Больше никто не ест. Официант, удивляясь, что цыпленок еще цел, сам разрезает его и дает каждому по порции.

– Черненко удаляла центр удовольствия, не так ли? – спрашивает Жером Бержерак.

Моряк понижает голос:

– Похоже, она много отрезала. При каждой операции она отделяла полтора кубических миллиметра мозга.

– И какими становились прооперированные впоследствии? – спрашивает Лукреция.

– Слишком меланхоличными, по всей вероятности. Но, понимая, что либо это, либо смерть… родители не колебались.

Воды не хватает, чтобы справиться с огнем в горле Умберто. Он глотает хлеб с маслом.

– Феншэ, уж не знаю как, связался с Черненко и предложил ей не уничтожать Последний секрет, а стимулировать его.

– Он открыл ящик Пандоры, – вздыхает Исидор.

– Строго определенная радиочастота приводила в действие электропередатчик, вживленный в мозг в зоне Последнего секрета.

Лукреция Немро осматривается и спрашивает себя, не есть ли цель этого движения всего лишь косвенная стимуляция центра удовольствия.

– Операция Феншэ удалась? – спрашивает она.

117

Он бился под кожаными ремнями. Потом вдруг успокоился, словно вспомнил, почему он здесь. У него был туманный взгляд, в котором читалась тоска по ощущению, горевшему в его мозге.

– Оно сработало? – спросила доктор Черненко.

– Да.

Все было ярким.

– Как это было?

– Сильно. Очень сильно. Сильнее всего, что нам известно.

– Допустим, по шкале от одного до двадцати, какой интенсивности удовольствие вы испытали?

Самюэль Феншэ наморщил лоб, подумал, ища наиболее точный ответ; и пробормотал:

– Ну, скажем… в сто баллов.

118

Капитан Умберто просит соль, которую сыплет на кусок хлеба, как будто вкус соли избавит его от жжения перца.

– Да, операция удалась. Впрочем, никто никогда не оспаривал открытие Джеймса Олдса. Проблема в том, что Самюэль Феншэ не смог овладеть собственным возбуждением. Он рисковал покончить жизнь самоубийством, как это уже сделал Фрейд.

– Профессор Зигмунд Фрейд?

– Нет, Фрейд – первая мышь, на которой проверяли усиление Последнего секрета в лаборатории Феншэ. Теперь он нуждался в поставщике внешних стимулов. Он запрограммировал свой электропередатчик, чтобы тот работал на определенной волне, активизируемой зашифрованным кодом, которого он сам не знал.

– А кто знал этот код? Черненко?

– Черненко он не доверял. Он сделал так, чтобы передатчик работал без шифра только в день операции. Так что, когда он проснулся на следующий день, лишь один человек мог вызывать в его голове эти оргазмы.

– И кто же это?

Умберто опять делает знак, чтобы они наклонились к нему, и шепчет:

– Никто.

– Кто такой Никто?

– Этого я не знаю, я разговаривал с ним, но я его не видел. Никто назвал себя так, вероятно, в подражание Одиссею. Помните, когда Циклоп спрашивает: «Кто сделал это со мной?» – Одиссей отвечает: «Если тебя об этом спросят, скажи, что никто».

Исидор закрывает глаза.

– Одиссей – ведь так звали того ребенка-аутиста, который спас Самюэля, когда тот был маленьким? – спрашивает Лукреция.

Никто… Одиссей.

Через свой карманный компьютер Исидор подключается к Интернету, связывается с административными службами и просматривает список больниц, где есть центры, специализирующиеся на аутизме. Его интересуют те из них, которые работали, когда Самюэлю Феншэ было шесть лет. Затем он запускает поиск по имени.

Не так уж много людей с именем Одиссей.

Наконец он находит: Одиссей Пападопулос. Потом Исидор обнаруживает карточки, составленные в мэриях, и выясняет, что Одиссей Пападопулос погиб в автокатастрофе более десяти лет назад.

– Сколько времени можно выиграть при расследовании благодаря карманным компьютерам, – думает Лукреция, через плечо наблюдая за работой своего коллеги. – Раньше пришлось бы объездить все эти места, чтобы оказалось, что они никуда не ведут…

– Я не знаю, кто такой Никто. Клянусь вам. Но лишь его одного посчитали достаточно честным. Самюэль Феншэ говорил: «Никто никогда не станет злоупотреблять своей властью, потому что он заплатил за то, чтобы узнать, что такое сила мысли».

