Один явный мотив можно различить во всех агрессивных действиях князя Даниила Московского: его желание расширить свой удел. Коломна находится на юго-востоке от Москвы, Можайск – на западе, а Переяславль – на северо-востоке. Хотя изначально территория его удела не охватывала Московский уезд (если пользоваться терминологией административного деления Руси до 1917 г.), Даниил Московский стал контролировать как западную, так и юго-восточную части Московской губернии – Можайский и Коломенский уезды; Переяславль находился даже за пределами этой губернии. Несмотря на громкий протест оскорбленных сторон, Даниил Александрович продолжал удерживать все три захваченные им города. Упорство князя в достижении своих целей стало образцом для его преемников. Умение крепко удерживать то, что однажды захватили, сильно помогло Даниловичам в том, чтобы со временем стать правителями Руси.

Захват московским князем Переяславля резко изменил баланс всей структуры межкняжеских отношений, которые не отличались стабильностью и прежде. Великий князь Андрей Городецкий направился в Орду, чтобы изложить хану свою жалобу на действия Даниила Московского. Тохта приказал русским князьям снова собраться в Переяславле осенью 1304 г. под председательством его собственных посланников. Среди ведущих русских князей, присутствовавших там, были великий князь Андрей Городецкий, князь Михаил Тверской, князь Юрий Московский – старший сын и преемник Даниила Александровича. Князь Даниил умер в марте 1304 г.[627] Присутствовал также и глава русской церкви, митрополит Максим.[628] Собрание было открыто ханскими посланниками, торжественно провозгласившими заявление о восстановлении всемонгольского единства и образовании всемонгольской федерации, главную сторону которой представлял Тохта, а русские князья становились теперь ее сочленами. Текст всемонгольского соглашения был зачитан, и русские князья без колебаний дали клятву следовать ему.[629]

После того, как закончилась официальная часть собрания, перешли к обсуждению частных русских проблем. С одобрения ханских посланников Переяславль перешел не к великому князю Андрею Городецкому, а к князю Юрию Московскому. Это стало важным симптомом новой политики Тохты по отношению к русским делам. Предшественники Тохты установили тесные связи с ростовскими князьями, предоставив контроль над всеми остальными русскими княжествами великому князю владимирскому. Теперь, с выходом на передний план сильных княжеств в Центральной Руси, таких, как Тверское и Московское, трудно было бы ожидать, чтобы старая политика не давала сбоев, и Тохта вынужден был считаться с новой ситуацией. Поэтому он решил сделать как князя московского, так и князя тверского своими прямыми вассалами, но в то же время не допускать чрезмерного усиления ни того, ни другого. Таким образом, поскольку Тохта удовлетворил князя московского, даровав ему Переяславль, его следующий шаг был сделан в пользу князя тверского. В 1305 г.[630] великий князь Андрей Александрович умер, и оба – Юрий Московский и Михаил Тверской – ринулись ко двору хана, каждый в надежде получить великокняжеский ярлык. Перед тем, как отправиться в Сарай, тверской князь Михаил Ярославич дал указание своим боярам захватить Переяславль. Однако тверское войско, посланное к этому городу, было разбито братом Юрия Московского Иваном.[631] Тем временем Тохта выдал ярлык на Великое княжество Владимирское Михаилу Тверскому. А в качестве компенсации московскому князю Юрию Даниловичу притязания Михаила Тверского на Переяславль были отвергнуты. Сочетая авторитет великого князя владимирского и возможности Тверского княжества, Михаил Ярославич боролся за верховенство, затем последовал период «холодной войны» между Тверью и Москвой.

