Да, процесс познания займет немало времени, а его как раз не хватало. Конечно, Акрору хотелось бы навсегда сохранить Мнемозину под властью Роты Страдания, но он вполне удовлетворится тем, какой след оставят их труды на жителях планеты и на душе Империума. Решив ускорить обучение, капитан поднял болтер, и, стреляя короткими очередями в толпу, начал поворачиваться вокруг своей оси, чтобы накрыть масс-реактивной смертью как можно большее пространство.

Подобные заряды предназначались для убийства врагов, облачённых в броню, поэтому воздействие разрывных болтов на смертных оказалось потрясающе разрушительным. Головы и туловища просто исчезали, хлестали фонтаны крови, и, в паузах между очередями, Акрор продолжал говорить.

— Надежда — это ложь, — повторял он. — Когда-то мы тоже верили в лучшее, поэтому знаем, что вы думаете. Цепляетесь за старое «пока живу — надеюсь»? Ну, разумеется. Мы вырвем эту ложь из вашей хватки.

Акрор переключился на непрерывный огонь и теперь убивал прихожан десятками. На полпути к поперечному нефу он закрепил болтер на магнитный замок у бедра и перешел на цепной меч. Клинок взревел, и капитан принялся за кровавую работу, расхаживая между скамей и разрубая людей на куски окровавленной плоти.

— Вот превосходство боли! — кричал он. — Вечность страданий! Будущего нет. Прошлое сгинет. Есть лишь бесконечный миг настоящего! Эту истину мы принесем всему Империуму.

Теперь Акрор и его братья по-настоящему предавались резне. С каждой новой жертвой остающиеся смертные придвигались все ближе к полному познанию правды. Возможно, некоторые уже увидели, что их ждут мучения и ничего более — если так, вскоре они испытают неопровержимые доказательства своей догадки.

Погрузив цепной меч в грудную клетку какого-то служителя Администратума, капитан вызвал по воксу Ксорена.

— Библиариум захвачен?

— Мы… да, брат-капитан.

Акрору не понравился ответ.

— Он уже полыхает?

Пауза.

— Нет, — признался Ксорен после некоторых колебаний.

— Почему?

— Кто-то из писцов успел запереть дверь в подземные хранилища. Чистый адамантий. Мы не можем пробиться на нижние уровни.

Выругавшись, Акрор пробил воющим мечом сердце смертного так, что клинок вышел из спины.

— У них должны быть ключи.

— Тут кодовый замок, — сообщил Ксорен.

— Так выпытай комбинацию у служителей.

Неужели нужно объяснять такие простые вещи? Разумеется, любые амбиции в Роте Страдания карались смертью, но в подобных ситуациях следует проявлять инициативу.

— Когда писцы закрыли дверь… — Ксорен не закончил фразу.

— Ну?

— Мы их убили.

— Что, всех?

— Они выказали неповиновение.

Казнь за такой проступок — это естественно, и писцы заслужили смерть, но Ксорен допустил непростительную ошибку.

Библиариум, вожделенный трофей, привлек Роту Страдания на Мнемозину. Акрор жаждал испепелить этот фрагмент памяти Империума, архивы, в которых межзвёздный колосс плел тенета лжи и рассказывал небылицы сам себе, называя это историей. Капитан намеревался сокрушить фальшь воспоминаний, истребить выдумки, искажающие реальность. Нить повествования Империума оказалась бы перерезанной, и, до прихода подкреплений, Мнемозину ждало бы неизменное и мучительное сейчас. Эхо столь великой потери и последовавших страданий зазвучало бы по всей Галактике.

Но без доступа к подземным хранилищам атака окажется бессмысленной. Хотя под командованием Акрора находились пятьдесят воинов — более чем достаточно, чтобы сокрушить любое сопротивление защитников Мнемозины — дела на планете им стоило закончить до того, как Империум нанесет сокрушительный ответный удар.

— Думаю, в городе ещё есть писцы, — заявил Ксорен, спасая себя от казни.

— Что ты имеешь в виду?

— Здесь их оказалось совсем немного. Слишком мало, чтобы круглые сутки выполнять все нужные работы. Наверняка где-то есть ещё служители.

Щелчком руны остановив цепной меч, Акрор поднял сжатый кулак, привлекая внимание собратьев.

