Исидор Катценберг кивнул в знак того, что знаком с этой удивительной информацией.

– Почему же эти сухопутные млекопитающие решили вернуться в воду?

– Может быть, потому, что в водной среде можно передвигаться и вверх, и в стороны, а на земле, под действием силы тяжести, ты можешь перемещаться только в стороны, – предположил толстый журналист.

Именно так. В воде нет проблем с погодой или температурой. Не нужна одежда, не нужен кров, не нужно оружие. Вода – чудесная среда. Она сама и воздух, и кров, и одежда, и дождь, и еда, и питье. Мы были когда-то рыбами. Обратите внимание на нашу внешность. Наша кожа гладкая и лишена густой шерсти, она создана для скольжения в воде. Наши уши расположены с двух сторон черепа, а не на его макушке, как у кошек. Это, видимо, остатки ушей наших предков. Наши пальцы на ногах на две трети соединены между собой кожей, чтобы удобнее было рассекать воду.

Чтобы лучше убедить слушателей, Джеймс Мак-Фиддль показал им фотографии младенцев.

– Если новорожденного поместить в воду сразу после того, как он покинет материнское лоно, он будет себя отлично чувствовать. Он уже умеет плавать.

Исидор заметил, что новорожденного нужно взять за ножки и похлопать по спине, чтобы он сразу перешел от стадии рыбы к стадии млекопитающего, дышащего воздухом.

. – Вот именно, надо что-то сделать. Это происходит не на уровне инстинкта. Первый крик надо вызвать шлепком. Первое насилие. Рыбу помимо ее воли заставляют превратиться в млекопитающее, которое дышит воздухом.

Небо потемнело еще больше, шотландец увеличил мощность керосиновой лампы. У дальней стены журналисты увидели оборудование для подводного погружения. Видимо, палеонтолог в подтверждение своей теории нырял в воды Занзибара.

– Я думаю, что мы пришли из воды и вернемся в нее, – добавил он. – Смотрите, какая красноречивая деталь: все больше мужчин лысеет. Нос укорачивается. Мы становимся более аэродинамичными. Постепенно готовимся к будущей метаморфозе, к возвращению в воду.

Журналисты обдумывали эту удивительную теорию.

– Тогда и библейский рай мог быть океаном? – спросила Лукреция.

– Одна проблема – нет доказательств, нет костей, – заметил Исидор.

– Костей не нашли потому, что они скорее всего на дне океана. Но с новыми батискафами мы эту проблему решим. Я уверен, что однажды мы найдем кого-то вроде обезьяны с плавниками – это и будет наше истинное недостающее звено. Скорее всего он будет похож на ламантинов, странных существ, которых моряки Одиссея принимали за сирен. Возможно, ламантины и есть наши истинные предки.

Мак-Фиддль порылся в ящике и достал книгу по мифологии.

– Все древние мифы говорят об этом. Для вавилонян море – колыбель мира, из него вышла божественная чета Апсу, пресная вода, и Тиамат, соленая вода, и от их союза родились Лакхму и Лакхаму, два первых человека. Ассирийцы верили, что человек вышел из Намму, бесконечного моря. Индийцы – что молочный океан породил змею вечности Ананду и Вишну, черепаху, держащую мир. Они вместе взбивали океан, и так появились люди. Японцы считают, что Ицанажи и Ицанами (мужское и женское начала), спускаясь по радуге, произвели на свет ребенка-пиявку, которого отпустили в океан.

– Не об этом ли и миф об Атлантиде? – предположила Лукреция.

– Я думаю, что об этом скорее всего говорит миф о потопе. О человеке, спасшемся из воды.

В этот момент с неба обрушился настоящий первобытный ливень. Струи воды хлестали по крыше, в небе грохотал гром.

– О, это маленькая тропическая гроза. Они тут часто бывают, это ненадолго, – сказал хозяин, а небо, казалось, раскалывалось пополам, к дождь полил с удвоенной силой.

Исидор Катценберг заговорил о профессоре Аджемьяне. Пытаясь перекричать шум дождя, он рассказал о расследовании, которое они вели, и закончил историей о похищении Софи Элюан.

Эта история произвела на Джеймса Мак-Фиддля большое впечатление. Он согласился, что обезьяна не могла бы выполнить такие сложные действия, и предположил, что один из учеников профессора Аджемьяна решил заставить женщину воочию убедиться в обоснованности теорий покойного.