– Феншэ убил Никто?

– Об этом я ничего не знаю.

Лукреция смотрит на маленький компьютер своего коллеги, затем вдруг решительно заявляет.

– А я, кажется, знаю, каково это «существо», которое выше любой слабости. Завтра мы это выясним. Вы идете, Исидор?

– А нам что делать? – спросил Жером Бержерак.

– Будьте наготове и следите за Умберто, думаю, позже вы будете нужны, – с таинственным видом говорит она.

119

Самюэль Феншэ в полной мере сознавал всю опасность опыта. Собрав остатки воли, он решил разработать протокол активизации передатчика.

По указанию доктора Черненко был изготовлен передатчик, работающий на частоте мозгового рецептора француза. Активизировался он только секретным кодом, которого Феншэ не знал.

Он вернулся в больницу Святой Маргариты и объяснил Жану-Луи Мартену, что надо делать. Феншэ сам произвел подключение, и скоро его пациент научился приводить передатчик в действие. Естественно, только он один и знал секретный код.

– Ты станешь моим бессознательным, – сказал Феншэ ему.

«У тебя будет два бессознательных по цене одного, так как моему собственному сознанию помогает сознание Афины. Мы оба никогда не злоупотребим той огромной властью, которую имеем над тобой. Клянусь тебе».

Феншэ снял свою шляпу и показал, что было под ней.

Мужчины по достоинству оценили друг друга: у каждого на голове подсоединение. У Мартена – колпак, от которого шли провода, у Феншэ – радиоантенна.

– Ее заметно, но я заказал плоскую антенну, которая не крупнее родинки. Когда она будет готова и волосы отрастут достаточно, чтобы ее скрыть, я сниму шляпу.

«Тебе вполне идут шляпы», – мысленаписал Жан-Луи Мартен.

– Теперь, Одиссей и Афина, помогите мне себя превзойти.

Больной LIS, гордый доверием своего врача, прекрасно осознавал значимость эксперимента, в котором собирался участвовать, и очень серьезно подошел к своей роли. Он придумывал серии все более и более трудных тестов на интеллект.

Самюэлю Феншэ стоило большого труда получить вознаграждение, Последний секрет.

Каждый разряд производил на него волшебное действие. Больной US прекрасно знал дозу. Ни много, ни мало. Результат зависел от одной миллионной вольта. Зона Последнего секрета была очень чувствительна.

Когда были превзойдены серии обычных тестов на IQ, Мартен решил, что ум Феншэ выше всяких норм человеческого интеллекта. Тогда он объявил, что теперь самое время использовать область, бесконечную для развития интеллекта: шахматы.

По его рекомендации Феншэ записался в муниципальный клуб и успешно побил всех местных игроков.

Менялась и внешность врача. Казалось, он стал более представительным и… более нервным. Взгляд был вымученным, время от времени рот беспричинно растягивался в улыбке. Жизнь тоже менялась. Феншэ влез в долги, чтобы купить просторную виллу у Кап-д’Антиб.

Он постоянно искал чувственные возбудители. Подобно наркоманам, которым между дозами нужно покурить простую сигарету, чтобы почувствовать, как успокаивается тело.

Именно тогда он записался в НЕБО. У членов этого клуба была та же цель, что и у него. Больше удовольствия. Там он познакомился с Наташей Андерсен. Их встреча была исключительным моментом. Что его затронуло вначале, так это ее мимолетность: «Словно богиня, спустившаяся с небес, чтобы оскверниться подле смертных».

Миша представил их как двух любителей шахмат. Они играли, будто танцевали. Фигуры не «ели» друг яруга, они огибали одна другую, как в хореографии, смысла которой никто не мог уловить. Чем дальше продвигалась партия, тем более выразительным становился спектакль. Они говорили мало, понимая, что изобретают новую игру, цель которой уже не в том, чтобы выиграть.

Она так чиста, так светла. Мне нужен этот свет. Порой я чувствую себя таким темным.