Заседатели были в почтённом возрасте и, казалось, пришли немного развеяться между двумя партиями в белот. Все трое сидели за длинным столом из ясеневого дерева под аллегорической статуей, изображающей как раз «Правосудие в действии», то есть молодую женщину, задрапированную в тогу с большим декольте, с завязанными глазами и весами в руках.

Судебный исполнитель встал и вызвал обвиняемых, появившихся в окружении четырех полицейских. Всего обвиняемых было двадцать восемь. Семь организаторов Революции муравьёв, семнадцать человек друзей первого тома Энциклопедии и четыре — второго.

Председатель суда спросил, где адвокат обвиняемых. Судебный исполнитель ответил, что одна из подсудимых, Жюли Пинсон, с согласия остальных обвиняемых, имеет намерение выступить в роли адвоката.

— Кто из вас Жюли Пинсон?

Девушка со светло-серыми глазами подняла руку.

Председатель пригласил её занять место за адвокатской кафедрой. За ней немедленно последовало два полицейских с целью предотвратить малейшую попытку к бегству.

Полицейские были улыбчивые и симпатичные. «На самом деле, — подумала Жюли, — полицейские свирепы только тогда, когда гонятся за кем-нибудь, потому что боятся не выполнить свою задачу, но, как только добыча поймана, они становятся даже любезными».

Жюли поискала глазами среди публики мать, нашла её в третьем ряду и незаметно кивнула ей. Когда-то её мать хотела, чтобы Жюли обучалась праву, чтобы стать адвокатом. И теперь Жюли была очень довольна тем, что попала на место защитника безо всякого диплома.

Молоточек из слоновой кости в руках председателя постучал по деревянному столу.

— Заседание открыто. Судебный исполнитель, прочтите обвинение.

Тот коротко перечислил: концерт, закончившийся бунтом, стычки с полицией, оккупация лицея, порча дорогостоящего имущества, раненые, бегство зачинщиков, облава в лесу, поиски убежища в пирамиде, наконец, гибель трех полицейских, пытавшихся арестовать правонарушителей.

Первым перед судом предстал Артур.

— Вы действительно Рамирез Артур, семидесяти двух лет, коммерсант, проживающий по адресу: улица Феникс, Фонтенбло?

— Да.

— Отвечайте: да, господин председатель.

— Да, господин председатель.

— Господин Рамирез, вы 12 марта сего года убили господина Гастона Пинсона, используя в качестве оружия крошечного робота-убийцу в виде летающей мухи. Управляемый на расстоянии робот-убийца может быть приравнен к ракете с ищущей боеголовкой и классифицируется как оружие пятой категории. Что вы можете заявить в ответ на это обвинение?

Артур провёл рукой по влажному лбу. Больному старику было очень трудно стоять.

— Ничего. Я весьма сожалею, что убил его. Я хотел всего лишь его усыпить. Я не знал, что Гастон Пинсон страдал аллергией.

— Факт атаки на людей при помощи мух-роботов вы находите в порядке вещей? — спросил прокурор насмешливо.

— При помощи управляемых летающих муравьёв, — поправил Артур. — Это улучшенная версия моей модели управляемого ползающего муравья. Понимаете, мы с друзьями хотели спокойно работать, мы не хотели, чтобы нас тревожили случайные любопытные или гуляющие.

Мы построили эту пирамиду для того, чтобы вести с муравьями переговоры о сотрудничестве между нашими культурами.

Председатель полистал дело.

— Ах да! Постройка без разрешения на охраняемой территории, в центре национального парка.

Он ещё немного порылся в деле.

— Я вижу, ваше спокойствие вам так дорого, что вы совершили преступление повторно, послав вашего «летающего муравья» в атаку на представителя правоохранительных органов, комиссара Максимильена Линара.

Артур подтвердил.

— Он хотел разрушить мою пирамиду. Это была законная самооборона.

— Для вас, чувствуется, все средства хороши, — заметил прокурор.