— Отставить, — приказал капитан, и отделение прервало бойню. Осмотрев людей, Акрор убедился, что большинство из них мертвы, но осталось ещё несколько сотен непросвещенных, сбившихся в кучу. По лицам выживших текли слезы безумного страха и отчаяния. Держа перед собой меч и время от времени запуская вращение цепных зубьев, капитан направился через поперечный неф к хорам. Он искал взглядом одеяния писцов.

Госта смотрел на происходящее с галереи. Вместо того чтобы бездумно искать укрытия в хорах, верховный куратор Керемон отвела всех служителей библиариума, кого смогла собрать, вверх по лестнице северной башни собора. Как только космодесантники-предатели вошли в притвор, Хатия приказала нескольким десяткам писцов, включая Госту, соблюдать полную неподвижность.

Он следил за проповедью кардинала Рейнхарда с третьего ряда, читая по губам священнослужителя. Поскольку отступники носили шлемы, Госта не мог понять, о чем говорит их командир, но догадывался, что тот тоже читает некую проповедь. Вождь предателей жестикулировал так же, как кардинал, сопровождая фразы взмахами руки. Затем отступник начал расстреливать и рубить паству, продолжая при этом на что-то указывать. Госта понял, что космодесантник все ещё проповедует. Если бы писец проследил за предателем чуть дольше, то, возможно, смог бы даже ухватить суть его поучений.

Но, даже наблюдая за кошмаром, разворачивающимся внизу, Госта по-прежнему испытывал дурное предчувствие. Нечто угрожающее и неотвратимое ещё не произошло. Чудовища, устроившие резню, не были источником того, что звало писца в ночи библиариума. Приближалось ещё одно событие, и, как бы Госта не ужасался происходящему, его не меньше пугало грядущее.

Отвернувшись, писец увидел, что Керемон жестами приказывает уходить, пока чудовища заняты резней. Верховный куратор повела служителей обратно в башню, вниз по витой лестнице и дальше, ниже уровня земли. Всё время Госта старался держаться как можно ближе к Хатии, сосредоточившись на её решимости и заслоняясь от ужаса, объявшего коллег.

Ступеньки привели их в склеп, простиравшийся под всем собором. В едва освещённую даль уходили раки и могилы святых, а в центре восточной стены начинался туннель, идущий под Дорогой Монументов.

— Куда мы направляемся, верховный куратор? — спросил Госта.

Керемон повернулась, чтобы он мог читать по губам, но смотрела она на остальных писцов. Отвечая Госте, Хатия обращалась ко всем сразу.

— Мы идем в библиариум. Если спрячемся здесь, то нас найдут, и это будет бессмысленная смерть, — Керемон умолкла, выслушивая, как понял Госта, другой вопрос. — Возможно, они напали только на собор. Если так, то нам тем более нужно отправляться в библиариум, может, удастся укрыться в подземных хранилищах. Но, если нет, всё равно мы должны идти туда, где сможем исполнить свой долг. Вы же не думаете, что где-то в городе сейчас безопасно? Если уж нам суждено умереть, так сделаем это с честью.

Её речь мало что изменила — волны страха всё так же исходили от толпы. Впрочем, Госта нашел некое успокоение в обретенной цели. Возможно, не он один, и служители последовали за Хатией Керемон в туннель.

Ну, и где же они? Акрор прорубил кровавую дорогу через смертных в одеяниях писцов до того, как услышал сообщение от Ксорена. Неужели он вместе с братьями перебил всех? Капитан Роты Страдания, окинув взглядом груды трупов, решил, что нет. В библиариуме трудилось великое множество служителей, и, даже учитывая тех, что встретили Ксорена, писцов явно не хватало. Не нашлись они и в остатках паствы, согнанной воинами Акрора к хорам. Где же остальные?

Капитан задержал взгляд на кардинале, не желавшем прятаться в толпе. Потерявший митру экклезиарх стоял перед Акрором в разорванном и запятнанном кровью облачении, седые волосы, свисавшие на глаза, прилипли к глубокой ране на лбу. Всё символы власти пропали, и о кардинальском сане напоминала лишь горделивая поза жреца и то, как он смотрел на Роту Страдания из переднего ряда хоров. На лице экклезиарха читалась ненависть — как и следовало ожидать, — а также презрение.