Тринадцать рыжих муравьёв снова огибают цветы: белые постенницы, разноцветные вязели, неизбежные камнеломки с крошечными девственно-чистыми лепестками.

Чуть дальше они разделываются с трипсами. 103683-й их даже не узнал. Живя среди Пальцев, он и позабыл, сколько на свете разной живности. Надо признать, что много. Трипсы, маленькие травоядные с бахромчатыми крылышками, на губах сухо пощёлкивают. Хрустят, конечно, но во рту оставляют кислое послевкусие и как блюдо бел-о-канцев в восторг не приводят.

Разведчики ловят, кроме того, несколько прыгучих гесперид, бронзовых огнёвок (не очень красивых, но мясистых бабочек), ярко-красных серкопов, ленивых и лёгких, с грациозными движениями стрекоз: все безобидные породы, не годные ни на что, кроме как послужить пищей рыжим муравьям.

Убивают они и нескольких мелоидов, упитанных насекомых, чья кровь и гениталии содержат кантаридин, возбуждающее вещество, действующее даже на муравьёв.

На отвесной скале ветер треплет их усики, словно непослушные прядки волос. 14-й стреляет в детёныша оранжевой божьей коровки, с двумя чёрными пятнышками на спине. Из сочленений лапок насекомого сочится вонючая кровь.

103683-й наклоняется, чтобы получше его рассмотреть. Это уловка. Детёныш божьей коровки притворяется мёртвым, залп кислоты рикошетом отскочил от его полусферического панциря. Старый муравей-одиночка знает эту военную хитрость. Некоторые насекомые, почувствовав опасность, выделяют жидкость, в основном тошнотворную, чтобы оттолкнуть своих врагов. Иногда жидкость брызжет из всех пор, иногда на сочленениях набухают, а затем прорываются водяные мешки. В любом случае это лишает всякого аппетита прожорливых хищников.

103683-й подходит к истекающему влагой насекомому. Он знает, что подобная добровольная геморрагия прекратится сама собой, но зрелище впечатляет. Он сообщает двенадцати молодым муравьям, что это насекомое несъедобно, и детёныш божьей коровки идёт своей дорогой.

Но бел-о-канцы не только спускаются, убивают и едят. Они прокладывают кратчайший путь. Продвигаются между карнизами и отвесными стенами. Иногда вынуждены повисать, держась друг за друга лапками и мандибулами, чтобы преодолеть головокружительные участки. Они делают из своих тел то лестницы, то мосты. Доверие абсолютное, одному из них достаточно ослабить хватку — и весь живой мост обрушится в пропасть.

103683-й отвык от подобных упражнений. Там, за краем света, в искусственном мире Пальцев, все было под мандибулами.

Если бы он от них не сбежал, то стал бы аморфным и ленивым, как Палец. Он ведь видел по телевизору, что Пальцы избегают малейших усилий. Они не умеют даже сами мастерить себе гнёзда. Они разучились охотиться для добывания пищи, разучились убегать от своих врагов. Да, кстати, и врагов у них уже больше нет.

Как гласит мирмекийская поговорка: «Деятельность создаёт орган, а бездействие его уничтожает».

103683-й вспоминает о своей жизни там, за пределами нормального мира.

Что он делал целыми днями?

Он ел мёртвую еду, которая падала ему с неба, смотрел телевизор, говорил по телефону (подключённому к машине — переводчику его феромонов в слышимые слова) с Пальцами. Есть, говорить по телефону, смотреть телевизор — три основных занятия Пальцев.

Он не все рассказал этим мальчишкам. Он не сказал им о том, что общавшиеся с ним Пальцы были, возможно, слишком болтливыми и не очень удачливыми. Они даже не сумели убедить другие Пальцы, что в их интересах признать цивилизацию муравьёв и вступить с ней в переговоры на равных.

Из-за их провала 103683-й пытался теперь осуществить замысел с другого конца: уговорить муравьёв вступить в союз с Пальцами. Сам он в любом случае был уверен, что это необходимо для обеих крупнейших земных цивилизаций. Действовать, соединяя свои таланты, а не противопоставляя их.

Он вспоминает о своём бегстве. Это было непросто. Пальцы не хотели его отпускать. Он дождался благоприятной сводки погоды по телевизору и рано утром ускользнул в щель в верхней решётке.