Артура сотряс сокрушительный приступ кашля. Он не мог больше говорить. Два полицейских отвели его на скамью подсудимых, на которую он тяжело обрушился и где друзья встревоженно склонились над ним. Жак Мелье встал, требуя немедленной медицинской помощи. Дежурный врач появился, заявил о том, что подсудимому скоро станет легче, но не следует его слишком утомлять.

— Следующий обвиняемый: Давид Сатор.

Давид появился перед судом, передвигаясь без палки, и встал спиной к публике.

— Давид Сатор, восемнадцать лет, лицеист. Вы обвиняетесь в том, что являлись стратегом пресловутой «Революции муравьёв». В нашем распоряжении есть фотографии, на которых вы направляете толпы манифестантов, словно генерал свою армию. Вы вообразили себя Троцким, возрождающим Красную Армию?

Давид не успел ответить. Судья продолжал:

— Вы хотели создать армию муравьёв, не так ли? Объясните, кстати, присяжным, почему в основе вашего движения подражание насекомым?

— Я заинтересовался насекомыми тогда, когда в состав нашей рок-группы вошёл сверчок. Он был действительно хорошим музыкантом.

В публике послышались смешки. Председатель потребовал тишины, но Давид не дал себя сбить.

— Вслед за сверчками, которые общаются друг с другом, я открыл для себя муравьёв. В муравьином городе каждый обитатель разделяет свои чувства со всем сообществом муравейника. Их солидарность абсолютна. Это то, к чему стремятся человеческие цивилизации уже тысячи лет. А муравьи достигли этого ещё до нашего появления на земле.

— Вы хотите, чтобы каждый из нас имел усики? — спросил прокурор с усмешкой.

На этот раз смех в зале не обрывали, и Давид был вынужден дожидаться тишины, чтобы ответить:

— Я думаю, что если бы мы располагали столь же эффективной системой коммуникации, как и муравьи, то не сталкивались бы с многочисленными случаями ошибок, недоразумений, недопонимания и обмана. Муравей не лжёт, потому что он даже не видит в этом смысла. Для муравья общение — это передача информации другим.

Публика зашепталась, председатель ударил молоточком по столу.

— Следующая обвиняемая: Жюли Пинсон. Вы были Пассионарней и вдохновительницей так называемой «Революции муравьёв». Вы обвиняетесь в причинении не только значительных материальных убытков, но и тяжёлых телесных повреждений. Нарциссу Арепо, например.

— Как здоровье Нарцисса? — прервала его девушка.

— Вопросы задаёте не вы. И приличия, и закон требуют, чтобы вы обращались ко мне «господин председатель». И я уже напоминал об этом только что одному из ваших пособников. Мне кажется, мадемуазель, что вы весьма невежественны в том, что касается судопроизводства. Вам бы очень помогло, вам и вашим друзьям, назначение профессионального защитника.

— Я прошу извинить меня, господин председатель.

Судья несколько смягчился, сохраняя выражение лица ворчливого деда.

— Хорошо. Отвечая на ваш вопрос, скажу, что состояние господина Нарцисса Арепо остаётся прежним. И находится он в этом состоянии благодаря вам.

— Я всегда была сторонницей революции без насилия. Я считаю, что Революция муравьёв — это синоним мелких незаметных действий, совокупность которых приводит в движение горы.

Повернувшись в сторону матери и желая убедить хотя бы её, Жюли заметила преподавателя истории, кивавшего головой в знак согласия. Это был не единственный учитель, который пришёл сюда. Учителя математики, экономики, физкультуры и даже биологии тоже были здесь. Не было лишь преподавателей философии и немецкого языка.

— А что значит символ в виде муравьёв? — поинтересовался председатель.

На местах для прессы теснились многочисленные журналисты. Сейчас Жюли могла обратиться к широкой аудитории. Ставка была немалой. Надо было взвешивать каждое слово.

— Муравьи образовали общество, в котором все граждане движимы желанием служить всеобщему благу.

— Ну, это, конечно, поэтическое видение, слабо связанное с реальностью! — прервал её прокурор. — Муравейник отлично функционирует, подобно компьютеру или стиральной машине. Тратить время на поиски там интеллекта или сознания бессмысленно. Поведение муравьёв запрограммировано генетически.