Когда б на голове моей кусты

Прекрасных роз цвели благоухая,

Ты б чаще приходила, дорогая,

Чтобы понюхать этой красоты.

Когда я сидел на дереве

Прекрасный, как белый парус,

Нахальная птица тетерев

Меня укусила за нос.

И я разрыдался даже

От хамства такого, но вскоре

На дерево влезла Наташа

И я позабыл про горе.

Вот уже весна на Подбородке.

А на Лбу еще лежат снега.

Где же взять четыре утюга,

Чтобы растопить на Лбу снега,

Чтоб текли ручьи по Подбородку

В дивный край по имени Нога?

В подъезде под вечер

Я встретился с дамочкой

И мы полюбили друг друга внезапно.

На память о встрече я выкрутил лампочку

И сердце на стенке гвоздем нацарапал.

Ты стриги, парикмахер меня поскорей,

Меня девушка ждет уж четыре часа.

Ты затылок не трожь, только перед обрей,

На затылке моем не растут волоса.

Когда б я был красивой птицей,

Имел бы хвост из перьев пестрых.

Когда б я был красивой птицей,

Имел бы нос прямой и острый.

Когда б я был красивой птицей,

Имел бы я узор на пузе.

А что имел бы я, допустим,

Когда б я был говяжий шницель?

Сидит на дереве русалка.

Сама красивая такая.

И все при ней.

И хвост — что надо.

Летают попугаи всюду.

Вот, изловить бы попугаев,

Их ощипать, набить подушки

И возлежать на них с русалкой,

В уста красавицу лобзая.

На голове моей супруги

Горшочек есть с прекрасной розой.

Когда я нюхаю отросток,

Ко мне приходит вдохновенье.

Супруга ж, замерев на время,

Стоит подобная забору,

Чтоб не нарушить пенье музы

Своим вульгарным шевеленьем.

За окнами снег под луной серебрится.

А в доме тепло и на синем огне

Стоит сковородка.

В ней что-то дымится.

В ней гусь задремал, отвернувшись к стене.

Что снится тебе, раскаленная птица?

Под сенью могучего дерева

Позавтракав наспех пол-курицей,

Уснул я и ты мне пригрезилась

Вновь разной, как людная улица,

Вновь тихой, как голос простуженный,

Вновь близкой, как имя и отчество…

Проснувшись, я куру докушивал

Холодную, как одиночество.

Как на ветке золотой Пела птица гласом ровным.

В ухи, в нос и в рот пустой Залетали звуки, словно Бутерброды с колбасой.

Так и жизнь моя пройдет, Словно звук сквозь чьи-то ухи, Чей-то нос и чей-то рот, Незаметная, как в брюхе С колбасою бутерброд.

День прошел наконец.

Скоро ужинать будем.

Ты внесешь холодец

На серебряном блюде.

Мы зажжем три свечи

И, смеясь словно дети,

Станем кушать харчи,

Позабыв все на свете.

Левым глазом я гляжу

На вокруг движенье.

Правым глазом не гляжу —

Экономлю зренье.

Лишь когда приходишь ты —

Открываю оба,

Полным видом красоты

Насладиться чтобы.

Когда бы я был самолет,

В меня б ты входила по белому трапу

И мы бы с тобой каждый год

Летали в Анапу.

Хлебная крошка попала в ноздрю.

Хочешь, достань ее — будет твоя?

Хочешь, я крошку тебе подарю?

Ты в ней нуждаешься больше, чем я.

В том саду под деревом ты меня ждала.

Наших встреч мгновения помнит старый клен.

И цвела черемуха и любовь была

Чистая и крепкая, как одеколон.

Человек в своей природе —

Чистый и высокий.

А плохое все выходит

Через дырку в попе.

В чудном настроении я иду по глобусу.

Сверху — небо синее.

Снизу — полботинки.

И гляжу на всякое весело, как фокусник

Распиливший девушку на две половинки.

Ты такая длинная.

Я такой короткий.

Но для чувств, любимая,

Нету загородки.

Я взлетаю соколом,

Всех законов против,

Чтоб тебя, высокая,

Чмокнуть в алый ротик.

Вчера еще было так хмуро и зябко, А нынче — весною наполнился воздух.

И все оживает и даже козявки, Как почки зеленые, лезут из носа.

Вот уже дом недалече.

Вьется над крышей дымок.

Шумная, словно скворечник,

Выбежишь ты на порог.

День догорает осенний.

Птицы на ветках уснули.

Я, как Серега Есенин,

Кушаю щи из кастрюли.

Хотелось бы жизни красивой,

Чтоб нюхать цветы на газонах,

Чтоб девушки платья носили

В восторг приводящих фасонов.

Когда человек умирает

Его зеленеет кожа.

И глупая птица на ветке,

Решив, что пришла весна,

Чирикает весело что-то.

А сверху торжественный Боже

Летает при полном параде

В мундире и орденах.

Бывает, по морде заедешь

Какому-нибудь негодяю.

Потом приглядишься:

Ба! Это ж Вполне безобидный дядя.

И сразу светло на сердце

И дышится полной грудью.

Приятно, что есть на свете

Такие хорошие люди!

Морозно.

На ветках вороны

Блестят, что твои бигуди

И долгая, как макароны,

Зима впереди.

Нас немцы встречают с рассветом.

Как некогда финнов негордых

Встречали двуликие шведы

У брегов балтийских фиордов.