Свернув за угол, он чуть не столкнулся нос к носу с тем, кого искал. Титто посторонился, давая дорогу, но Федор Андреевич опять очутился перед ним.

– Синьор Титто? – вежливо осведомился он.

– Вы обознались. – Южанин хотел обойти настырного незнакомца в широкополой шляпе, но тот, понизив голос, сказал:

– В Неаполе не забыли про Маттео и его брата по кличке Фазан.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, синьор. – Титто отвечал без раздражения, так, как говорят со случайным прохожим, по ошибке принявшим тебя за своего знакомого. – Извините, меня ждут.

– А еще лейтенант, – продолжал гнуть свое Кутергин. – Думаю, люди каморры скоро будут здесь.

– Синьор иностранец? – полуутвердительно спросил южанин. – И ему хочется поразвлечься? Дайте мне пройти!

– Но они могут и не узнать, где искать сына лодочника, – заговорщически подмигнул Федор Андреевич. – Услуга за услугу! Согласны?

– Здесь не место и не время, – быстро стрельнув глазами по сторонам, буркнул Титто. – После полуночи приходите в развалины римских бань. Там мы без помех обсудим все дела.

– Идет, – согласился капитан. – Никому ни слова!

Неаполитанец осклабился и поспешил уйти. Возвращаясь в дом маркиза, капитан все время спрашивал себя, правильно ли он поступил и, самое главное, придет ли Титто на встречу в развалинах?

Дома, выслушав его рассказ, синьор Лоренцо пришел в ужас:

– Вы сумасшедший, Теодор! Он же мог пырнуть вас ножом! На его совести и так трое, если не больше!

«Интересно, а сколько на совести Пепе и его сыновей или других моссадиери, беспрекословно подчиняющихся маркизу? Сам синьор если кого и отправил на тот свет, то на дуэли, в присутствии секундантов, защищая свою честь в поединке. Но сколько душ улетело к праотцам по его приказу?» – подумал Федор Андреевич, но вслух сказал совсем иное:

– Пустое! Не нужно так волноваться, синьор. На улице было достаточно прохожих, и он вряд ли решился бы.

– Вы плохо знаете неаполитанцев, – насупился Лоренцо. – Кстати, наш друг Симоне как следует опросил своего офицера, арестовавшего Мирта. Так вот, полицейский видел в доме старика. Ему сказали, что это слепой и глухой отец слуги.

– Мансур-Халим?!

– Я уверен, – кивнул маркиз. – Все сходится. Вы узнали об этом разбойнике от…

– Старика Ренато, – подсказал капитан. – У него богатый дом в Модене и он якобы когда-то служил вашему отцу. Сейчас Ренато разменял девятый десяток и живет с семьями сыновей.

– Кажется действительно был такой? – задумчиво наморщил лоб да Эсти. – Надо спросить Пепе, он.должен точно знать. Честно говоря, я думал, что старые гвардейцы уже все переселились на кладбище. Если старик именно тот, за кого себя выдает, мы сегодня же все узнаем об этом Титто.

– Он и так сказал достаточно. Ночью я должен встретиться с неаполитанцем.

– Даже не думайте! – замахал руками маркиз. – Парни Пепе сделают все и без вас.

– Я должен пойти сам, – твердо ответил Федор Андреевич. – Встреча назначена со мной, а не с парнями Пепе.

Синьор Лоренцо обреченно вздохнул, подошел к шкафу, открыл его и подал русскому тяжелый сверток в грубой холстине.

– Примеряйте, упрямец!

Капитан развернул холстину и увидел наглухо застегивающуюся куртку из толстой кожи. Внутри ее лежал отливавший синеватой сталью жилет из тонких стальных колец. Кольчуга? В середине девятнадцатого века, когда по рельсам бежали поезда, а по морям плыли пароходы?

