возрождения было полным. Ещё минуту назад мы не могли поверить, что останемся в живых. Ведь смерть держала нас в своих железных объятиях 35 ужасных часов.
Свежий, богатый кислородом воздух подействовал на меня роковым образом. Почти потеряв сознание, я встал на колени и уткнулся в ограждение ходового мостика. Я долго оставался в таком состоянии, пока силы не вернулись ко мне. Командир восстановился быстро, и мы поздравили друг друга с чудесным избавлением.
Затем Зигман скомандовал:
– Средний вперёд! Курс 1-80. Провентилировать лодку. Команда – по местам.
Он решил ещё раз попытать судьбу.
Двигатели лодки вновь заработали. Поскольку конвой давно ушёл вперёд, мы направились к месту, откуда начали его преследование. Поршни дизелей ободряюще стучали, заряжая наши разрядившиеся батареи и продвигая лодку к новому восходу солнца. Вода из днища была откачана, спёртый воздух выветрен, а собранные отходы выброшены за борт. Когда тьма рассеялась и наступил день, «У-230» снова была готова к бою.
Все ещё не оправившись от ужасных бомбардировок и прозябания в холодных глубинах океана, мы подвели итоги боя. Три подлодки из нашей группы были потоплены. Более 100 кораблей союзников прошли мимо нас, и мы не смогли уничтожить ни одного. Теперь следовало ожидать, что около 700 тысяч тонн боеприпасов благополучно будут доставлены на Британские острова. Это было ужасно.
День обещал удачу. Тучная фигура Прагера поднялась перед восходом солнца на ходовой мостик и выстрелила из ракетницы несколько сигнальных ракет. Я закурил сигарету и наблюдал за поднимавшемся светилом. Небо меняло окраску от тёмно-синей к фиолетовой, затем от багровой к кроваво-красной. Я вспомнил старинную поговорку: «Красное небо утром раннюю смерть предвещает». Интересно, что день грядущий нам готовит?
07.10. – Впереди – дымы! – доложил старший матрос.
Все бинокли устремились к тёмному пятну на линии горизонта с юго-западной стороны. Сомнений не было, это был второй конвой. В это мгновение мне показалось, что эскорты первого конвоя преднамеренно оставили нас, зная, что рано или поздно нами занялись бы эсминцы, следовавшие в боевом охранении второго конвоя.