Представляется вполне вероятным, что Тохта не был удовлетворен поворотом дел на Руси и строил новые планы для полной политической реорганизации своего Русского улуса. К сожалению, сведения о последних годах царствования Тохты скудны. В русских летописях того периода – лишь сжатые отчеты о взаимоотношениях между русскими князьями. А арабских и египетских летописцев в большей степени интересовали отношения Золотой Орды с Египтом и Ираном, чем с Русью. Но один важный намек на планы Тохты касательно Руси сохранился у писателя, который продолжил «Историю» Рашида ад-Дина в его сообщении об обстоятельствах смерти Тохты в 1312 г. Согласно ему, Тохта решил сам посетить Русь; он отправился на корабле вверх по Волге, но, прежде чем достигнуть пределов Руси, заболел и умер на борту.[632] Решение Тохты поехать на Русь было уникальным в истории Золотой Орды. Ни один из монгольских ханов ни до, ни после него не посещал Русь в мирное время в качестве правителя, а не завоевателя. Несомненно, этот исключительный шаг Тохты был вызван намерением провести далеко идущие реформы в управлении его северным улусом. О характере этих реформ мы можем только догадываться.

Судя по тому, что мы знаем о его предшествующей русской политике, мы можем предположить, что Тохта намеревался упразднить Великое княжество Владимирское, чтобы сделать всех русских князей своими прямыми вассалами и наделить каждого определенным уделом с полномочием собирать налоги в своих владениях. Чтобы предотвратить конфликты в будущем, он, видимо, ракже собирался сделать межкняжеское собрание постоянным институтом. Вероятно, он хотел лично открыть его первый съезд, затем назначить высокого монгольского чиновника (возможно, шязя-Джучида) в качестве своего полномочного и постоянного руководителя этого органа. Все это (если принять, что наши предположения соответствовали планам Тохты) означало бы признание Руси (Восточной Руси, во всяком случае) вполне состоявшимся партнером как внутри Золотой Орды, так и во всемонгольской федерации. Какими бы смелыми и творческими ни были возможные планы Тохты, они пошли прахом с его смертью.

Преемником Тохты стал его племянник Узбек (правил с 1313 по 1341 гг.); его царствование обычно считают «Золотым веком» Золотой Орды. Узбек был мусульманином – обстоятельство, которое несколько отложило его избрание из-за оппозиции старомонгольской партии. С его восхождением на трон ислам стал официальной религией при ханском дворе и постепенно был принят большинством монгольских и тюркских подчиненных хана. Обращение на сей раз оказалось окончательным. В знак своей преданности Пророку Узбек выстроил большую мечеть в городе Солхате в Крыму (1314 г.), которая стоит до сих пор[633].

В своей международной политике Узбек, в целом, был агрессивнее Тохты. Он вмешался в 1324 г. в болгаро-византийский конфликт во время междоусобной войны в Византии, оказывая поддержку болгарскому хану Георгию Тертерию II.[634]. Несмотря на помощь монголов, болгарская армия была разбита византийцами при Адрианополе.[635] Позднее византийский император Андроник III (внук Андроника II, которого он сверг с престола в 1328 г.) установил дружеские отношения с Узбеком уже знакомым путем: отдав за него замуж свою дочь. Известная под именем хатун Бай-ялун, она – важный знак перемены религиозной атмосферы в Золотой Орде – должна была принять ислам.[636] Около 1333 г. Байя-лун было дано позволение навестить ее отца в Константинополе. Она уехала, сопровождаемая арабским путешественником Ибн-Батутой, и больше не вернулась.[637]

В 1330 г. Узбек еще раз вмешался в балканские дела, и снова – безуспешно. К тому времени сформировалась византийско-болгарская коалиция против Сербии. Как молдавские аланы, так и валахи под предводительством воеводы Иоанна Бессараба поддерживали болгар. Участие Бессараба в коалиции стало сигналом появления румын на международной арене. Узбек, со своей стороны, направил 3000 ногайских воинов для усиления коалиции. Объединенная союзническая армия составляла 15 000 человек. Размеры сербской армии неизвестны; чтобы усилить ее, сербский король Стефан Урош III решил использовать испанских и немецких наемников. Решающий бой в этой войне состоялся при Вельбужде (Кюстендиле) 28 июня 1330 г. и закончился полной победой сербов.[638] После этого Сербия стала самым сильным из балканских государств и вскоре достигла своего наибольшего расцвета при короле Стефане Уроше IV, по прозвищу Душан (1336-1355 гг.).