– Она спасет от ножа или шпаги и может значительно ослабить силу пули, – объяснил маркиз. – Надевайте, а сверху накиньте плащ. Но одного я вас все равно не отпущу! А теперь обедать, Лючия уже, наверное, заждалась…

Услышав от патлатого иностранца в широкополой шляпе о Маттео и Фазане, бедный Титто от неожиданности чуть не выронил судки с обедом. В первый момент он растерялся, но тут же опомнился и с холодной расчетливостью подумал, что нож спрятан под курткой, а раскрыть длинную наваху и всадить ее между ребер длинноволосого дурачка плевое дело. Тот даже глазом моргнуть не успеет, как стальное жало достанет до сердца. Но незаметно оглядевшись, неаполитанец отказался от своего намерения: слишком много прохожих болталось в этот час по улицам Модены. Придется бежать, а куда бежать без гроша в кармане? Опять прикажете кого-нибудь прирезать, чтобы добыть денег? Так недолго угодить в лапы полиции, а потом суд и каторга, а на ней и сведут с тобой все счеты.

Упоминание о лейтенанте каморры опять повергло в шок, и до него, как сквозь вату, дошло предложение незнакомца обменять услугу на услугу. Значит, выдавать Титто патлатый пока не собирался? Что же, и на том спасибо, а о взаимных услугах лучше говорить в уединенном месте, и неаполитанец предложил встретиться ночью в развалинах древних римских терм. Как обмануть бдительность французов и выбраться из дома он придумает. А вот что делать с незнакомцем в широко полой шляпе? Уж слишком много тот знает!

Возвращался Титто как в тумане – до дома над рекой всего сотни три шагов, но за это время он успел словно заново пережить события многих лет, мысленно воскресив их в памяти. Вспомнился отец, нещадно поровший маленького сына за пристрастие к пустому времяпрепровождению в компании юных бездельников, азартно дувшихся в карты на пустынном берегу моря и по мелочи воровавших в порту. Вечно озабоченная мать и младшая сестренка Джина, из-за которой потом и пошло все полыхать так, что даже сейчас огонь доставал до пяток.

Лодочником Титто стать не захотел, а компания бездельников потихоньку прикатилась в тайное общество уголовников – каморру, известную своими жестокими законами и железной дисциплиной. Титто догадывался, что на вершине пирамиды тайного общества стоят отнюдь не не, кто стреляет из ружья или грабит склады с товарами в порту. Кстати, каморра не только грабила склады, но и бралась охранять их. Моссадиери не гнушались ничем: подкуп, шантаж, похищения людей – годилось все, что приносило деньги. Некто наверху решал, кого грабить, а кого нет, покупал судей и полицейских, разрабатывал планы, но кто? Серьезно Титто заинтересовался этим только после трагической гибели сестры.

К тому времени их родители уже лежали в земле, и, чтобы Джина не мешала заниматься делами, брат спровадил ее к родственникам в деревню: нечего делать девчонке одной в большом городе. Джина выросла красоткой, и Титто вовсе не желал, чтобы она попалась на глаза какому-нибудь богатому сластолюбцу, а потом пошла по рукам. Но Судьбе было угодно, чтобы случилось именно то, чего он больше всего боялся.

Однажды вечером, вернувшись домой, он застал у себя дядю – брата матери. Тот встревоженно сообщил, что Джина пропала и поиски не дали никаких результатов. Считая себя с полным основанием членом одной из «семей» каморры, Титто обратился за помощью к своим, но помощь не потребовалась: труп Джины обнаружили на берегу моря на следующий день.

Посчитали, что девушка утонула, однако Титто знал: сестра плавала, как рыба, и потому отправился к доктору, выложил несколько золотых монет и попросил выяснить истинную причину смерти Джины. Пришлось везти врача в деревню, со скандалом выгонять из дома всех родственников, чтобы тот мог осмотреть тело покойной. Заключение врача поразило Титто, как громом: его сестру сначала изнасиловали, а потом убили!

– У нее длинные волосы, а тело успело закостенеть, – тщательно намыливая руки, говорил доктор. – Поэтому трудно сразу заметить, что шейные позвонки сломаны. Ее сильно ударили сзади по шее, а труп бросили в воду.

Родным Титто ничего не сказал, однако отношения с ними и так уже были безнадежно испорчены: ему не могли простить «безбожной» выходки с осмотром, тела. Впрочем, родственники его мало волновали; нужно найти тех, кто убил сестру, а лучше всего – добраться и до того, кто приказал это сделать! Обычно уголовников не заносило в деревушки, они могли приехать туда, лишь повинуясь приказу украсть Джину. И если кто-то случайно надругался над ней, он не стал-бы устраивать сложных инсценировок, обременяя себя излишними трудностями, – нож в грудь, и все дела!