Он взял с полки географическую карту и показал гостям место, где, как он думал, профессор Аджемьян проводил свои последние исследования, на севере Лаэтоли, в одной из излучин устья Олдуваи.

Снаружи на бунгало обрушивались все новые потоки воды.

– Не беспокойтесь, дом прочный, – успокоил гостей палеонтолог, и в тот же миг под ногами раздался треск.

Сваи не выдержали напора воды, и стены дома начали оседать в поток грязи, сносивший все на своем пути. Профессор Мак-Фиддль успел схватить лишь несколько вещей и бесценные ископаемые кости и вслед за гостями выскочил из дома, в одночасье превратившегося в тонущий корабль.

Вокруг стояли его студенты, мужественно перенося гнев небес.

Исидор Катценберг захихикал.

– Что это вас так рассмешило? – прошептала Лукреция.

Молния осветила сиявшее от восторга толстощекое мальчишеское лицо журналиста.

– Чувство юмора есть не только у нашей обезьяны. Оно есть и у судьбы. Или у Бога, если Он существует. Вы не находите странным – тот, кто уверяет, что спасение находится в воде, видит, как тонет его дом? Более того, жилище, погрузившись в грязь, станет ископаемым, сохранится для будущих поколений. Неплохо для палеонтолога – самому стать объектом палеонтологических исследований?

Мак-Фиддль наблюдал, как крыша его дома уходит в землю, словно корабль, поглощаемый океаном грязи.

Исидор произнес вместо эпитафии:

– Быть может, через несколько десятков столетий, наши прапраправнуки откопают этот дом вместе с мебелью и утварью, типичными для человеческой цивилизации второго тысячелетия. И спросят себя: «Для чего это все было нужно?»

7. БАБУИНЫ

Они идут по равнине на север. Сильные самцы – по краям стаи, защищая ее. Они не хотят неожиданностей.

Вдруг перед ними возникают темные силуэты.

Этих они знают.

Это бабуины.

Стая выстраивается в длинную шеренгу, чтобы пришельцы поняли – дальше пути нет, нужно поворачивать.

Вожак подает знак, и все сильные самцы собираются вокруг него. В такие минуты между самцами нет ни малейшей вражды, «все вместе против общего врага».

Вожак бабуинов поступает так же. Бабуинов больше, но люди стаи выше ростом и сильнее.

В обоих лагерях самки начинают рычать, подбадривая самцов перед дракой.

Вожак бабуинов делает несколько шагов вперед, скалит зубы и рычит. Ему вторят окружающие его самцы. Они поднимают дыбом шерсть на спинах, пытаясь казаться больше и сильнее, приплясывают на месте и делают угрожающие жесты.

Вожак человеческой стаи рычит громче, ему вторит хор его самцов.

ОН любит ощущение единения и сплоченности. Какое удовольствие кричать вместе с остальными.

Напряжение нарастает. И вдруг все умолкают. Две враждебные группы стоят друг против друга.

ОН чувствует, что его тело готово к схватке. Биенье сердца учащается. Кровь покидает желудок и приливает к мышцам и мозгу. Дыхание становится глубоким и быстрым; шерсть поднимается, чтобы воздух обвевал кожу; выделяется пот, готовясь охлаждать поверхность тела во время битвы.

Вожак бабуинов подпрыгивает на месте и воет, оскаливаясь. Он кричит, бьет себя кулаками в грудь, кружится в воинственном танце, выказывая все признаки крайнего бешенства. Впечатляюще.

Все знают эту уловку. Враг пытается одержать победу, запугивая противника. Но он не учел талантов вожака человеческой стаи, который поворачивается к нему задом и пускает газы. Это очень раздражает вожака бабуинов, который, в припадке ярости, мочится в сторону противников.

Ответ достойный. Но вожак человеческой стаи еще не сказал последнего слова. Он хватает палку и стучит ею по земле так, словно хочет разбудить всю планету и сделать ее свидетелем этого неслыханного скандала.

Вожак бабуинов потрясен, но не сдается. Его шерсть вздыбливается еще больше, он вращает глазами и дышит так глубоко, что закашливается. Он начинает скрести землю, поднимая облако пыли, и посыпает себе голову этой пылью. Он кричит, словно его бешенство стало болью, которую может утолить лишь смерть врага. Закончив представление, он ждет, чем ответит противник. А тот берет свою палку, изо всей силы опускает ее на колено и ломает пополам.