Теперь оставалось самое трудное. Убедить своих. То, что двенадцать молодых разведчиков не отвергли сразу его предложение, казалось ему добрым предзнаменованием.

Старый рыжий муравей и его спутники завершили маятниковое движение на противоположном краю расщелины. 103683-й говорит остальным, что для удобства они могут звать его, как его старые товарищи по походу, уменьшительным именем, более коротким:

— Моё имя — 103683-й. Но можете называть меня 103-м.

14-й отвечает, что это не самое длинное муравьиное имя, которое он встречал. Раньше у них в отряде был совсем молодой муравей по имени 3642451-й. Когда его надо было позвать, все теряли страшно много времени. К счастью, его съело хищное растение во время охоты.

Спуск продолжается.

Муравьи останавливаются на привал в скальной пещере и обмениваются трофоллаксисом из измельчённых сеноедов и мелоидов. Старого муравья пробирает дрожь отвращения. Ужасно все-таки невкусные эти мелоиды. Слишком горькие. Даже размельчённые.

34. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ

КАК ИНТЕГРИРОВАТЬСЯ: надо понять, что осознанное нами — только поверхностная часть наших мыслей. 10% их осознано и на поверхности, 90% не осознано и скрыто в глубине.

Когда мы говорим, нужно, чтобы 10% осознанного нами адресовались 90% неосознанного наших собеседников.

Чтобы этого достичь, необходимо преодолеть барьер из фильтров недоверия, мешающий информации проникать в подсознание.

Один из способов этого достичь состоит в имитации чужих привычек. Последние ясно проявляются во время еды. Воспользуйтесь этой критической минутой, чтобы прощупать вашего соседа. Если он говорит, прикрывая рукой рот, делайте то же самое. Если он ест картошку фри руками, повторяйте за ним. Если он часто вытирает губы салфеткой, следуйте его примеру.

Задайтесь такими простыми вопросами, как: «Смотрит ли он на меня, когда говорит?», «Разговаривает ли он, когда ест?». Повторяя движения, производимые им в самый сокровенный момент, момент приёма пищи, вы автоматически передаёте послание в его подсознание: «Я из того же племени, что и ты, у нас одинаковая манера поведения, значит, несомненно, одинаковое воспитание и одинаковый образ жизни».

Эдмонд Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том III.

35. УРОК БИОЛОГИИ

После математики шла биология. Жюли отправилась на кафедру точных наук, где её ждали раковины из белого фаянса, банки с плавающими в формалине зародышами, грязные пробирки, закопчённые горелки Бунсена и громоздкие микроскопы.

После звонка ученики и учителя вошли в класс биологии. Все знали, что на этот урок надо облачаться в белые халаты. Выполнения этого ритуала хватало для ощущения того, что надеваешь униформу «посвящённых».

В первой части, так называемой теоретической, профессор выбрал темой «Мир насекомых». Жюли достала тетрадку, решив все тщательно записать, чтобы проверить, совпадает ли мнение учителя с соответствующими отрывками из «Энциклопедии».

Профессор начал:

— Насекомые составляют 80% животного мира. Самые древние, тараканы, появились по меньшей мере триста миллионов лет назад. За ними последовали термиты, двести миллионов лет назад, потом, сто миллионов лет назад, — муравьи. Чтобы вы лучше поняли, насколько давно появились насекомые на земле, достаточно напоминания о том, что известие о нашем самом первом прапрапрадедушке датируется самое большее тремя миллионами лет.

Профессор биологии подчеркнул, что насекомые не только самые древние обитатели земли, но также и самые многочисленные.

— Энтомологи описали примерно пять миллионов различных видов насекомых и каждый день продолжают открывать сотни новых. Для сравнения отметим, что млекопитающих находят всего один новый вид в день.

Он очень крупно написал на чёрной доске «80% животного мира».

— Таким образом, из всех обитателей планеты насекомые самые древние, самые многочисленные и, добавлю, наименее изученные.

Он прервался, и «б-з-з-з» наполнило комнату. Точным движением профессор поймал насекомое, помешавшее уроку, и показал ученикам его раздавленное тело, похожее на скрюченную статуэтку, с ещё торчащими двумя крылышками и единственным усиком на голове.